KnigaRead.com/

Константин Сухов - Эскадрилья ведет бой

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Константин Сухов, "Эскадрилья ведет бой" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Все идет своим чередом. Но что это? Истребитель, словно бы отяжелев, теряет скорость. Дать газ? Но техник ведь предупреждал: ни в коем случае не форсировать мотор!

Пока размышляю, самолет лег на спину и… сразу же перешел в перевернутый штопор.

Этого еще не хватало! Обычный штопор не так уж и давно тревожил летчиков, пугал их. И хоть в далеком 1916 году знаменитый русский летчик Константин Арцеулов, проявив новаторство, разгадал причину этого «грозного» явления и победил дракона, унесшего не одну жизнь, на мгновение вдруг ощутил себя на месте Арцеулова, пытающимся разгадать причину перевернутого штопора и найти способ обуздать его. Но как мало времени, какие слабые возможности! Неведомая сила отрывает от сиденья. Ноги сошли с педалей, и вот уже болтаюсь из стороны в сторону в просторной кабине. Пытаюсь за что-нибудь ухватиться — уж очень неловко и неудобно чувствовать себя в состоянии невесомости. А тут еще ремень слабо затянут, к тому же на педалях не оказалось контрящих ремешков.

Положение странное: земля оказалась над головой. Значит, повис «вверх колесами». Ручка вибрирует, никак ее не захватить, бросает из стороны в сторону. Убран газ, дан снова, но ничего не получается: педали не достать, руль поворота бездействует. Мало того, фишка рассоединилась, и радиосвязь прервалась.

Виток за витком, к земле. Машина неуправляема. Высота три тысячи метров, две с половиной, полторы… Земля мелькает где-то рядом. Ах, Арцеулов, победивший штопор! Отважный и решительный сокол, подскажи, что должен делать пилот в подобной ситуации на истребителе типа «аэрокобра»?

Мысль работает быстро, четко. Под комбинезон холодными мурашками заползает страх: еще два-три витка и, как говорят пилоты, «полон рот земли». Мозг в какие-то мгновения успевает перебрать советы, инструкции, рекомендации, читанные в приказах, слышанные от бывалых «пилотяг». Нет, ничего дельного так и не вспомнилось. Да и некогда вспоминать. Выход один…

Рывком хватаю справа красную ручку — и дверца кабины в мгновение, ока отваливается. В кабину гудя врывается тугая струя воздуха. Миг — и замок привязных ремней открыт. Какая-то сила выхватывает меня из кабины.

Собравшись в комок, выкатываюсь на правую плоскость и соскальзываю с нее в бездну. И тут вижу, как самолет из перевернутого перешел в обычный штопор…

Над головой вспухает белый купол. Скорость падения уменьшилась, упругая сила начинает медленно раскачивать, как на качелях.

Где же самолет? Не видно. Земля приближается. Хорошо различаются зеленые и желтые прямоугольники огородов, серая лента проселочной дороги и сбегающие с пригорка к небольшой речушке квадратики домов. И вдруг замечаю свой истребитель. Он неслышно, осенним листом, плавно снижаясь, идет к земле. Летит так, будто управляет им искусный пилот. И так же плавно, осторожно отвернув от домов, плюхается на чей-то огород.

Из ближайших хат стали выскакивать люди, к самолету что есть мочи спешит детвора, от детишек стараются не отстать женщины, спотыкаясь, бегут за ними и старики.

Земля рядом. Подтягиваю стропы… Удар. Парашют плавно накрывает подсолнухи.

За частоколом подсолнухов виднеются ровные ряды зеленых кустиков — помидоры. С другой стороны растет картофель. Быстренько собираю парашют и спешу к самолету: до него рукой подать — метров пятьдесят. Он лежит цел-целехонький, как ни в чем не бывало. Только крылья опущены будто у подстреленного орла. Жаль стало: как же, загубил такую машину!

Взваливаю парашют на согнутую от горя спину, выхожу по тропинке на улицу. На душе кошки скребут. Голову опустил: что же будет теперь? Не иначе, судить станут. Не оправдаться…

До крайних домов станицы еще не дошел, а уж навстречу пылит полуторка, притормозила. Из кабины выскакивает Григорий Клименко.

— Ты куда это собрался?

— В тюрьму, куда ж еще! — отвечаю, а у самого к горлу подкатывается ком.

— Ладно тебе, садись, горемыка!..

Забрался я в кузов, сел на парашют. Как доложить начальству, что сказать?

И тут же собственный ответ готов: «Правду скажи! Подробно объясни, как все произошло».

…Машина подкатила прямо на старт, к командному пункту. Командир полка здесь же. Только вскинул руку к виску и начал Докладывать, Исаев жестом остановил меня:

— Иди к Покрышкину. Пускай он решение принимает! Подошел к майору, доложил.

— Ну что? Иди, продумай свой полет, хорошенько проанализируй, а на разборе доложишь. Там и разберемся.

Полеты продолжались. Но недолго.

Ушел я в тень, отыскал укромное местечко, сел на бугорок, призадумался. Вспомнились все подробности, детали почти по минутам. Уже и на обед ребята пошли, а мне не до еды. Подошли друзья Виктор Жердев и Николай Карпов:

— Брось горевать, Костя! Живой остался, а это не так уж и плохо. Подкрепиться пора, еда остынет.

За обедом явно для того, чтобы отвлечь товарища от мрачных мыслей, Андрей Труд, с присущим ему юморком, рассказал, как мой полет «виделся» с земли. Андрей несомненно работает на публику, и ребята от души смеются.

— Смотрю, — говорит Андрей, — Костик выполнил все горизонтали, пошел на вертикали. Я и говорю Покрышкину: «Смотри, командир, сейчас наш казак кувыркаться с норовистой кобылки будет: уж очень он фигуру „размазал“, скорость на подходе к верхней точке — нуль!..» Что-то отвлекло нас и когда снова взглянули, «кобра» уже крутилась в штопоре… Тут Покрышкин спокойно, чтобы это спокойствие передалось и летчику, говорит по радио: «Ничего страшного, мол. Выводи энергичнее!»

Но Костя не мог слышать этого, у него отсоединился разъемник — радиофишка. Наушники сорвало с головы, и они болтались по кабине. Во-вторых, находясь в состоянии, близком к невесомости, оторванный от органов управления, он ничего сделать не мог, разве что воспользоваться последним шансом на спасение.

А рассказчик продолжал:

— Но вот самолет, выйдя из штопора, стал с небольшим углом с высоты 500 — 600 метров планировать. Покрышкин видит это и спокойно произносит в микрофон: «Плавненько, плавненько выводи!..» А Труд бьет его по плечу: «Глянь-ка, командир! Чуть повыше: „солдат“ наш уже на веревках болтается!» Взглянул Александр Иванович, а метрах в пятистах от самолета купол парашюта висит. Покрышкин не на шутку разволновался и закурить ищет. Это при его-то выдержке и хладнокровии! Но тут Покрышкина вдруг вызвали на командный пункт. А несколько минут спустя шестерка истребителей, ведомая им, пошла на взлет и легла курсом на Мысхако.

Перед вечером, когда усталое солнце склонилось к горизонту, когда в остывающем воздухе резко запахло чебрецом и полынью, стало совсем тихо вокруг. Будто и нет никакой войны. Живи, наслаждайся!.. Может, это просто сон? Может, и не надо куда-то идти, что-то объяснять?

Хожу сам не свой, спотыкаюсь, как лунатик. Зашел в землянку — «тактическую академию», сел на привычное место. Ребята молчат.

Появляется Покрышкин. Начинает разбор. Говорил мало, только по существу. Первому дал слово мне.

Поборов смятение и волнение, стал коротко, а главное, честно, откровенно излагать, как все было, проанализировал свои ошибки, высказал мнение о причине случившегося.

За то, что привязался только поясным ремнем, Покрышкин похвалил. Объяснил еще раз: плечевые ремни «подтягивают» пилота к спинке сиденья и мешают осмотрительности. А вот за то, что привязался слабо, дал взбучку. И снова объяснил всем, что происходит с летчиком в подобном случае.

А я сидел, опустив голову, ждал «приговора». И вдруг слышу:

— Учитывая честность и откровенность Сухова, учитывая правильно сделанный им анализ ошибок, считаю возможным не отстранять его от полетов. — И, обращаясь к комэску первой эскадрильи Григорию Речкалову, произнес фразу, услышав которую я готов был плясать: — Планировать на полеты!

Много лет спустя, получив письмо от бывшего сослуживца, работника штаба капитана Александра Викторовича Прилипко, ныне Героя Социалистического Труда, узнал, что Покрышкину пришлось вести упорный бой с руководством полка, доказывая, что потерпевшего аварию ни в коем случае не следует изгонять из части, ибо случившееся не следует квалифицировать как неспособность летать.

После этого случая авиаспециалисты взялись за молодых по-настоящему. Инженер эскадрильи Кожевников требовал, чтобы они досконально изучили материальную часть. Проводил занятия, на которых не только изучали теорию, но и выясняли, что на практике должны делать в случае того или иного отказа. Проверял знание оборудования самолета, грамотность пользования им в полете, в воздушном бою.

Некоторое время спустя летчики вновь сдавали зачеты по эксплуатации самолета, двигателя и оборудования, по правилам ведения радиообмена.

…Разбор окончен. Такой трудный день остался позади. Расходимся по своим квартирам в станице. Местные жители относятся к нам тепло, дружелюбно, стараются создать самые благоприятные условия для отдыха, приглашают за стол, угощают фруктами.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*