KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Научные и научно-популярные книги » История » Владимир Мавродин - Очерки истории Левобережной Украины (с древнейших времен до второй половины XIV века)

Владимир Мавродин - Очерки истории Левобережной Украины (с древнейших времен до второй половины XIV века)

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Владимир Мавродин, "Очерки истории Левобережной Украины (с древнейших времен до второй половины XIV века)" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Мы уже останавливались на значении салтово-маяцкой культуры в жизни населения лесостепной полосы в VIII–IX вв.

Соседящее с оседавшими на землю кочевниками славянское и, в частности, северянское население экономически, культурно и политически было связано с создателями салтово-маяцкой культуры. Наличие вещей салтовского типа далеко за пределами распространения городищ, в Черниговской и Курской областях, находки многочисленных вещей северокавказского типа, аналогичных салтовским и свидетельствующих о родстве салтовской и северокавказской культур (Чми, Кобанское, Балта), взаимопроникновение этнических начал, роль политических форпостов Хазарского каганата, которую несомненно играли городища вроде Маяцкого, Салтова и т. д., — все это в совокупности говорит за наличие подобных связей, без учета которых многие особенности Северской земли позднейшего времени будут непонятны.

Мы отмечали проникновение болгаро-савиро-алан на север, в гущу славянского населения, отмечали и проникновение славян на юг, на нижний Дон и Северный Кавказ. Подобное проникновение, по-видимому, имело место во времена антов, когда известная их часть, правда незначительная, под давлением кочевников вынуждена была уйти на юго-восток, покинув пристепную полосу, и позже (в IX–X вв.), когда дружины русов проникали на побережья Черного, Азовского и Каспийского морей. Вряд ли возможно говорить о сплошном русском населении по отношению хотя бы одного более или менее значительного района Приазовья, Причерноморья или Каспия.

Вопрос о вещественных памятниках славянской культуры в степях Подонья и Предкавказья был поднят еще Городцовым, усматривающим в наличии волнистого орнамента в керамике следы присутствия славянского населения, так как в его представлении волнисто-линейный орнамент принадлежит исключительно славянам. Городцов на основании этой теории сделал заключение о наличии славянского населения в устье Дона и Предкавказье в VIII–IX вв. Но, как установлено М. И. Артамоновым, подобный орнамент является не особенностью того или иного племени, а просто отражает переход от лепной керамики к гончарному кругу, а собственно славянские, русские вещи начинают проникать на нижнее течение Дона с конца X, начала XI в. Типичным примером является превращение Саркела в XI в., судя по вещественным памятникам, в русский город.[233] Судя по вещественным материалам, добытым археологическими раскопками, можно сделать вывод о том, что целиком славянскими поселения на Дону в IX–X вв. назвать нельзя. Таким образом, в обитателях этой области можно усматривать остатки сарматского общества — савиро-болгар, на севере (у среднего течения Дона, по Донцу, Осколу и т. д.) смешивавшихся с славянами, русскими.[234] Отсутствие находок вещей славянского типа на интересующей нас территории, датируемых VIII–IX вв. и более ранним временем, вряд ли можно считать неопровержимым доказательством отсутствия в это время антского или собственно русского населения. Как это будет указано далее, в более поздние времена, в XIII–XIV вв., население уже существовавшего русского Тмутараканского княжества, пусть даже немногочисленное и в основном дружинное, княжеское, постепенно смешалось с основным этносом Северного Кавказа, восприняв его обычаи, нравы, культуру, язык и, конечно, заимствовав одежду, предметы обихода, украшения, оружие и т. д.; несмотря на то, что письменные источники определенно говорят еще об остатках русских, никакие археологические раскопки русских вещей приднепровского типа несомненно не обнаружат. То же самое явление было характерно и для антов, оторванных от Приднепровья, и для отдельных русских поселений более позднего времени.

Мы не претендуем на окончательное разрешение вопроса о так называемой «черноморской руси», но считаем, что исследователи, отрицающие наличие славянства на юго-востоке только на том основании, что там не найдено вещественных памятников, не сумели опровергнуть сторонников теории «черноморской руси». Правда, и сторонники «черноморской руси» не всегда могли обосновать свою точку зрения, и многие из них чрезвычайно увлекались, говоря об азовско-черноморской колыбели многих славянских племен. Но все же их точка зрения заслуживает внимания и отражает в какой-то мере историческую действительность.

Времена господства Хазарского каганата характеризуются относительной слабостью кочевников, и это обстоятельство не могло не способствовать проникновению славян все дальше и дальше на юго-восток.

Не приходится уже говорить о том, что самый факт существования единого, хоть и примитивного, политического организма Хазарского каганата и расцвет арабского Волжского торгового пути имели своим последствием появление русских купцов в хазарских городах и русских воинов в хазарских войсках, и вовлечение русских племен в орбиту влияния восточной культуры.

На эту связь, на сходство культур Северного Кавказа и Северской земли обратили внимание уже давно, но, правда, не смогли правильно подойти к выяснению причин этого явления. Достаточно привести хотя бы Кондакова,[235] Голубовского,[236] Нидерле,[237] Довнар-Запольского,[238] Самоквасова,[239] Спицина,[240] Макаренко.[241] Не так давно в работах А. С. Гущина[242] и А. С. Башкирова[243] еще раз было указано на широкие связи Кавказского мира, в области искусства, архитектуры и т. д., с древней Русью, шедшие по Волге в Ростово-Суздальскую и по Дону, Донцу и Сейму в Северскую Русь и Киев. Н. Я. Марр, отмечая сходство кавказской и суздальской архитектур, указывает, что суздальское искусство не пришлое культурное влияние, а течение, шедшее из этнических глубин, культурно-исторических местных традиций, укрепляющееся, быть может, уже в исторические времена и путем миграции.[244] Не менее характерно сходство с кавказской, точнее абхазской архитектурой, черниговской архитектуры — знаменитого, древнейшего, древнее обеих Софий, Черниговского Спаса. Сходство разительное.[245]

Небезынтересно и то обстоятельство, что строитель его — князь тмутараканский Мстислав, приведший с собой с Кавказа дружину из хазар, ясов и касогов-черкесов. Следы владычества хазар и пребывания их на Северянской земле можно усмотреть в названиях сел и урочищ: Каган, Каханов, Макагонов хутор Путивльского района Черниговской области,[246] Хазарская поляна, Хазарское городище под Воронежом,[247] селения «Козыричи», «Казаричи», «Козары», «Козар» в Черниговской области,[248] «Белая Вежа», «Бело-Вежцы»[249] — там же, «Казарское озеро» с близлежащим городищем недалеко от села Зеленый Гай в Рыльском районе. Названия населенных мест древнейшей эпохи свидетельствуют и о наличии на территории следов икасогов. Мы уже упоминали о «Касожской волости» между Рыльском и Льговом в XVII в.

Взаимосвязи древней Руси с абхазами, летописными «обезами», действительно не случайны и заключаются не только в сходстве архитектуры, но и во многом другом. Стоит вспомнить браки князей с дочерьми кавказских владетелей и, в частности, «обезками».[250] Н. Я. Марр отмечает, что, по Масуди, «руссы состоят из многих народностей разного рода». Самое многочисленное из них: «el-Lūdεan-αθ», торгующее с Испанией, Римом, Константинополем и Хазарией. В свое время много было поломано копий по поводу того, кого подразумевать под этим племенем; пытались отождествить его с лензанинами Константина Багрянородного, но историческая наука в целом ни к какому выводу не пришла. Н. Я. Марр сближает это племенное название одной из ветвей русов с абхазским поселением Ludāăn.[251] Анализируя термин «сало», встречающийся в описании хазарской трапезы VII в., Н. Я. Марр, привлекая громадный вспомогательный материал, приходит к выводу о давнишних связях Руси с Кавказом, переплетении русских и кавказских племен в процессе этногенеза, торговли, вторжений и переселенческих движений русов на юг.[252]

Характерно то, что факты, указывающие на связь Кавказа с южнорусским населением, заставляли даже М. Грушевского, в свое время отрицавшего взаимопроникновение южнорусских племен и так называемых степняков и их ассимиляцию в целях сохранения чистоты «украинской нации», признать роль яфетических элементов в населении Руси, связь древней Руси с Кавказом и т. п.[253] и, так сказать, согласиться с Марром.

Перейдем к характеру владычества Хазарского каганата.

Наша летопись подчеркивает даннические отношения, установившиеся между хазарами, с одной стороны, и полянами, северянами, радимичами и вятичами, с другой. Вряд ли хазары собирались в какой-либо мере изменить социально-политический строй подвластных им славянских племен. За это говорит хотя бы то, что хазары, очевидно, оставили старую единицу обложения данью: «рало» и «дым».[254] Платили по «белей веверице» или по «щьлягу».[255] Дань эта была не особенно велика, что вытекает из обложения Олегом северян «данью легкой» после освобождения их от владычества хазар.[256]

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*