Лоран Тейс - История Франции. Том 2. Наследие Каролингов
Дело Готшалька, питавшее церковную хронику в течение двадцати лет, еще ярче выявило зависимость между политикой, обществом и Церковью. Готшальк, монах и священник, ученик знаменитого Рабана Мавра, аббата из Фульда, обладал независимостью суждений; начиная с 845 года, странствуя по стране, особенно в реймсских землях, он проповедовал предопределение, которое в его истолковании было доведено до крайности. Подобное возрождение дискуссий Августина и Пелагия интересно со многих точек зрения. С одной стороны, внутри Церкви они вызвали активное противостояние между Гинкмаром Реймсским и Пруденцием из Труа; с другой настойчивые усилия Рабана Мавра, ставшего архиепископом Майнца, и особенно Гинкмара, с тем чтобы заставить Готшалька замолчать. Готшальк умер в 868 году, после долгих лет, проведенных в заточении в аббатстве Отвилле; проповеди же его заставили собраться на совет иерархов Западной Церкви. Такие значительные ученые, как Луп Феррьерский, Ратрамн Корбийский, Иоанн Скот Эриугена, посовещавшись, заняли оборону. Потому что, выходя за рамки теологических разногласий, которые действительно имели значение, но о которых Церковь никогда, ни впоследствии так и не составила себе ясного представления, эти дебаты имели культурный, социальный и политический характер. Идеи, развиваемые Готшальком, в глазах защитников закона казались возбудителями беспорядков и разрыва всяческих связей. Прежде всего, Готшальк был странствующим монахом, выступающим от своего собственного имени и не имеющим авторитета, который создается на основе определенного поста и принадлежности к законному сообществу; кроме того, этот монах публично поднимал сложные вопросы, которые, будучи неверно понятыми, могли возбудить в народе, подчас еще неглубоко укоренившемся в христианстве, дурные страсти и наклонности. Если на самом деле подданные начнут верить, что человек не может ничего сделать для своего спасения, что его деля и поступки не имеют никакого значения, — то как же после всего этого требовать от них соблюдения христианских моральных законов этого фундамента стабильного и устойчивого общества, угодного Богу и защищаемого соединенными усилиями королевской и церковной власти? В итоге борьба с грехом, единственно праведная борьба, в учении о предопределении сводится на нет. И даже если проповедь Готшалька в теологическом плане была приемлемой, то в моральном и общественном отношениях она становилась пагубной, а потому и еретической. Послушание и единство, необходимые для поддержания общественного порядка и правильности богослужения, вынуждали убрать Готшалька с пути. И Гинкмар целой невероятной жестокости добивается этого.
5. Материальная база церкви
Обеспокоенная догматическим единством и послушанием в собственном лоне, — а на этом пути еще многое предстояло совершить, — Церковь стремилась укрепиться материально и духовно. Защита церковного состояния была для епископов и аббатов все более и более актуальной задачей — особенно в связи с узурпаторством знати и вторжением королевской власти в церковные дела. Ограничить последствия нанесенного ущерба позволило разделение между личным мансом аббата — часто светского лица — и мансом аббатства, который принадлежал всей братии. Так, к 850 году в Сент-Амане монастырские владения состояли из тридцати восьми областей, а пятнадцать находились во владении аббата. Гинкмар, как уже говорилось, отличался неутомимостью в возвращении богатств, изъятых у Церкви светскими властями. Он постоянно доказывал, что церковные блага имеют священный характер, и светские власти обязаны поэтому защищать их. Он напоминал об этом Карлу Лысому в связи со спором в 868 году между королем и Ланским епископом Гинкмаром, племянником архиепископа Реймсского. Спор возник по поводу владений некоторых епархий. После затяжных судебных процессов церковным учреждениям в целом ряде мест удалось заставить уважать свои права. Рассмотрим подробнее один из таких процессов по документам, не очень многочисленным, однако их простота сама по себе поучительна. Это случилось в декабре 866 года, в люксе, в Бургундии. Епископ Лангра Иссак и граф Эд, относившиеся к местным властям, получили жалобу от Алко, поверенного епископа, на некоего Гильдебера, который со своими людьми захватил часть леса в Сессей, принадлежавшего аббатству Сен-Бенинь в Дижоне; и что самое серьезное, срубил там два дуба. Эшевены, эти умудренные лица, хорошо осведомленные в вопросах законности и обычаев, входящие в состав суда, перенесли слушание дела на следующую сессию, которая состоялась через сорок дней. Главное оставить время на то, чтобы обдумать, поразмыслить над случившимся. Алко смог найти себе свидетелей. В феврале 867 года Гильдебер явился в суд и защищал свои действия, утверждая, что его обвиняют напрасно. Алко же клялся в обратном. Это серьезно. Не будем спешить. Осторожные эшевены приказали Гильдеберу явиться на следующее заседание суда и Котоне, чтобы или дать, в свою очередь, клятву и говорить, только правду, либо подчисться закону и возместить убытки. Но Гильдебер в Котон не явился. Неявка фиксируется письменно, что означат присутствие на суде секретаря, — и Алко получает извещение. Новое заседание состоится в Котоне еще через несколько месяцев. Алко имеет на руках полученное извещение. Гильдебер оказывается неспособным оправдать свое поведение. Эшевены принуждают его к уплате штрафа за рубку леса и требуют возвратить захваченную землю. Он тотчас же подчиняется закону: сорвав пучок травы, он в знак примирения передает его Алко. Аббатство Сен-Бенинь выиграло дело — во всяком случае, на этот раз. Правило, закон — все, что укрепляло тело Христово, не было мертвой буквой. Конечно же, вышеупомянутое аббатство позаботилось о том, чтобы подробно переписать весь судебный процесс и включить его в свой картулярий в качестве назидательного примера.
Церкви западного королевства заботились об умножении своего благосостояния. Они были недовольны тем, как медленно происходит возврат изъятых богатств, принадлежавших им испокон веков. Однако при заинтересованной поддержке светских властей основывались и новые монастыри. Так, в 832 году аббат Конвуайон совместно с Номиноэ основал монастырь в Редоне, ставший важным опорным пунктом в экономике и идеологии для князей Бретани. В 860 году был освящен монастырь в Больё, в Лимузене, основанный по инициативе Родульфа, архиепископа Буржа, члена могущественной местной династии Тюрени, глава которой, Годфруа, фигурирует на первом месте, даже перед графом Раймундом Тулузским, в грамоте на освящение монастыря. Почти в то же самое время граф Жирар Вьеннский сделал подарки двум из своих областей, расположенных в королевстве Карла Лысого: Везелей получил женский монастырь во имя св. Марии, а в Потьер, на берегу Сены, был открыт мужской монастырь, посвященный св. Петру и Павлу. В стенах этих монастырей, благородных и целомудренных — а в целях защиты от веяний времени Жирар подарил их папской резиденции (привилегия полной свободы, первая в своем роде!), — возносились молитвы за основателей Жирара и Берту и их близких. Берта и Жирар через двадцать лет будут погребены в Потьер рядом со своим сыном Тьерри, умершим в возрасте одного года, и их надгробие сохранилось до сих пор. Также и Соломон, князь Бретонский, вместе с супругой будет покоиться в монастыре Редона.
Менее явственным и определенным было развитие сельских церквей по мере христианизации деревни. Такие церкви возводились по инициативе местных влиятельных лиц, становившихся и их владельцами, а викарии избирались из числа их непосредственного окружения или даже из челяди, оставаясь при этом в прислугах, что сурово осуждалось Агобардом Лионским. Но народ, живущий вблизи от церквей, все это устраивало. В связи с происходящими в деревне процессами среди церковных иерархов начались расхождения. Гинкмар Реймсский очень враждебно относился к созданию новых приходов. Он стремился придерживаться уже сложившейся традиции и не хотел изменять карту приходов. У старых церквей была своя история, свои владения, кладбища, бесценные реликвии, лучше было бы строить простые часовни, а главное таинство христианства, Таковым является крещение, осуществлять в традиционной городской церкви. Другие же епископы, такие, как Пруденций, занимали менее консервативную позицию, допуская, что большие приходы могут строить и новые храмы, и именно это позволит лучше управлять ими, нежели предоставить их самим себе. Другой способ избежать анархического рассеяния состоял в том, что большие старые церкви подчиняли себе владения более мелких частных церквей. Так в 876 году некий Жильбер отдал аббатству Сен-Бенинь в Дижоне принадлежащую ему церковь в Савиньи-ле-Сек вместе с кладбищем, хозяйственными постройками и угодьями, ибо сельская церковь это еще и хозяйственная единица с нарой крепостных крестьян.
