Ален Демюрже - Жак де Моле: Великий магистр ордена тамплиеров
Эвакуация женщин, детей и стариков началась до осады и продолжалась в течение всей первой ее половины. Эти «ненужные рты» могли покинуть город на судах, по преимуществу итальянских, в относительном порядке. Но когда враг проник за стены города, исход населения, боеспособного и небоеспособного, приобрел панический характер. Что касается последних защитников дворца Храма — конечно, выживших! — у них уже не было никаких шансов уйти. Гавань Акры, конечно, хорошо защищенная, была слишком мала, чтобы принимать большие нефы (способные перевозить до 1000 и даже до 1500 человек), поэтому они были вынуждены оставаться на рейде, на якоре, а связь между берегом и этими большими кораблями поддерживалась при помощи лодок и малых судов типа linh. При непогоде — начавшейся после 15 мая — такие челночные рейсы стали затрудненными и даже невозможными.
Какие суда стояли на рейде Акры в апреле-мае 1291 года? Военные ордены ни в Акре, ни на Кипре не имели постоянных судов;[171] они широко практиковали наём таковых у итальянских или других судовладельцев. Ни госпитальеры, ни тевтонцы тогда не располагали своими кораблями; те из них, кто смог уйти вместе с раненым магистром Жаном де Вилье вечером 18 мая, погрузились на две плоскодонки, которые довезли их до стоящего на рейде венецианского нефа. Зато у ордена Храма здесь имелся по меньшей мере один корабль — очень большой «Сокол», хозяином которого был брат Роже де Флор. Этот корабль способствовал эвакуации жителей Акры, флорентийских купцов, и перевез их в находившийся совсем неподалеку Шато-Пелерен; не исключено, что он делал челночные рейсы. Впоследствии Роже де Флора обвинили, что он обогатился за счет спасенных беженцев. Существовал нормальный тариф. Был ли он превышен? Это возможно, но не бесспорно. Потому что — во всяком случае, во время первой стадии эвакуации — могли уехать только владельцы кораблей и те из жителей, кто имел определенные богатства. «Сокол», конечно, мог ввиду своего размера принять на борт много народу. Но на заключительной стадии осады его там уже не было.
Таким образом, можно было рассчитывать только на итальянские торговые суда. Но их было не столько, как можно было бы подумать, — лишь те, которые пришли прошлым летом и не отправились осенью обратно на Запад. Апрель-май был периодом, когда в порты Восточного Средиземноморья приходили западные торговые флоты (зимой навигации не было, кроме исключительных случаев). Пизанский флот еще не появился, а венецианские суда (весенний караван пришел) эвакуировали по преимуществу выходцев из своего города. В конечном счете в последние периоды наиболее эффективно, похоже, действовали две генуэзских галеры. Это они бесплатно приняли на борт бедных горожан, у которых не было средств, чтобы покинуть город ранее. Но судьбой последних озаботились лишь тогда, когда стены Акры рухнули. Очень поздно, слишком поздно. Большого корабля ордена Храма тогда уже не было, причем его капитана нельзя обвинить в каком-либо небрежении или проступке.
Может быть, у последних защитников Акры, выстоявших десять дней в доме Храма, была надежда на возвращение судов, которые их вывезут. Надежда на помощь извне, на мобилизацию на Кипре? Возможно, но эта последняя помощь так и не пришла. Впрочем, проблему надо поставить шире. Похоже, франки Акры беспредельно доверяли прочности своей позиции. Оставшись равнодушными к предостережениям Гильома де Боже (постоянно вызывавшим подозрения!), они не заметили грозящего удара и не воспользовались тем, что составляло их силу, — морем. В решительный момент Акра испытывала жестокую нехватку кораблей. Нужно четко сознавать, что господством на море, которым бесспорно обладали франки, они в основном были обязаны флотам итальянских республик. Вклад Кипра и военных орденов был очень несущественным. Нельзя не сопоставить неспособность воспользоваться этим преимуществом на море в 1291 г. с неудачей, которая постигла тамплиеров десять лет спустя на островке Руад: тогда мамелюки тоже сумели провести флот сквозь бреши в обороне христиан. Для мобилизации флота поддержки понадобилось время, и он опоздал.
Таким образом, на венецианском корабле, отправлявшемся на Кипр (во время осады коммерческие дела шли своим ходом!), покинула Акру и 18 мая достигла Сидона лишь небольшая группа великого командора Тибо Годена. В Сидоне у тамплиеров была маленькая флотилия. Это она чуть позже вывезла на Кипр защитников и население города.
Тибо Годен и переезд на Кипр
Группа тамплиеров, достигшая Сидона во главе с Тибо Годеном, не бежала из Акры. Это была подготовленная и организованная эвакуация. Годен уехал с казной (имеются в виду архивы) и реликвиями ордена. Согласно анонимному автору «Ехааю», это отступление Годена было задуманным. По его утверждению, через недолгое время после взятия наступающими башни Легата, когда Оттон де Грансон и Жан де Грайи были эвакуированы на Кипр, а Гильом де Боже находился в агонии, тамплиеры решили оставить в Акре маршала и отправить великого командора в Сидон, чтобы организовать там оборону.[172] Тирский Тамплиер указывает, что тамплиеры решили продолжить сопротивление в своих замках и укрепленных городах, в частности, в Сидоне. Упомянув о назначении великого командора магистром, хронист пишет, что «новый магистр носил имя брат Тибо Годи, и все видели и полагали, что он не покинет замок в начале своего поприща».[173]
Но ведь шло общее отступление.
В 1187 г. Тир в одиночку или почти в одиночку держался против Саладина до прихода Конрада Монферрат-ского, инициатора третьего крестового похода; в 1291 г. ничего подобного не случилось — жители Тира сдались 19 мая, увидев паруса кораблей, уходящих из Акры на Кипр. Вскоре после этого войска мамелюков обложили Сидон. Город был укреплен и защищен со стороны моря замком на острове. Тибо Годен присоединился к тампли-ерскому гарнизону этого замка. Когда город осадили, а потом атаковали войска мамелюков, население города укрылось в замке, а оттуда было переправлено на Кипр. Тогда-то Тибо Годен с согласия своего совета и покинул замок, чтобы искать помощи на Кипре. Но он не вернулся, и Тирский Тамплиер строго судит его поведение; обратимся к его тексту: тот «держал совет со своими братьями, и по их воле обещал им, что пришлет им помощь, и уехал на Кипр, а будучи на Кипре, пренебрег направлением им помощи…».[174]
Действительно, Тибо Годен не прислал никакой помощи. В этих обстоятельствах, если верить нашему хронисту (тут несомненно пристрастному), тамплиеры Кипра, друзья тамплиеров Сидона, предупредили последних, что больше не на что надеяться. Когда натиск мусульман на островной замок усилился (они смогли навести переправу), тамплиеры ночью 14 июля покинули Сидон незаметно для мусульман; 3 августа они оставили Тортосу, а 14 августа — Шато-Пелерен: «Оные из Шато-Пелерен, узрев, что все потеряно, узрев, что у них более нет средств для обороны замка, оставили его и ушли на остров Кипр, и потом сарацины сравняли его с землею».
Так где же в течение этих нескольких решающих месяцев был наш Жак де Моле? Может быть, в Западной Европе? Может быть, вместе с Годеном? Может быть, в том или ином гарнизоне, Тортосы или Шато-Пелерен? Может быть! Может быть!
Вернемся в Сидон. Это там из тамплиеров гарнизона и тех, кто присоединился к ним вместе с Годеном, был выбран новый магистр: «Оный командор Земли сделался магистром Храма по выбору братьев, бывших с ним».[175] Любопытная формулировка, наводящая скорее на мысль о самопровозглашении, утвержденном маленькой группой присутствующих тамплиеров, чем о выборах согласно процедуре, описанной в уставе ордена. Ни уполномоченные провинций Западной Европы, ни тамплиеры Тортосы, Шато-Пелерен и Кипра не могли там присутствовать. Не станем говорить о незаконном назначении. Закон создается нуждой — выбрали самого опытного сановника ордена, который, несомненно, один только и выжил из команды Боже. Единственным, кого было бы можно ему противопоставить, был маршал, но, как мы видели, он погиб в Акре через несколько дней после кончины Боже и отъезда Годена в Сидон. Великий командор автоматически становился временно исполняющим обязанности покойного магистра до избрания нового магистра.
Таким образом, Годен олицетворял преемственность, и в условиях дезорганизации, в которых в тот момент находился орден, это было достоинством. Насколько известно, никто в ордене не выразил протеста и не поставил этот выбор под сомнение, разве что, судя по косвенным данным (обвинениям по адресу Годена), Тирский Тамплиер (который не был членом ордена), похоже, со смертью Боже потерявший свое место.
О Тибо Годене известно мало: в монашеский орден вступают не затем, чтобы обратить на себя внимание, и правило смирения обязательно для всех. Его знали также под именем «монаха Годена», Monachus Gaudi.[176] Он происходил из шартрского или блуаского знатного рода; один из его предков, тоже Тибо, упоминается в период между 1181 и 1236 гг., а один родственник — дядя, кузен, племянник? — по имени Гильом, рыцарь, зарегистрирован в качестве тамплиера и магистра Шартрского бальяжа между 1285 и 1299 гг.; в допросных протоколах процесса сказано, что этот Гильом производил прием в орден новых братьев в Арвиле, Суре (два шартрских командорства), Шатодёне и Орлеане.[177]
