М. Токарев - Диверсанты Второй мировой
Как тщательно мины ни маскируй, часть из них враг находит. Значит, не следует ему давать возможность обнаруживать наши мины безнаказанно. Надо отбить у немецких саперов охоту к разминированию. А уж если они доберутся до этого колодца — пусть взлетают на воздух вместе с ним! И мы установили неизвлекаемую радиомину… Только после этого саперы тщательно замаскировали место установки мины и уничтожили следы своей работы.
Оставалось «успокоить» противника, подкинуть ему «грозную советскую мину»: мы прекрасно понимали, что, не обнаружив в таком прекрасном особняке никакой мины, враг насторожится и, скорее всего, не станет заселять дом. Мы установили в котельной «мину-блесну». В углу, под кучей угля, пожертвовав драгоценной взрывчаткой, смонтировали сложную мину замедленного действия, снабдив ее различными дополнительными устройствами для взрывания. На самом деле все эти устройства, вполне исправные, хитроумные и на вид крайне опасные, полностью исключали возможность взрыва «блесны» из-за того, что сухие батареи были уже негодными; были и другие незаметные дефекты, которые трудно было обнаружить даже в лаборатории при длительном испытании. По всем признакам эта мина была неизвлекаемой, но в действительности это было не так.
Покончив с этим делом, минеры привели в первоначальное состояние пол котельной, а потолок подолбили, помазали свежим цементом и побелили. Войдя в котельную, чтобы проверить, в каком состоянии мы оставляем помещение, сотрудники охраны особняка, конечно же, устремили взоры на потолок: ни стены, ни пол, таивший 350-килограммовый заряд тола, ни куча угля, где пряталась «блесна», — ничто подозрений не внушило[47].
Я доложил Хрущеву о выполнении задания.
— Разрешите, чтобы ввести в заблуждение противника, разместиться в доме минерам!
— Верю, что вы, конечно, заминировали надежно, но пока продолжайте жить там, где живете.
Никита Сергеевич наотрез отказался выехать из дома. Он заявил, что его переезд вряд ли останется незамеченным — возникнут подозрения и операция будет провалена.
— Риск, — сказал он с улыбкой, — для шахтера дело привычное.
— Если узнают о том, что мы сделали в доме, где вы живете, то нам не миновать беды.
— А вы сделайте так, чтобы, кроме меня, никто не знал!
Не думали мы с Ястребовым, что так обернется дело. Как мы ни были уверены в надежности установленных мин, в том, что никакая сила раньше десяти суток не сможет заставить их сработать, — беспокойство не оставляло нас. Мы боялись не столько взрыва — возможность взрыва была ничтожна, — сколько иного: узнают органы безопасности, что Хрущев живет в минированном доме и нам тогда несдобровать.
В тот день наши войска оставили Вязьму, а вечерняя сводка Совинформбюро сообщила об угрозе Донбассу, о появлении Калининского и Тихвинского направлений.
Артиллерийская канонада приблизилась к Харькову вплотную. По ночам небо над западной окраиной багровело от стрельбы и пожаров: противник атаковал ожесточенно.
Всего три недели назад казалось, что минировать этот дивный город немыслимо, недопустимо, а теперь, хотя Харьков был уже насыщен минами, хотелось ставить их больше и больше. Даже опасения, что каждая мина может стать роковой для своих, заглохли и отступили: ненависть к врагу, ожесточение овладевали душой.
Под мостами, виадуками и другими дорожными сооружениями в районе Харькова были заложены заряды взрывчатки, но движение транспорта не прекращалось.
Нужно сказать, что если в заряды взрывчатки не вставлены капсюли-детонаторы, опасность взрыва гораздо меньше, чем при установке мин замедленного действия, безопасность которых обеспечивается только замыкателями или другими приборами. Мины замедленного действия опаснее устанавливать на своей территории, чем в тылу врага. Если установленная во вражеском тылу мина взорвется, скажем, не через десять суток, как было намечено при установке, а на второй день, беды не будет. А если это произойдет на нашей территории?
И это произошло. На одной из наших автомобильных дорог внезапно взорвалась мина замедленного действия. Она была установлена со сроком замедления на 39 суток, а взорвалась на третий день. Это была первая неприятность, к счастью не повлекшая серьезных последствий.
А на другой день мне сообщили, что на станции Харьков-1 взорвалась мина под паровозом.
Через двадцать минут я был на месте взрыва. Издали увидел накренившийся на левый бок паровоз, под ним — разрушенные рельсы и шпалы, большую свежую воронку. Машинист остался жив, но оглох.
Когда я доложил о происшествии Хрущеву, он сказал, чтобы мы приняли все меры предосторожности, сделали все, чтобы подобные случаи не повторялись, но минирование продолжали. Хотя установка мин на действующих дорогах и опасна, но нам надо до последней минуты пропускать поезда. Оставить же противнику слаборазрушенные и неминированные участки — значит дать ему возможность быстро воспользоваться ими.
Я сказал, что мы вынуждены устанавливать мины замедленного действия с замыкателями, не прошедшими даже войсковых испытаний, с электрохимическими замыкателями, которые не поддаются надежному контролю. Безопасность мы увеличиваем, ставя в одной мине два последовательно соединенных замыкателя. Но минеры экономят замыкатели, хотят установить больше мин и тем самым нанести больше урона врагу. Было уже поставлено свыше двухсот мин с электрохимическими замыкателями. Резкое отклонение в сторону опережения дал пока один замыкатель и один взрыватель. Вероятность преждевременного взрыва мин замедленного действия (МЗД) с двумя последовательно соединенными замыкателями почти в сто раз меньше, чем с одним.
— Но еще безопаснее и полезнее, как вы говорите, было бы ставить мины в тылу противника, как только на автомобильных дорогах восстановится движение? — переспросил Никита Сергеевич.
— Разрешите отобрать и послать добровольцев? — спросил я.
— Посылайте. Но только, чтобы люди были хорошо подготовлены, да и партизан для этих целей надо привлечь. Пусть тренируются.
Так начались действия минеров в тылу у немцев[48].
Несколько ночей на трех-четырех направлениях во вражеский тыл уходили группы минеров, ставили там мины и в ту же ночь возвращались. Этот опыт вполне себя оправдал. Но вскоре начался отход наших войск, и основное внимание опять было перенесено на минирование на нашей территории.
Очень большую работу по минированию автомобильных дорог, оборонительных рубежей и других объектов проделали приданные нашей группе саперные и инженерные батальоны. Часто им приходилось работать под огнем противника.
Минеры днем спали, а с наступлением темноты выезжали на работы. Одни рыли колодцы, другие оберегали их от посторонних взглядов или проводили отвлекающие работы. Установка мин обычно начиналась во второй половине ночи и заканчивалась к утру.
Кто делал все это?
В составе нашей инженерно-оперативной группы было много замечательных командиров, много прекрасных минеров из средних и старших командиров, из сержантского и рядового состава. Случайность? Нет. Командиры, сержанты и солдаты нашей группы принадлежали к числу людей, выросших и сформировавшихся после революции. Большинство из них отличались широким кругозором, почти все закончили школы, некоторые имели и специальное техническое образование. Им не составляло особого труда овладеть сложной техникой. А самое главное — они были воспитаны убежденными бойцами революции, патриотами своей Родины.
Среди молодых командиров, кроме упоминавшегося уже Карлинского, хорошо показали себя Болтов, политрук Лебедев, Блорин, Шишинов, Одинцов и другие. Большой смелостью, инициативностью, глубокими знаниями выделялся военный инженер Ястребов. Политрук Лебедев, занимаясь политической работой, выполнял многие специальные задания, обучал и снабжал техникой партизан. Если возникала необходимость поставить особенно хитрые мины-сюрпризы, первым, о ком я вспоминал, был воентехник 2-го ранга Николай Кузьмич Леонов. Заслуженной славой отличного сапера и прекрасного товарища пользовался в оперативно-инженерной группе старший сержант Василий Иванович Лядов, один из моих помощников в Харьковской операции. В шутку Лядова называли даже моим «техническим адъютантом».
С осени 1941-го до зимы 1945 года Лядов находился на фронте, выполняя важнейшие и опаснейшие минно-подрывные работы. Зимой 1945 года его «бесствольная артиллерия» нанесла удары по врагу в Будапеште. Здесь Лядова тяжело ранило: он лишился глаза, правая нога его была искалечена. Вдобавок Василия Ивановича тяжело контузило. Кстати, вытащил Лядова с поля боя его старый товарищ, участник Харьковской операции И. М. Кузнецов.
Самоотверженно работали командиры-выпускники Военно-инженерной академии. Особенно трудную, опасную и технически сложную работу выполняли неутомимые, хорошо подготовленные специалисты, которыми руководил В. П. Ястребов.
