Юрий Ненахов - Войны и кампании Фридриха Великого
Сложилась система подвоза довольствия, ограничивающая допустимое удаление армии от магазина пятью суточными переходами (т. е. не более 100–120 километров, если исходить из указанных выше обычных скоростей походного движения); для дальнейшего продвижения вперед требовалась закладка новых магазинов, на что нужно было затратить время. Такая норма выводилась из условия обязательного обеспечения войск печеным хлебом и допустимой продолжительности его сохранения в летнее время — 9 суток. При некотором форсировании в отдельных случаях допускалось увеличить указанную норму до семи переходов.
Не меньшие, если не большие ограничения на возможности безостановочных наступательных действий накладывали и трудности бесперебойного подвоза сухого фуража (следует при этом учесть огромные конские обозы). Ллойд, один из наиболее видных представителей военной мысли середины XVIII века, пессимистически констатировал: «…наши армии в их современном состоянии могут маневрировать лишь в пределах очень ограниченного круга и по очень короткой операционной линии; они не в состоянии вызвать ни крупных пертурбаций, ни сделать обширных завоеваний».
Магазинная система снабжения и чувствительность армий к нарушению сообщения с базами, с одной стороны, недооценка сражения — с другой, привели к формированию одной из руководящих идей европейской стратегии XVII–XVIII веков — добиваться решения стратегических задач путем маневрирования, направленного против коммуникаций противника, не нанося ударов его живой силе.
Сущность маневрирования заключалась в том, чтобы, прикрывая свои сообщения, занять положение, угрожающее коммуникации противника, а в идеале — даже выйти на его коммуникацию. Таким путем можно было оттеснить армию противника и затем овладеть намеченными объектами: крепостями, городами и территорией. Этот путь представлялся «экономичным», лишенным риска, обходившим недочеты тактики и случайности сражения; использование его, как считалось, демонстрировало искусство полководца.
На деле указанный способ действий приводил обычно к бесплодному многомесячному топтанию в приграничных районах. Сторона, сумевшая маневрами оттеснить армию противника, приступала к осадам и блокадам его крепостей; первые требовали довольно значительного времени, вторые — неопределенно долгого. Противник возвращался, чтобы деблокировать свои крепости, следовала новая серия маневров, нападений на транспорты, взаимного выжидания на прочных позициях и т. д.
Почти все без исключения кампании завершались с наступлением зимнего сезона отходом в район основных баз, на «зимние квартиры». Основанием этому служило отсутствие подножного корма для лошадей и нежелание использовать при совершении маршей возможности квартирного расположения войск (из опасения дезертирства). Таким образом, войны растягивались на много лет и в результате приводили к значительно большему взаимному истощению сторон, чем это могло бы иметь место при энергичном, направленном к быстрой развязке образе действий.
Для определения существа, главной черты проанализированной выше стратегической схемы иногда в современной отечественной военно-исторической литературе применяется термин «кордонная стратегия». С этим трудно согласиться. Кордонная система — линейная разброска сил мелкими группами на большом протяжении — в середине XVIII века главной роли в стратегии не играла, хотя в отдельных случаях и применялась. Примером может служить оборона горного рубежа в Саксонии прусским корпусом принца Генриха в 1758 году. Что касается русской армии, то в ней кордонная система почти никогда не применялась, только лишь иногда кордонные завесы создавались для прикрытия зимнего квартирного расположения войск.
Упомянутые отдельные случаи не дают основания распространять название «кордонная» на всю стратегическую систему западноевропейских армий первой половины — середины XVIII века. Кордонная разброска сил сделалась типичной для западноевропейской стратегии только в последние десятилетия XVIII века (со времени описанной в последних главах данной книги войны за Баварское наследство 1778–1779 годов).
Правильное определение внутреннего содержания западноевропейской стратегии в середине XVIII века формулируется следующим образом — «способ ведения войны путем осторожного маневрирования на флангах и коммуникациях противника с целью оттеснить его и овладеть без сражений определенным районом именовался маневренной стратегией».
Как представляется, эту систему действий логичнее именовать не кордонной, а маневренной стратегией.
Из сказанного, однако, не следует делать вывод, что европейская стратегия середины XVIII века вообще отвергала разброску сил (некордонного характера). Расчленение войск, развернутых на одном театре военных действий, на несколько групп, хотя и не вытянутых линейно вдоль каких-либо рубежей, обнаруживается входе Семилетней войны у пруссаков и особенно у австрийцев. Примеров можно привести довольно много. Отметим один из них: в конце июля (ст. ст.) 1759 года перед сражением при Кунерсдорфе австрийская армия Дауна составляла семь самостоятельных групп, не считая присоединившегося к русским корпуса Лаудона.
Такой представляется тактика и стратегия западноевропейских и русской армий накануне крупнейшего военного конфликта середины XVIII века — Семилетней войны. В ходе ее в военном искусстве прусской и русской армий произошли существенные сдвиги, понять суть которых можно лишь в связи с анализом боевых действий.
Хотя русская пехота на протяжении войны действовала в соответствии с тогдашними уставами, все же присутствовали некоторые новые моменты в ее тактике. Например, деятельность Румянцева в ходе осады Коль-берга (1761) привела к некоторым новым явлениям в русском военном искусстве. Как было отмечено ранее, Румянцев в этот период в войсках осадного корпуса создал два легкопехотных батальона. В директиве об их сформировании даются и указания по тактике этих частей. В частности, Румянцев рекомендует при преследовании противника «лучших же стрелков и в одну шеренгу выпускать». Такая шеренга при действиях на пересеченной местности, очевидно, сама собой превращалась в рассыпной строй. Местностью, наиболее выгодной для использования легкой пехоты, директива признавала леса, деревни и «пасы» (т. е. дефиле, стесненные проходы).
Легкая пехота существовала в европейских армиях и ранее. В австрийской армии имелась иррегулярная пехота милиционного типа, комплектовавшаяся из славянских народов, входивших в состав империи: кроатов (хорватов) и пандуров. В прусской армии в ходе Семилетней войны было также создано несколько легко-пехотных батальонов («фрай батальоны»), предназначенных для поддержки легкой конницы. Значение указанного мероприятия Румянцева состояло в том, что оно явилось исходным пунктом широкого и систематического развития в русской армии нового типа пехоты (получившего название егерской) и нового способа ведения боя (рассыпной строй), что будет рассмотрено ниже.
Между тем на Западе легкопехотные формирования после окончания Семилетней войны были преобразованы в обычную линейную пехотую, и рассыпной строй вплоть до Великой французской революции не получил развития. Последнее вполне понятно: в западноевропейских армиях считалось недопустимым предоставлять солдат в бою самим себе; считалось, что, выйдя из-под наблюдения офицеров и унтер-офицеров, солдаты разбегутся или залягут и управлять ими станет невозможно.
Следует заметить, что некоторые отечественные военные историки расценивают изложенные выше аспекты деятельности Румянцева в области организации и тактики пехоты как начало зарождения тактической системы «колонна — рассыпной строй». Однако применение в войсках Румянцева по его указаниям той или другой тактической формы (колонны или рассыпного строя) по отдельности не дает основания говорить о разработке (даже лишь на стадии замысла) их сочетания, т. е. о введении в практику нового типа боевого порядка пехоты. Рассыпной строй был рекомендован Румянцевым еще в неявном виде и лишь для специфических условий. Нет нужды допускать такую натяжку, тем более что данный процесс действительно произошел в русской армии, хотя и позднее, что будет подробно рассмотрено ниже.
Прусская армия середины XVIII века и ее противники
«Когда кто-либо когда-нибудь захочет управлять миром, он не сумеет сделать этого только посредством гусиных перьев, но лишь в сочетании с силами армий». Так писал король Фридрих Вильгельм Прусский своему военному министру и главнокомандующему, князю Леопольду Дессаускому, и выполнению этого требования было посвящено все царствование отца Фридриха Великого. Фридрих Вильгельм поставил себе целью увеличение боевой мощи прусской армии не только путем простого увеличения ее численности, но (и главным образом) с помощью разумной организации, жесткого контроля и напряженной боевой подготовки. Все это быстро выдвинуло прусские войска на одно из первых мест в Европе. После своей смерти 31 мая 1740 года «король-солдат» оставил наследнику армию численностью 83 468 человек. Для сравнения скажем, что в соседней Саксонии, почти равной тогда по площади и количеству населения Пруссии, к тому же не в пример более богатой, армия насчитывала всего около 13 тысяч солдат и офицеров. Военная казна Прусского королевства исчислялась огромной по тем временам суммой в 8 миллионов талеров.
![Сергей Козлов - Исторические предпосылки создания спецназа, 1701-1941 гг. [том 1]](/uploads/posts/books/193149/193149.jpg)
