Сьюзен Бауэр - История Древнего мира. От истоков Цивилизации до падения Рима
В руках Каракаллы римская идентичность означала три момента. Во-первых, как заметил Эпиктет несколькими десятилетиями ранее, она подразумевала послушание императору. Это означало, что, как все римские граждане, вы имеете определенные права: если вас приговаривали к смерти за преступление, вы могли апеллировать к Риму (конечно, если вам не случилось попасть в чистку), ваш брак и другие контракты могли считаться легальными в римских судах, вашим детям гарантировалось получение наследства по вашему завещанию. И все это означало, что вы должны платить налоги. А Каракалла оказался на мели. Его подарки, необходимые для укрепления власти, опустошили казну, и ему требовалось как можно большее количество граждан, чтобы собирать с них деньги для пополнения казны.
Короче, римское гражданство было компромиссом. В обмен на защиту со стороны римского закона свободный человек внутри римских границ платил деньги. Это было не такой уж невыгодной сделкой (во всяком случае, пока налоги еще не начали кусаться) – но потенциально грозило проблемами. Гражданство уже не подразумевало ничего похожего на призыв Перикла к афинянам с просьбой предать себя идее Афин, или на убеждение иудеев, что их господь обещал потомкам Авраама собственную землю. А ведь именно это были идеи, которые связывали людей в единое целое.
В 212 году, тогда же, когда Каракалла объявил о новом гражданстве, некий вассал парфянского царя по имени Ардашир аккуратно проводил мелкие кампании против других вассальных государств вокруг себя. Собственное царство Ардашира находилось в Парсе – парфянской провинции, где все еще жили парфяне; его столицей был Гур, и его семья была одним из последних осколков старой персидской империи. Более поздние предания говорят, что он был дальним потомком самого Дария, но правда ли это – установить уже нельзя.20
Тихо, постепенно, чтобы не насторожить далекого парфянского царя, он уговаривал или запугивал ближних вассальных царей переменить свою верность парфянскому царю на верность ему.
Вероятно, Ардашира не замечали так долго потому, что парфянский царь Артабан V был вынужден распутывать собственные неприятности. Один из его родственников стал претендовать на корону; после ужасной гражданской войны он смог занять Ктесифон и взять под контроль нижнюю часть месопотамской долины. Артабан был вынужден оставить собственную столицу и устроился не слишком удобным лагерем западнее нее, в северной части равнины между Тигром и Евфратом. Он не обращал особого внимания на то, что происходило восточнее Ктесифона.
Каракалла, видя процесс отпадения парфянских вассалов, послал изгнанному Артабану V предложение о помощи в обмен на брачный союз с дочерью Артабана. Артабан, понимая, что это не искренний союз, а попытка подчинения, отказался. Тогда Каракалла двинулся на восток с армией и в конце 216 года атаковал западную парфянскую границу. Он вел кампанию до зимы, а затем встал зимним лагерем, чтобы переждать холодное время и возобновить наступление весной.
В начале апреля 217 года, как раз перед возобновлением запланированной кампании, Каракаллу стало мучить расстройство желудка. Он ехал верхом с одним из телохранителей, когда его скрутили желудочные колики. Каракалла спрыгнул с лошади и спустил штаны. Телохранитель воспользовался моментом и убил его, пока обе руки у того были заняты.
Тут подскакали конные солдаты, ехавшие немного позади и копьями убили убийцу. Как и убийцы Калигулы, солдат сделал империи одолжение ценой собственной жизни. Тело Каракаллы было кремировано, пепел отослан в Рим. Он правил шесть лет и умер в возрасте двадцати девяти лет.
Восточные легионы, оставшись без императора, объявили новым императором своего командира Макрина. Поздней весной 217 года Макрин снова двинул войска через парфянскую границу. Но Артабан V за зиму уже успел подготовиться к войне, и после тяжелого боя римляне отступили, не одержав победы. Макрин, не желая снова атаковать, предпочел откупиться и передал парфянам поразительно огромную сумму денег.
Это взбесило многих из его солдат. Император, который получил свою власть только за свои военные способности, не достоин титула, раз начал проигрывать битвы. Кроме того, прямо под рукой имелся другой кандидат на место императора. Это был однажды отодвинутый в тень двоюродный брат Каракаллы (внук сестры его матери) – высокий и симпатичный, четырнадцатилетний юноша по имени Элагабал, который был немного похож на Каракаллу (тайно поговаривали, что он его незаконный сын).
16 мая, через несколько месяцев после поражения, группа солдат объявила Элагабала императором вместо Макрина. Макрин обнаружил, что все большее и большее число сторонников покидают его, чтобы присоединиться к новому императору. Наконец он бежал, но преследовавшие солдаты через месяц нашли его в Халкедоне, откуда он пытался пересечь Босфорский пролив, чтобы попасть во Фракию.21 Он был взят под стражу и вскоре убит в заключении.
Элагабал оказался глупцом, потворствующим своим слабостям и эксцентричным прихотям; если даже половина описаний, изложенных в «Истории Августа», соответствует действительности, он стал совсем ненормальным вскоре после своего возведения на престол. Большинство подробностей сведено в едком замечании, где сказано, что солдаты вскоре возненавидели «принцепса, который был губкой, впитывающей сластолюбие каждой клеточкой своего тела».22 Кроме того, он доставлял себе удовольствие странными религиозными ритуалами – один из которых включал в себя поклонение найденному им камню, который Элагабал объявил богом, а другой привел к попытке сделать себе обрезание (очевидно, вместо этого он частично кастрировал себя).
К 222 году преторианская гвардия выдвинула другого кандидата в императоры, и войска отправились искать Элагабала. Он услышал их приближение и спрятался в общественной уборной, но солдаты вытащили его, убили, а затем окунули тело в сточную канаву, протащили вокруг ипподрома, и наконец сбросили в Тибр с привязанным камнем. Его кровное родство с предыдущим императором обеспечило ему трон, но не спасло его.
Сравнительная хронология к главе 84
Глава восемьдесят пятая
Спаситель империи
Между 222 и 312 годами Парфия сдается Персии, а Диоклетиан пытается спасти Римскую империю, оставив Константина завершать работу
В 232 году, когда был убит Элагабал, парфянский царь Артабан V смог победить своего соперника и отбить назад Ктесифон.
Но он продержался в своей столице только два года. Ардашир смог переманить на свою сторону старые города Мидии, Персии и их союзников, и теперь серьезно укрепился в своем родном городе Гур. В 224 году он со свой армией двинулся вперед, чтобы встретиться с парфянскими полчищами на равнине Хормиздаган.
Артабан V был убит в этом сражении. Парфянская империя пала; теперь Ардашир перебрался в царский дворец в Ктесифоне и объявил себя по старому персидскому обычаю Ардаширом I, Царем Царей. Его новая династия стала называться Сасанидами – по его родному персидскому клану.
Парфянская империя, расширившись после покорения кочевников, представляла собой комплекс вассальных царств, которые подчинялись общему царю. Это, как Ардашир знал по своему опыту, давало бунтующим царям слишком много свободы для мятежа. Вместо этого он реорганизовал свою новую империю по старому персидскому образцу. Он разделил ее на провинции (или сатрапии), каждая находилась под управлением военного правителя. Границы провинций были сознательно проведены поперек старых границ царства, чтобы нарушить старые неформальные связи и предотвратить любые союзы, которые могли бы возникнуть в случае кризиса центральной власти Артабана V. Правители, рекрутированные из царского клана Сасанидов, стали именоваться почетным персидским титулом шах.
Для римлян, озабоченных целой чередой никуда не годных императоров, персидское возрождение должно было показаться возвращением монстра из старой сказки. Ардашир I, первый Великий царь, вновь восстановивший персидское господство, правил до 241 года, а затем передал хорошо организованную, подготовленную к экспансии империю своему сыну Шапуру.
Монеты конца его правления изображают Ардашира глядящим на молодого принца; похоже, он уже при жизни сам короновал своего сына соправителем. Арабский историк IX века Абу аль-Масуди, который, как Геродот, путешествовал по миру и собирал древние легенды, чтобы вплести их в свои рассказы, говорит, что Ардашир собственными руками надел свою корону на голову Шапура, а затем отошел в сторону, чтобы Шапур мог править самостоятельно.1 Это показывает человека, думающего о будущем – чего, увы, не наблюдалось у римских императоров несколько последних десятилетий.
