Сергей Мельгунов - Красный террор в России. 1918-1923
Через две недели каждый обязывался придти в Че-Ка, где еще раз допрашивался следователями, старавшимися сбить нечаянными и бессмысленными вопросами, и по выдержании искуса получал на руки заверенную копию анкеты.
За точность сведений каждый ручался своей головой».
Тех, кому сохранили жизнь, отправляли затем в концентрационные лагеря севера, где многие нашли свою могилу. Тот, кто бежал, навлекал месть на оставшихся. Напр., за бегство шести офицеров из лагеря на ст. Владиславлево было расстреляно 38 заключенных.[122]
В Керчи регистрация коснулась всего населения. Город был окружен кольцом патрулей. Ч.К. предписала населению запастись на три года продовольствием и не покидать в течение этого времени жилищ под страхом смертной казни. На основании произведенной анкеты жители были разделены на три категории, причем «активно боровшихся» и потому расстрелянных оказалось по сообщению керченских «Известий» 860 человек. Однако жители города утверждали, что эта цифра приуменьшена вдвое.[123] Наибольшие расстрелы происходили в Севастополе и Балаклаве, где Ч.К. расстреляла, если верить очевидцам, до 29 тыс. человек.[124] В Севастополе большевики расстреляли, между прочим, свыше 500 портовых рабочих, содействовавших погрузке на суда войск ген. Врангеля.[125] 28-го ноября уже появляется в «Извест. времен, севаст. ревкома» первый список расстрелянных — их 1634 человека, из них 278 женщин; 30-го ноября публикуется второй список в 1202 человека, из коих 88 женщин.[126] Считается, что в одном Севастополе за первую неделю большевики расстреляли более 8000 человек.[127]
В Севастополе не только расстреливали, но и вешали; вешали даже не десятками, а сотнями. Лица, вырвавшиеся из Крыма, случайные иностранцы и др. рассказывают потрясающие картины зверств на столбцах «Последи. Нов.», «Общего Дела» и «Руля». Как ни субъективны показания очевидцев, им нельзя не верить. Нахимовский проспект увешан трупами — рассказывают корреспонденты «Руля»:[128] «Нахимовский проспект увешан трупами офицеров, солдат и гражданских лиц, арестованных на улице и тут же наспех казненных без суда. Город вымер, население прячется в погребах, на чердаках. Все заборы, стены домов, телеграфные и телефонные столбы, витрины магазинов, вывески — оклеены плакатами „смерть предателям“ — пишут „Общему Делу“.[129] „Офицеров вешали — добавляет другой очевидец[130] — обязательно в форме с погонами. Невоенные большею частью болтались полураздетыми“. На улицах вешали „для назидания“. Были использованы все столбы, деревья и даже памятники… Исторический бульвар весь разукрасился качающимися в воздухе трупами. Та же участь постигла Нахимовский проспект, Екатерининскую и Большую Морскую улицу и Приморский бульвар». Приказом коменданта Бемера (германского лейтенанта во время окупации Крыма) гражданское население лишено права жаловаться на исполнителей советской власти, «так как оно содействовало белогвардейцам». Действительно то были «дикие расправы». Расстреливали больных и раненых в лазаретах (в Алупке, напр., в земских санаториях 272), врачей и служащих Красного Креста, сестер милосердия (зарегистрирован факт единовременного расстрела 17 сестер), земских деятелей, журналистов и пр. и пр. Тогда же расстреляны нар. социалист — А. П. Лурье — только за то, что он был редактором «Южных Ведомостей», и секретарь Плеханова с.-д. Любимов. И сколько таких, не стоявших даже в рядах активно боровшихся!
По истине синодики эти, по примеру Грозного, следовало бы дополнять: «и многая многих, имена коих ты, Господи, веси». «Число жертв — свидетельствует корреспондент с.-р. „Воля России“[131] — за одну ночь доходило до нескольких тысяч человек»…
1921 г.
Террор в Крыму продолжается.
«К июлю 1921 г. по тюрьмам Крыма сидело свыше 500 заложников за связь с „зелеными“, — пишет в своих показаниях по делу Конради А. В. Осокин. Многие были расстреляны, в том числе 12–13 женщин (в Евпатории — 3 апреля; в Симферополе — 5 в ночь на 25 марта по ст. стилю; в Карасубазаре — 1, и в Севастополе — 3 или 4 в апреле), главная вина которых состояла в том, что они имели родственников в горах, или подали хлеба проходившим в лес, часто и не подозревая, что они имеют дело с беглецами, принимая их за красноармейцев».
«В довершение целым селам был предложен ультиматум: „если не вернете ушедших в горы, то будете спалены“. (Деревни Демерджи, Шумы, Корбек, Саблы и др.). Но ультиматум не был приведен в исполнение, так как зеленые в свою очередь заявляли, что в случае исполнения угрозы, они вырежут всех коммунистов и их семьи, не только в деревнях, но и в таких городах, как Алушта, Симеиз, Судак».
«Система заложничества имела кровавые результаты в зиму 1921—22 гг. в северных уездах Таврии и Екатеринославщины, во время так называемого „разоружения деревни“. На села (напр., Троицкое, Богдановка, Мелитополь) налагалось определенное количество оружия, которое они должны были сдать в течение суток. Количество, значительно превышавшее наличие. Бралось человек 10–15 заложников. Конечно, деревня не могла выполнить, и заложники расстреливались».
В Феодосии раскрыта база «зеленых» — расстреляно 3 гимназиста и 4 гимназистки в возрасте 15–16 лет. По другому делу «зеленых» расстреляно 22 (пр. — доц. Пушкарев, Боженко и др.) в Симферополе.
В связи с зелеными и без связи с ними раскрываются все новые и новые «заговоры» с кровавыми эпилогами, о которых сообщает «Крымроста». Террор широко захватывает и татарские элементы населения, напр., в августе расстреляно несколько десятков мусульман за «устройство контрреволюционного собрания в мечети».[132]
В сентябре, поверив «амнистии», с гор спускаются две партии зеленых во главе с татарином Маламбутовым. Показательна его судьба — о ней рассказывает автор дневника, напечатанного в «Последних Новостях»:
«Чекисты, захватив Маламбутова, выпустили за его подписью воззвание к еще оставшимся в горах зеленым, в котором указывают на свое миролюбие и на то, что „у всех нас, товарищи зеленоармейцы, — один враг… этот враг — капитал“ и т. д. в том же роде. Попавшийся Маламбутов принужден был отправиться со своим штабом, в сопровождении значительного отряда чекистов, в горы и выдать все укромные участки и заветные места зеленых. Крестьяне окрестных деревень передают, что вот уже вторые сутки идет отчаянная пальба: это — красные выкуривают последних зеленых, преданных несчастным Маламбутовым. Сегодня Маламбутова с его товарищами гнусно расстреляли, обвинив в шпионаже.
В расклеенных по улицам города объявлениях под мерзким заголовком „За что карает советская власть“ (в списке 64 человека) так и было указано: за шпионаж. Запуганные обыватели передают из уст в уста, что чекисты не успели заманить в ловушку всех, спустившихся с Маламбутовым, зеленых, и большая часть их, пронюхав о готовящейся провокации, с боем пробилась обратно в горы (оружие, по договору, им было оставлено)…»
«В отместку за казнь Маламбутова — добавляет корреспондент — зеленые мстят красным жестоко и зверски. Попадающихся в их руки коммунистов подвергают средневековым пыткам».
На юге повсюду еще действуют повстанцы, так называемые «зеленые», и повсюду свирепствует «красный террор». Подавлено «восстание» в Екатеринодаре 27–28 сентября, и в местных «Известиях» появляется список 104 расстрелянных, среди них заштатный епископ, священник, профессор, офицер и казак. Около Новороссийска действуют повстанцы под руководством ген. Пржевальского — Чрезвычайная комиссия Черноморского флота расстреливает сотнями арестованных повстанцев и так называемых заложников. Идут ежедневные казни. Ликвидированы «12 белогвардейских организаций» в харьковском военном округе, «заговоры» ген. Ухтомского и полк. Назарова в Ростове и мн. др. В конце марта раскрыла заговор пятигорская губчека — расстреливается 50 главарей этой организации.[133] Терская областная Ч.К. расстреливает в Анапе по определенно провокационному делу 62 человека, виновных лишь в попытке бежать в Батум от ужасов советской действительности.[134]
Что происходило в Области Войска Донского, в Кубанской области, показывает хотя бы такое обращение В.Ч.К. к населению Кубанской области и Черноморского Побережья за подписью особоуполномоченного В.Ч.К. по Северному Кавказу К. Ландера в октябре 1920 г.[135]
1. Станицы и селения, которые укрывают белых и зеленых, будут уничтожены, все взрослое население — расстреляно, все имущество — конфисковано.
2. Все лица, оказавшие бандитам содействие — немедленно будут расстреляны.
