История Первой мировой войны - Оськин Максим Викторович

Государственная власть Российской империи не смогла к началу мирового противоборства обеспечить такую консолидацию нации вокруг престола. В военное же время масса негативных проявлений российской действительности была еще более усугублена. Между тем элита страны ясно сознавала, что отставание от Запада в двадцатом веке будет равнозначно потере суверенитета. Это явление стало отчетливо проявляться уже после Первой русской революции 1905-1907 годов.

Начатые правительством П. А. Столыпина внутренние реформы, ставшие логическим продолжением осторожного реформирования предшествующего времени, «подтягивали» активы Российской империи к уровню великих держав Европы, которые в этот момент активно готовились к Большой европейской войне. Ради этого русской верховной власти в очередной раз пришлось пожертвовать самобытностью страны и переводить ее развитие на капиталистический путь, причем в его чрезмерно форсированном варианте.

Таким образом, перед последним царским режимом стояла задача одновременного «скачка» в экономическом развитии и сдерживании военной угрозы со стороны Запада, который если не прямо, так опосредованно втягивал Россию в Большую войну. Если Германия и Австро-Венгрия открыто рассматривали Российскую империю как вероятного противника, то Франция и Великобритания отчетливо сознавали, что без России разгром Антантой Центрального блока невозможен. Поэтому участие нашей страны в Первой мировой войне было практически неизбежным: избежать военного конфликта было возможно лишь ценой утраты престижа страны, вероятной политической изоляцией, потерей всех союзников, утратой своих позиций на международной арене.

Война подвергла испытанию на прочность не только русскую государственную систему, но и весь ее политический и социально-экономический строй. Но даже и теперь монархия оказалась трагически одинока: либеральная буржуазия могла поддержать ее только при условии передела власти; крестьянские массы жаждали лишь одного – земли. Никто не задумывался о том, что наше Отечество дошло до той кризисной черты, за которой стоит только тезис «победа или смерть!».

В свою очередь не отличавшаяся гибкостью верховная государственная власть не собиралась идти на уступки в пользу буржуазии и крестьянства. Такая позиция последнего императора Николая II Романова и его окружения могла иметь успех исключительно при условии обеспечения победы в Большой войне: победы достаточно быстрой, умелой и решительной. Власти не только не смогли обеспечить такой победы, но даже, напротив, усугубили тяготы военного времени в сознании и жизнедеятельности нации. Поэтому в этом смысле совершенно прав К. Ф. Шацилло, в своей монографии показавший, что «непосредственным виновником поражения России в Первой мировой войне является третьеиюньский политический режим, оказавшийся неспособным адекватно ответить на вызовы современной эпохи, предвидеть последствия своих имперских амбициозных планов» [580].

Пустопорожнее и провоцирующее агрессоров бряцание оружием, влияние «военной партии», обман самого себя в смысле подготовки страны к Большой европейской войне – все это было свойственно режиму последнего русского императора. Действительно, буржуазия не проявила должного патриотизма в годы войны (одно дело – словесные декларации, и совсем иное – упорная работа на оборону, принесение капиталов «на алтарь отечества», отказ от политической борьбы на время военных действий), и объективно даже сделала все от нее зависящее, чтобы проиграть войну. Но и верховная монархическая власть оказалась столь закоснелой и затупившейся, что не нашла сил пойти на компромисс с общественностью, не смогла достойно вести войну.

После 1918 года в Европе осталась масса монархий – те же Великобритания, Бельгия, Югославия, Румыния; нейтральные Испания и Швеция. Но только в одной стране, потерпевшей поражение в мировой войне, удержалась монархия – в Болгарии, причем в двадцатых годах помощь как раз русских белогвардейцев, ставших к тому времени эмигрантами, едва-едва спасла болгарского царя от революции. Опять-таки Германия была довольно развитой парламентской монархией, так что говорить о крахе одних лишь самодержавств не совсем верно.

С нашей точки зрения, после Первой мировой войны пали лишь те монархии, что потерпели поражение, причем именно военное поражение, признанное их нациями. В определенном смысле на военное поражение самым непосредственным образом повлияла форма правления. Здесь можно выделить несколько аспектов.

Дело в том, что в Германии, России и Австро-Венгрии милитаризация политической власти достигла своего максимума. Главы государств, фактически являвшиеся и Главнокомандующими своими вооруженными силами (монархический принцип неизбежно подразумевает такой оборот, невзирая на наличие чисто юридических фигур вроде великого князя Николая Николаевича в России или эрцгерцога Фридриха в Австро-Венгрии), сосредоточили в своих руках всю военную и гражданскую власть. Бельгия, Сербия и Румыния явились народами-изгнанниками, и только участие в войне на стороне сильнейшего блока спасло их политический строй от краха.

«Тотальная» мировая война – не для традиционных монархий. Разделение властей, а, следовательно и ответственности, в конституционных государствах (фактически конституционных, а не просто связанных наличием писаной конституции) не вело к подрыву престижа самой власти как таковой, которая в монархических странах была сконцентрирована и олицетворена в личности монарха.

Возможно, что, как и в XIX столетии, ситуацию мог выправить союз монархических государств между собой, тем более необходимый, что этот же самый вариант предусматривался и логикой геополитических законов. Но этого не произошло: Россия и Германия стали врагами, причем немцы поспешили бросить вызов всему миру, а русские встали на сторону своих традиционных противников против своего векового союзника. Монархические режимы, приняв самое активное участие в развязывании Большой европейской войны, совершили самоубийство. А ответственность за самоубийство лежит прежде всего, разумеется, на самом самоубийце.

Избранная библиография

1. Айрапетов О. Р. Генералы, либералы и предприниматели: работа на фронт и революцию. 1907-1917. М., 2003.

2. Боханов А. Н. Николай II. М., 1998.

3. Булдаков В. П. Красная смута. Природа и последствия революционного насилия. М., 1997.

4. Гайда Ф. А. Либеральная оппозиция на путях к власти (1914 – весна 1917 г.). М., 2003.

5. Головин Н. Н. Военные усилия России в мировой войне. М., 2001.

6. Государственная оборона России: императивы русской военной классики. М., 2002.

7. Данилов Ю. Н. На пути к крушению. М., 2000.

8. Деникин А. И. Очерки русской смуты: Крушение власти и армии. Февраль – сентябрь 1917. Мн., 2003.

9. Залесский К. А. Кто был кто в Первой мировой войне. М., 2003.

10. История внешней политики России. Конец 19 – нач. 20 в. (От русско-французского союза до Октябрьской революции). М., 1999.

11. История Первой мировой войны 1914-1918. В 2-х т. М., 1975.

12. Катков Г. М. Февральская революция. М., 1997.

13. Керсновский А. А. История русской армии. М., 1994.

14. Киган Д. Первая мировая война. М., 2002.

15. Лютов И. С, Носков А. М. Коалиционное взаимодействие союзников: по опыту первой и второй мировых войн. М., 1988.

16. Мировые войны XX века. Кн. 1: Первая мировая война. Исторический очерк. М., 2002.

17. Михалев С. Н. Военная стратегия: Подготовка и ведение войн Нового и Новейшего времени. М., 2003.

18. Монархия перед крушением. 1914-1917. М.-Л., 1927.

19. Наступление Юго-Западного фронта в мае-июне 1916 года. Сборник документов империалистической войны. М., 1940.

20. Ольденбург С. С. Царствование императора Николая II. Ростов-на-Дону, 1998.