Мария Рожнова - Гипноз и «чудесные исцеления»
От селения к селению, от города к городу продвигался Унуэмдиамон под видом паломника. Он смешивался с толпами народа, слушал, что говорят вокруг, выспрашивал, наблюдал. Всюду — в бедной лачуге крестьянина, на базарной площади, в жилищах ремесленников — одно и то же: неспокоен народ, бурлит в нем недовольство. То там, то здесь появляются смелые люди — они зовут на борьбу за лучшую жизнь. Унуэмдиамон увидел в этом, бурлении народа угрозу своим жреческим привилегиям, и в нем пробуждалась ненависть к «бунтовщикам». Как! Покушаться на незыблемые основы власти «сына солнца»? Потрясать устои, заложенные предками, перечить воле богов? «Всегда мир был разделен на сильных и слабых, на бедных и богатых, на властителей и их слуг. Так было и так будет! Чернь подняла голову — этого нельзя допустить». Но у верховного жреца бога мудрости было два врага — чернь и каста жрецов бога Солнца. Надо придумать нечто такое, чтобы и чернь загнать назад в стойло и выводить оттуда под бичами надсмотрщиков на работу для процветания избранных и взять верх над чванливыми и заносчивыми жрецами бога Солнца, — заставить их признать верховную власть Тота и его жрецов.
Нужно чудо. И в голове Унуэмдиамона созрел план.
Несколько лет назад в тайниках храма Тота в Шмуне он нашел описание священной процедуры «погружения в сон своей рукой». Изглоданный временем папирус повествовал, что уже несколько веков назад жрецы Носатого владели тайной беседы с богом через приведенных в сон людей. Они владели тайной воскрешения мертвых и умением исцелять от болезней.
Унуэмдиамон принялся изучать папирус. Вот что он в нем прочитал: «Принеси опрятную и начищенную лампу, наполни ее лучшим, ароматным маслом и повесь ее на клин из куска лаврового дерева на стене, расположенной с утренней стороны. Затем поставь перед ней мальчика. Погрузи его в сон своей рукой и зажги лампу. Произнеси над ним слова заклинаний до семи раз. Снова разбуди его и спроси так: «Что видел ты?» Ответит он: «Да! Я видел богов вокруг лампы». Тогда будут говорить они ему все, о чем их будут спрашивать»[11].
Папирус подробно рассказал Унуэмдиамону о том, как погружать в сон и что для этого нужно. Для чародейства, оказывается, нужно: «Волшебная чаша и новая лампа из металла, в которой должно быть масло и новый фитиль, дальше два новых ящика, которые служат стульями, и наконец чистый, невинный мальчик». Все металлические предметы должны быть новые, блестящие, и мальчик должен смотреть, превозмогая резь в глазах, на этот блеск, и тогда можно погрузить его в сон своей рукой…
Так Унуэмдиамон постиг секрет предков. Он купил у голодного крестьянина, которому нечем кормить свою семью, тринадцатилетнего сына и начал упражняться в искусстве погружать в сон. Достиг того, что мальчик по первому его слову впадает в священный сон, видит бога, говорит с ним. По приказу Унуэмдиамона, он падает бездыханным, как труп, и никто, даже самые искусные, не могут обнаружить в нем признаков жизни, но одно прикосновение руки жреца — и к мертвенно-бледному лбу ребенка приливает кровь, на его щеках начинает играть румянец, и он встает смеющийся и полный жизни, как бутон распускающегося лотоса!
В большой тайне держал Унуэмдиамон свои упражнения с мальчиком. Теперь он решил: настало время действовать. Вот зачем он сегодня явился в этот храм-тайник.
— Я вернулся в храм Носатого бога, — сказал он жрецам, — чтобы поведать вам, что пришел решающий день. Завтра с восходом солнца, с началом нового дня наступит великий праздник Воскресения Озириса. Огромные толпы людей соберутся у храма Амона-Ра, Амона-Озириса — бога Солнца. Но что смогут показать народу заплывшие жиром, кичливые и глупые служители верховного владыки страны? Опять они выловят в Ниле и торжественно понесут в храм завернутую в многочисленные пелены размалеванную деревянную куклу, которую с деланным почтением начнут освобождать от этих одежд и, бросая их на жертвенный огонь, будут нудно напевать гимны о новом рождении Озириса. Кого это удивит? Народ уже видел все это столько раз. А я чувствую приближение взрыва. Толчком может послужить любой повод. Народу главное собраться вместе, и тогда все станет оружием: камни и палки, кулаки и зубы… Только бог Тот и явленное им великое чудо способны вновь вернуть толпе рабскую покорность.
Жрецы Великого Владыки града восьми, почтенного Ибиса, будьте готовы к чуду! Тот явит свое величие!..
На следующий день началось праздничное торжество в храме бога Солнца. Высокая колоннада гипостильного зала заканчивается лестницей, спускающейся от храма к Нилу, и на этой лестнице, а затем и на всем пространстве берега великой реки, пока может охватить глаз, несметные толпы народа. Люди возбуждены, громко разговаривают. Возбуждение вызвано не столько праздником, сколько большой бедой, — на страну обрушилась засуха, начался голод, в то время как богачи и жрецы прячут хлеб…
Верховный жрец Амона-Ра в пышном облачении, окруженный десятками младших жрецов и помощников, воздевает кверху руки. На алтаре перед ним распеленатая деревянная кукла Озириса, только что выловленная из Нила.
Жрец торжественно произносит слова молитвы:
Слава тебе, Озирис,
Владыка вечности, царь богов!
Многоименный,
Дивный образами.
Тайный обрядами в храмах,
Это — дивный духом, первый в Бусирисе,
Великий пищей в Летополе,
Владыка похвал в номе Бусириса,
Обладатель яств в Гелиополе,
Владыка поминаний в Месте двух истин…
Но — неслыханное святотатство — он не может дальше продолжать: богохульная толпа неистово кричит, поднимаясь по лестницам храма.
— Воскреси живого Озириса, жрец! Пусть Великий накормит нас, прольет живительные воды Хапи на наши поля, даст хлеба и риса из закромов, куда богачи спрятали его от нас. Мы не верим деревянной кукле — она не накормит нас. Озириса… Если ты великий ясновидец, яви нам живого Озириса!
И тогда из-за колонны выступает Унуэмдиамон — на руках его мертвый мальчик.
Одет Унуэмдиамон подчеркнуто просто. Движения решительны. Громким голосом обращается он к народу:
— Остановитесь! Жрецы Амона-Ра потеряли милость своего бога. Они не могут воскресить Озириса. Это сделаю я, слуга бога премудрости и речи, владыки Шмуна Великого Тота. Я воскрешу умершего Озириса, и он даст вам изобилие. Я сделаю больше, я освобожу вас от боли и недугов, верну вам здоровье и силу. Я, верховный жрец Носатого, сделаю это!
Он подходит к первому ряду толпы и на руки высокого мужчины бросает безжизненное тело ребенка.
— Великий Озирис мертв, мертв, мертв…
Люди наклоняются к мертвому ребенку.
— Да, он мертв, горе нам, бог мертв!
Тогда Унуэмдиамон прикасается ко лбу бездыханного тела. Протяжно и торжественно звучат его слова:
— Жизнь возвращается к тебе, Озирис, велением твоего брата по загробному царству — велением Тота! Встань молодой и веселый, смеющийся и вечный! Встань!
Вскрикивает в набожном испуге женщина, за ней другая. Задрожали руки у землепашца, держащего тело мальчика. На землистом лице ребенка показался первый румянец. Он разрастается, усиливается — вот щеки его пылают, кровь прилила к белым губам, рот приоткрылся в улыбке, дрогнули длинные черные ресницы и открылись глаза.
Едва замер крик восторженного удивления, как Унуэмдиамон возгласил:
— Вы, увидевшие воскрешение бога, слушайте! Он будет говорить. Все смотрите сюда на этот щит! Бог придет, бог явится вам. Явится в пламени жертвенного огня, явится под звуки пения жрецов… Пойте жрецы, славьте бога!
— Люди! Забудьте все, не думайте ни о чем, смотрите на щит, только на щит, только на щит, в лицо бога Тота, Тота, Тота…
И люди смотрят, смотрят до боли и рези в глазах на сверкающий медный щит. И им начинает казаться, как он поднимается все выше и выше к самому потолку храма, затем еще выше — он уходит в небо, растворяется там, а вместо исчезнувшего щита к ним спускается странное и манящее существо с мудрой головой ибиса, такое, каким его изображают каменные изваяния в храмах.
Теперь они уже ничего не видят, кроме этого божества, и ничего не слышат, кроме голоса Унуэмдиамона.
— Здоровье дарует вам Тот, силой он наполняет ваши члены — молитесь ему, благодарите его!
Унуэмдиамон подходит к толпе.
— Кто болен, кто жаждет помощи — смилостивившийся бог даст ее!
Жрец проходит среди охваченных экстазом людей и выводит за руку женщину.
— Отвечай богу, он говорит с тобой!
Женщина дико вскрикивает и исступленно бормочет: «Вижу, вижу, вижу!», и по всей толпе проносится раскатистый вопль: «Видим! Видим!.. Слава великому Тоту, слава его мастерам!»
Ну вот, мы и рассказали, может быть, об одном из наиболее ранних использований гипноза в таком массовом масштабе. У нас есть документальные основания представить себе именно такую или схожую с ней картину.
