Большая игра на Балтике 1500 – 1917 гг - Махов Сергей Петрович
Смерть Карла XII полностью запутала ситуацию в регионе. В Швеции ему наследовала сестра, Ульрика-Элеонора, а пришла к власти «партия войны», которая предложила заключить мир с морскими державами, Данией и Пруссией, и все силы кинуть на борьбу против России.
С Георгом I шведы договорились быстро — они отказались от претензий на захваченные им Бремен и Верден, взамен английский король пообещал поддержать шведов в их войне с Россией. Создалось два полюса — Испания и Россия с одной стороны и Англия, Голландия, Франция, Австрия и Швеция — с другой.
В Англии начались дебаты по отправке на Балтику своего флота, «дабы стращать царя Петра», но шли эти обсуждения вяло, лениво, через плохо скрываемую зевоту. И это объяснимо: с одной стороны, английские негоцианты и комиссионеры нуждались в русских товарах, торговля с Россией была выгодной, и масштабы ее год от года росли; с другой — Ганновер уже получил Бремен и Верден, и для шведов создалась такая же ситуация, как у Петра в 1716-м, — они уже удовлетворили требования своих союзников, и какой смысл теперь их союзникам был воевать?
К тому же весной 1719 года Петр вывел войска из Мекленбурга, их сменили там войска Нижнесаксонского округа Священной Римской империи Георга I Английского, который как курфюрст Ганновера был директором данного округа.
И все-таки разрешение парламента было получено. Георг I 11 мая 1719 года сообщил Бернсторфу, что эскадра адмирала Норриса из 13 кораблей покинет Дувр через три недели.
Перед отплытием Норрис получил две взаимоисключающие инструкции. Король Георг приказал адмиралу атаковать русский флот и действовать против него активно, тогда как парламент рекомендовал «наблюдать за ситуацией» и действовать спустя рукава. Понятно, что, оказавшись между молотом и наковальней, Норрис решил не проявлять активности.
В результате русские безо всякого противодействия англичан одержали победы при Эзеле (1719) и при Гренгаме (1720). Если в 1719 году в парламенте поход Норриса назвали «бесцельным», то в 1720-м Горацио Уоллпол едко заметил: «Флоту, посланному на защиту Швеции, каким-то образом так и не удалось (за всю кампанию 1720 года) оказаться в нужное время и в нужном месте».
Решающим как раз оказался 1720 год. Английская дипломатия приступила к сколачиванию широкой антирусской коалиции, в которую она намеревалась втянуть Францию, Австрию, Пруссию, Голландию, Саксонию, Польшу и Турцию. Шведское командование совместно с английским послом Картаретом и адмиралом Норрисом разработало грандиозный план вторжения в Россию. Союзники предполагали силами 70-тысячной армии Саксонии, Пруссии, Австрии, Ганновера и других германских княжеств начать наступление через Курляндию одновременно с высадкой в Лифляндии шведского экспедиционного корпуса, который будут прикрывать 40 линейных кораблей англо-шведской эскадры. Финансировать эту операцию должна Франция. Начало боевых действий против России послужит сигналом для выступления Турции. В случае успеха в Прибалтике намечалось дальнейшее продвижение по линии Псков — Новгород. Страны западной Европы, опасаясь продвижения русских, создали сначала Тройственный (Англия, Франция, Голландия), а потом и Венский (те же плюс Австрия) союзы, имевшие целью ограничить успехи русских в войне против Швеции. Георг I в ультимативной форме потребовал от Петра уступить Швеции Ревель, угрожая в противном случае выступлением Англии и ее союзников против России.
Однако после завершения войны с Испанией союзники Британии уже получили то, что хотели, и воевать где-то на севере за интересы Англии и Швеции им не было никакого резона. Франция заключила союз с Испанией, отношения с Туманным Альбионом у французов стали очень натянутыми. Более того, весной 1720 года французское правительство предложило Петру I заключить союз, предварительным условием которого явилось бы подписание мирного договора между Россией и Швецией при французском посредничестве. В этих условиях трудно было ожидать, чтобы Франция выступила против России.
В результате в мае на Балтику отослали лишь эскадру Норриса, которая соединилась со шведами и даже сделала вылазку к острову Нарген у Ревеля. Результаты этой экспедиции, правда, оказались смехотворны: англо-шведский десант на острове реквизировал трех диких свиней, а также сжег «избу да баню, которые сделаны были для работных людей». 13 июня, когда союзники отошли к Гангуту, князь Меньшиков в письме Петру саркастически отписал: «Конечно, потеря чувствительная, которую два соединенных флота причинили Вашему Величеству на острове Нарген, но, хорошенько все взвесив, можно, пожалуй, на то махнуть рукой, предоставив избу шведскому флоту, а баню английскому».
Собственно, к концу 1720 года стало понятно, что Англия никак не сможет повлиять на Россию относительно возврата территорий Швеции. Более того, пользуясь финансовым кризисом в Британии, русские дипломаты начали памфлетную войну с Георгом I. Памфлеты, наводнившие Лондон (и пользующиеся большой популярностью), были написаны по методу дневника Робинзона Крузо — в одной части листа публичные заявления Георга I, в другой — его реальные действия. В конце их делался вывод, что «старая добрая Англия теперь стала провинцией Ганновера». Полиция сбилась с ног, пытаясь выяснить происхождение данных мемориалов, нашли лишь к ноябрю. Оказалось, что распространяются эти памфлеты с ведома и по заказу русского посольства, в частности посла Куракина и помощника посла Михаила Бестужева-Рюмина.
Включился в работу и Даниэль Дефо, издавший два памфлета: «Государство Россия до царя Петра» и «Краткая история жизни царя Петра». Там впервые была озвучена чеканная формулировка, столь полюбившаяся позже английским политикам: «Очевидно, что ничто так не способствует повышению общественного благосостояния, как вывоз произведенных товаров и ввоз иностранного сырья». Дефо видел Россию поставщиком сырья и одним из главных рынков сбыта.
И все-таки русские послы были высланы из Лондона, а посредником на переговорах Швеции и России стала Франция. В феврале 1721 года в Петербург, загнав лошадей и утопив все кареты с багажом, прибыл французский посол Жак де Кампредон. Он имел четкие указания от Дюбуа: Финляндия, Лифляндия и Эстляндия должны отойти обратно Швеции. На подкуп русских министров была выделена гигантская сумма — 700 тысяч ливров. Далее цитата из книги Молчанова «Дипломатия Петра Великого» [17]: «Кампредон пытался разъяснить царю, насколько возрастет его слава, если он проявит великодушие и вернет Швеции завоеванные провинции. На это Петр со смехом ответил, что ради славы он охотно поступил бы так, если бы не боялся Божьего гнева в случае, если он отдаст то, что стоило его народу стольких трудов, денег, пота и крови. Два месяца хлопотал Кампредон в Петербурге и ничего не добился. Однако его „посредничество“ не пропало даром. Он смог понять, насколько могущественна теперь Россия. Его потрясло увиденное им необычайное зрелище: новые линейные корабли один за другим спускались со стапелей на воду в разгар морозной зимы. Петр приказал вырубать огромные проруби, куда сходили корабли, чтобы освободить стапеля; здесь же немедленно закладывались новые».
30 августа 1721 года был подписан Ништадтский мирный договор. Подписывал его уже новый король: 29 февраля 1720 года Ульрика-Элеонора отреклась от престола в пользу своего супруга Фридриха Гессен-Кассельского с той оговоркой, что в случае его смерти она вновь примет корону. 24 марта 1720 года Фридрих Гессен-Кассельский был провозглашен королем Швеции под именем Фредерика I.
Согласно договору, Швеция уступала России Лифляндию (с Ригой), Эстляндию (с Ревелем и Нарвой), часть Карелии, Ингерманландию (Ижорскую землю) и некоторые другие территории. Россия в одночасье стала великой балтийской державой, получив значительную часть побережья Балтики. Более того, на 1721 год она по численности кораблей обладала вторым флотом в мире. Это может показаться удивительным, но так и есть. Смотрите сами: у России в наличии 36 линейных кораблей (24 боеготовы, 12 в резерве); у Англии — около 100 (49 в строю, остальные в резерве); у Франции — 18 линейных кораблей; у Испании после погрома при Пассаро — 12 линейных кораблей; у датчан — не более 22 кораблей; шведы под конец Северной войны с трудом смогли вооружить 23 корабля.
