Анатолий Тарас - Войны Московской Руси с Великим княжеством Литовским и Речью Посполитой в XIV-XVII вв
В 1657 году полоцкая шляхта жаловалась царю, что московские ратные люди «насилством ночью на маетности шляхетские и на крестьянские дворы... находят и наезжают и огнем жгут и до смерти побивают». Даже полоцкий православный епископ Кал ист, убежденный сторонник царя, не выдержал и написал воеводе Ивану Хованскому письмо в котором задал ему риторический вопрос:
«Зачем столько неправды, грабежа, страданий и убийств в городах и деревнях, в лесах и полях, почему в повсюду слышится плач и льются слезы».
В дополнение кужасам войны, в 1654—1658 гг. в Литве бушевала эпидемия чумы, занесенной из Московии (от нее умер в Минске и царский воевода Федор Арсеньев), а с 1656 года начался еще и голод. Слуцкий шляхтич Ян Цедровский писал:
«Голод страшный настал, который продолжался аж до урожая 1657 года, так что котов, собак, дохлятину всякую ели, а на последок людей резали и тела человеческие ели и трупам умерших людей в гробах лежать не давали».
На оккупированных землях московские власти в 1654—1656 гг. запретили деятельность всех конфессий, кроме православной. Униатские и католические храмы и монастыри были закрыты либо переданы православным попам. Только слета 1656 года, пытаясь привлечь на свою сторону шляхту и мещан, они разрешили католикам отправлять их обряды западнее линии, проведенной по реке Березина, за исключением Вильно и Гродно. Но на практике никто не мог защитить католиков от произвола православных попов, пачками присылавшихся в Литву из Москвы и пылавших ненавистью к «латинянам». Например, тотже полоцкий епископ Калист закрыл костел в деревне Альбарочицы в Ошмянском повете, а его служителей велел арестовать, и они сгинули неизвестно где. Что касается униатов, тем не было ни малейшего снисхождения. Царь постоянно требовал: «уния должна быть уничтожена». Все униатские храмы закрывались, их священников казнили, прихожан силой заставляли переходить в православие.
С первыхдней войны и все время оккупации, в соответствии с указом Алексея Михайловича от 30 июля 1654 года, осуществлялся планомерный вывод в Московию л итвинских ремесленников и крестьян, где их превращали в крепостных, т.е. в рабов. Имеются документы, свидетельствующие о том, что Алексей Михайлович запланировал переселить в Московию 300 тысяч литвинов для пополнения убыли населения от эпидемии чумы.
Узаконенная охота на людей велась самыми бесчеловечными методами, причем вероисповедание жертв не играло никакой
роли — хватали всех, кто попадется. Например, один только воевода Роман Боборыкин (на православной Смоленщине!) взял «с посаду и уезду... к себе неволею ж семей з двадцать, а поголовно будет с женами и детьми блиско за двести человек» и разослал по своим деревням в качестве крепостных. Взрослых мужчин ратники продавали за 3—5 рублей, а семь — восемь подростков — за один рубль!
Согласно так называемой «Полонной книге» /книге пленников/ Новгородской пятины, с августа по октябрь 1656 года 17 участников похода на Литву привели и записали своими крепостными 52 человека обоего пола, захваченных под Полоцком, Витебском, Оршей и Вильйо. Из них тринадцать были моложе 15 лет, тридцать семь от 15 до 30, двое — старше 30 лет.
А вот свидетельство из официального акта, составленного в 1656 году комиссией киевского полковника Антона Ждановича, расследовавшей преступления московских завоевателей в деревнях Поднепровья, на территории, перешедшей под юрисдикцию администрации гетмана Хмельницкого:
«В Седлуках осмнадцать человек ножами порезали, четырех жонок жгли и замучили насмерть, дву девок в недорослых летах насильничали; в Березовке дву человек срубили, дву мучили; в Олешне шесть человек срубили насмерть; в Полениковичах четыре человека мужиков срубили, а трох замучили насмерть; в Жоралах тры человека мужиков до смерти сожгли; в Перегоне мужиков до семи человек срубили и четырох жонок сожгли»...
Акты, относящиеся к истории Южной и Западной России.
Том 3. СПб, 1863, с. 537-538
И так далее, и тому подобное.
Но опустошение и издевательства, грабежи и убийства, массовый вывод в рабство — все это вполне закономерно вызвало в ответ народно-освободительное движение. Уже в июле — августе 1654 года впервые в истории Литвы (Беларуси) на ее территории появились партизаны. Они действовали в восточных и северо-восточных поветах — Смоленском, Мстиславском, Могилевском, Полоцком и Витебском поветах. В этих землях партизан поддерживали даже местные православные попы.
Например, в Мстиславском повете активно и довольно успешно действовал отряд Якима Потапова, который еще во время Смоленской войны 1632—34 гг. был «с шишами полковником». Уже 18 июля 1654 года Потапов, имевший 15 шляхтичей и более 300 крестьян, совершил нападение на московские войска, осадившие Мстиславль »
Партизаны поначалу исполняли роль сельских отрядов самообороны. Они защищали свои села и деревни от грабежей и сожже-
Замок магнатов Гаштольдов в Гераненах (Гродненская обл.)Реконструкция МЛ. Ткачеве
ттия препятствовали захвату и выводу невольников, нападали на обозы и фуражиров. Партизаны были плохо вооружены, большей частью косами, вилами и топорами, зато хорошо знали местность и пылали ненавистью к пришлым бандитам. Царские воеводы называли их «шишами», «ворами», «изменниками».
Характерно, что командирами многих отрядов стали шляхтичи, установившие связь сЯнушом Радзивиллом либо специально посланные им. Так, зимой 1655 года войт села Колесники Карп Ев-лсв с помощью крестьян захватил воеводу Ивана Пушкина с казной и отправил его к гетману.
Царские воеводы отвечали на выступления партизан беспощадным террором. Например, когда в стычке возле Мстиславля были захвачены семеро партизан (в том числе одна женщина), их долго мучили («пытали и огнемжгли»), потом одного повесили, а остальных примерно наказали:
«Бив кнутьем нещадно и отрезав у них уши и носы, велели послать... в деревни, чтоб, на то смотря, иным мужикам неповадно было так воровать и в шишах ходить».
Но задушить партизанское движение не удалось. Наоборот, весной и летом 1656 года, в условиях повсеместного голода и эпиде-734
мии чумы, оно резко усилилось. Отчаявшимся людям уже нечего было терять. Крестьяне и горожане толпами бежали в леса и болота, где создавали укрепленные лагеря и оттуда нападали на оккупантов.
К концу года сопротивление охватило, помимо названных выше, еще и Минский, Борисовский, Виленский, Новогрудский поветы, а в 1657 году оно распространилось в новые районы, даже на Полесье, хотя там.московских гарнизонов не было.
Изменилась позиция православной шляхты, ранее присягнув-шейцарю. Осенью 1658 года воевода Юрий Долгорукий с тревогой уведомил царя:
«Вся присяжная шляхта всех поветов изменили и к ним, к гетманом к
Павлу Сопеге и к Гонсевскому пристали и твоих ратных людей везде побивали, и в полон имали, и конские стада отгоняли».
Складывалась ситуация, хорошо знакомая людям XX века: оккупанты господствовали в городах и замках, где стояли их гарнизоны, тогда как в сельской местности «правили бал» партизаны. Так, согласно показаниям воеводы Семена Змеева, летом 1657 года партизаны контролировали практически весь Могилевский повет. Численность отрядов народных мстителей быстро возрастала. Многие имели в своем составе несколько сот человек, отдельные — две-три тысячи"и более! Улучшилось вооружение, отчасти за счет трофеев, отчасти — благодаря специальным поставкам, организованным гетманом Радзивиллом.
Соответственно, увеличился их боевой потенциал, размах действий. Например, отряд шляхтича Багровича (около 400 человек) осенью 1657 года попытался захватить Борисов! Активно действовал отряд во главе с князем Самуилом Лукомским (до 500 человек крестьян, мещан и шляхты). В Витебском повете лихие налеты осуществляли две конные партизанские хоругви — шляхтича Яна Храповицкого и бывшего студента витебског1о иезуитского коллегиума Станислава Шалупина. В них состояли 30 шляхтичей, все остальные были мужики, вооруженные бердышами и рогатинами.
С осени 1658 года на территории северной и восточной Литвы развернулась полномасштабная война царских войск с партизанами. Сюда был направлены карательные корпуса воевод Юрия Долгорукого, Григория Козловского, Ивана Лобанова-Ростовского. Борьба между ними и партизанами шла с переменным успехом, то немного утихая после поражений, то разгораясь с новой силой, вплоть до официального возобновления военных действий в 1659 году. »
А когда началось успешное наступление войска Стефана Чернецкого и Павла Сапеги, к ним повсюду присоединялись отряды
бывших партизан. Например, весной 1662 года к пяти хоругвям королевского войска, вошедшим на территорию Речицкого повета, присоединились 6 хоругвей «шишей и уездных мужиков». В Полоцком повете 4 хоругви Речи Посполитой усилились за счет 3-х партизанских хоругвей. И так было везде.
