Вольдемар Балязин - Русско-прусские хроники
Вследствие этого, по свидетельству всех без исключения летописей, православный смоленский епископ Варсонофий от имени всех "гражан" попросил Василия III прекратить обстрел города, обещая капитуляцию. 31 июля "князи и бояре Смоленские град отвориша", и выйдя навстречу насилию, принесли ему присягу в верности. После крестного целования "князь великий их пожаловал, слово свое им жалованное молвил". Вслед за тем, 1 августа 1514 г. Василий торжественно въехал в Смоленск, который накануне привели к присяге русские воеводы.
Таким образом, события, связанные с капитуляцией Смоленска, по традиционной версии развертывались следующим образом:
Крепость была осаждена, обстреляна из пушек и атакована русскими войсками. Не выдержав обстрела, жители Смоленска 29 июля выслали к Василию III своего "владыку" епископа Варсонофия и тот уговорил великого князя сменить гнев на милость и прекратить обстрел города. 30 июля в город для приведения жителей к присяге были посланы русские воеводы. 31 июля в шатер Василия III явились готовые к покорности князья и бояре сдавшегося города и в этот именно день Московский великий князь "Слово свое им жалованное молвил", т.е. дал жалованную грамоту. Наконец, 1 августа побежденный город звоном церковных колоколов встретил въехавшего на его улицы великого князя.
Кроме летописных свидетельств, до нас дошла и "жалованная грамота" Смоленску, данная городу Василием III еще 10 июля 1514 г. За три недели до капитуляции города
"Жалованная грамота" была своеобразным "Прелестным письмом", ознакомившись с которым, жители города захотели бы без боя перейти под скипетр Василия III.
Жалованная грамота начинается с обязательства Василия III "не вступатися" в смоленские вольности и ни в чем не рушить старинных установлений великих литовских князей Витовта и Александра Казимировича. Из текста грамоты следует, что это обязательство Василий III взял после того, как ему ударил челом епископ Варсонофий. Следовательно, Варсонофий договаривался с великим князем об условиях капитуляции еще до 10 июля 1514 г.
Жалованная грамота не только торжественно подтверждала сохранение всех старых привилегий всем слоям смоленского городского общества, но и сулила много новых благ и льгот. Мещанам и "черным людям" предоставлялось право "имати на себя" весчее с любого товару, все горожане освобождалась от уплаты ежегодного налога в сто рублей, который они платили великим Литовским князьям. Кроме того, жалованной грамотой запрещалось принимать в "закладни" мещан и "черных людей", мещане освобождались от предоставления подвод великокняжеским гонцам и т.д.
Вполне очевидно, что побежденный город, взятый с боя, не мог рассчитывать на столь значительные привилегии. Более того, льготы и привилегии, вписанные в жалованную грамоту, распространялись не только на жителей города Смоленска, но и на всех жителей "Смоленской земли". Об этом ясно говорится в тексте грамоты . После того, как грамота была составлена, а жители Смоленска распахнули крепостные ворота, Василий III досконально выполнил все свои обещания, ибо ему еще предстояла борьба за многие другие западнорусские города, он, вопреки обычаям, отпустил в Литву не пожелавших служить ему жолнеров, и даже выдал им в дорогу по одному рублю денег.
Результаты не замедлили сказаться: немедленно перешли на сторону Василия Мстиславль, Кричев и Дубровна, на которые тоже распространялись льготы жалованной грамоты и которыми русские войска не могли овладеть ни в первом, ни во втором, ни в третьем походах.
Почему же тогда Василию III пришлось через 20 дней после составления грамоты открыть огонь по Смоленску, как об этом свидетельствует Никоновская летопись и Архангелогородский летописец? Мне кажется, что в этой части вышеназванные летописи весьма далеки от истины.
В Псковской Первой летописи, сохранившей в изложении событий первого и второго походов множество очень правдоподобных мелких деталей, мы вообще не находим упоминания об обстреле Смоленска вовремя третьего похода, состоявшегося в 1514 г. Летописец утверждает, что когда великий Московский князь в третий раз появился под стенами Смоленска, то "нападе на них (жителей города - В.Б.) страх и трепет, и видя своего града погибель, и начаша бити челом великому князю Василию Ивановичу смольняне, чтобы их голов мечю не предал: а мы, тобе государю, город отворим".
Наше предположение еще более основательно подтверждается свидетельством Летописного свода 1518 г. - свода, наиболее близкого по времени составления к исследуемым событиям, "месяца июня, - сообщает летописец, - пришел князь великий сам с своею братиею под город Смоленск. Пушки и пищали велел около города оуставити, и пристоуп ко град хотел оучинити, ис пушек и ис пищалей велел (БЫЛ-В.Б.)по городу и в город бити.
Тогда же к великому князю выслана из града Смоленска бити челом владыка смоленский Варъсонофеи, и князи, и бояре смоленские, и мещане, и черные люди все о том, чтобы государь князь великий их вотчину свою и дедину отдал им и пожаловал бы государь князь великий, велел им себе служити и сь его вотчиною и со градом Смоленском, и старины бы государь пожаловал их не рушил, из града бы из Смоленска государь их не велел розвести.
Великий государь Василеи... и вотчиноу свою, князей, и бояр, и мещан, и черных людей всех града Смоленска пожаловал их, опалу свою им отдал и грамоту им свою жаловадную дал, как ИМ пригоже быти, и пожаловал веле им свои очи видети.
И месяца июля 31 день выехаша из града Смоленска к великому князю к шатром многие князи и бояре смоленские очи великого князя видети и крест государю великому князю перед его бояры целовати... и град Смоленеск оттвориша".
В данном случае картина взятия города предстает перед нами уже совсем по-иному: во-первых, Василий III лишь поставил пушки и пищали вокруг города и только хотел было приказать открыть огонь, как из города выехал епископ Варсонофий, во-вторых, Варсонофий от имени всех слоев городского населения предложил Василию Ивановичу условия, на которых город готов капитулировать. Именно здесь епископ и попросил, чтобы "государь пожаловал их не рушил, из града бы из Смоленска государь их не велел развести", в-третьих, Василий Иванович согласился с предложением смоленского епископа "и грамоту им свою жалованную дал, как им пригоже быти".
Если бы Василий диктовал свои условия Смоленску, то летописец записал бы "по всей своей воле, как ему пригоже", а в данном случае грамота была дана "как им (смольнянам - В.Б.) пригоже".
Василий, как уже говорилось выше, очень милостиво обошелся с жолнерами гарнизона. Всех, кто не пожелал служить ему, он отпустил из города. Вместе с этими людьми был отпущен и бывший королевский наместник и воевода пан Юрий Сологуб. Приехав в Краков он предстал перед королевским судом, был признан изменником и затем обезглавлен на Рыночной площади. Участь Сологуба является косвенным подтверждением того, что Смоленск был сдан Василию III без боя.
Король Сигизмунд узнал, что Смоленск сдался русским 30 июля. Он находился в это время в полевом лагере под Минском, в 250 км от театра военных действий. Полный отчаяния, он написал в этот же день письмо своему брату Владиславу Венгерскому. В письме Сигизмунд обвинял во всех постигших его бедах императора Максимилиана, папу и засевших в Смоленске предателей и изменников. В этом письме Сигизмунд сообщал буквально следующее: "ныне же не знаем, какими судьбами, не испытав ни штурма, ни кровопролитного сражения, при обилии провианта и всего, что относится к жизненным средствам. Смоленская крепость отворила ворота и предалась врагу, прельщенная самыми пустыми обещаниями, благодаря низкой измене кое-кого из наемников и местной знати" .
Жалованная грамота, составленная в ставке великого Московского князя, и была теми самыми "пустыми обещаниями", на которые польстились жители Смоленска.
В иностранных источниках большое внимание уделяется "измене кое-кого из наемников и местной знати", причем все эти источники связывают падение Смоленска с деятельностью агентов князя Михаила Глинского среди гарнизона и населения города.
Сигизмунд Герберштейн, побывавший в Смоленске и в Москве через два с половиной года после его присоединения к России, писал, что "Василий Иванович очень часто и весьма решительно осаждал ее, но никогда однако не мог взять ее силою. В конце же концов он овладел ею через измену воинов и начальника, одного чеха..."
В ливонских источниках прямо указывается на то, что Смоленск был взят благодаря стараниям Глинского, который и сам считал себя единственным виновником падения крепости"
Стрыйковский добавляет в своей "Хронике", что еще во время первого похода агенты Глинского не только вербовали в разных странах наемников для войны с поляками, но и подкупали граждан Польши и Литвы. "Между нашими, пишет Стрыйковский, - также находились некоторые, преимущественно простолюдины, которые тайно брали деньги от Глинского". Зная характер Михаила Глинского, учитывая его связи с местным населением и большие богатства, которыми он располагал, не трудно поверить в то, что в осажденном Смоленске были его агенты.
