Виктор Егоров - Заложник
На привал остановились в лощинке, у разбитого молнией старого широколистного граба. Сын лесника с Гейдар-агой отъехали в сторону, но вскоре вернулись. Через седло у парня был перекинут тугой, испачканный свежей землей мешок. Он попрощался, гикнул и, нахлестывая лошадь, исчез, растворился в сумерках, раньше обычного сгустившихся на затененной вершинами гор лесной тропинке. "Расплачивается за постой, - подумал Юсуф. - Ну погоди! Мы тебе за все заплатим. Другой монетой". Мехтиев спрыгнул на землю, ослабил подпругу, нарвал пук пахучего папоротника и начал старательно протирать взмокшую спину своего коня.
Привал оказался продолжительным, хотя огня и не разводили. Всухомятку, но сытно подкрепились сами, накормили коней. Юсуф полагал, что они сейчас же двинутся дальше, но Гейдар-ага не торопился.
Скрестив ноги, он сидел под деревом на толстой кошме, положив на колени винтовку, и время от времени поглядывал на свои старинные, с толстой серебряной крышкой часы. Когда совсем уже стемнело, атаман подозвал Юсуфа и завел с ним разговор о разных способах ловли диких уток.
В этой области Мехтиев чувствовал себя достаточно уверенно - вместе с Касумом они ходили на озеро, где местные охотники вручную, даже без силков, ловили жирных глупых птиц на местах их жировки.
Там, куда утки слетались подкормиться перед осенним перелетом, жители Пойлы постоянно выбрасывали в воду высушенные тыквы. А потом, по плечи войдя в воду и накрыв голову выдолбленным тыквенным "шлемом", подбирались к стае вплотную и, поймав птицу за лапы, просто-напросто утаскивали ее под воду, топили.
Бывали ловкачи, которые успевали привязать к поясу трех-четырех откормленных крякух, прежде чем стая снималась с места. Когда Юсуфу рассказали об этом, он не поверил. Но во второй его приезд младший Расулов постарался выкроить время для такой охоты, за что теперь Мехтиев был ему очень благодарен - ведь этот разговор тоже был испытанием.
Гейдар-ага слушал юношу внимательно, даже с интересом, и разговор, наверно, мог бы затянуться, если бы где-то совсем рядом не раздался осторожный, негромкий свист.
Не меняя позы, Гейдар-ага вложил в рот согнутый углом палец, подал ответный сигнал. Минуту спустя на темном фоне деревьев обозначился силуэт серой лошади и четкий светлый прямоугольник уже знакомой Юсуфу белой бурки Новруз-бека.
- Салам алейкум, Гейдар-ага. Мир и вам, люди, - чуть надтреснутый тенорок старого бандита звучал устало, но оживленно. - Какая была дорога? Все ли здоровы?
- Алейкум салам. Ты привез? - Гейдар-ага, не задавая предписываемых этикетом вежливых вопросов, сразу приступил к делу. "А-а, нервничаешь, бандюга", - подумал Мехтиев и, поднявшись, отошел в сторону. Содержание беседы было ему известно заранее, а лишний раз проявить воспитанность не мешало.
- Подожди здесь! - окликнул его главарь. Юсуф послушно остановился.
- Обратно ехал спокойно? - спросил Гейдар-ага, обращаясь к Новруз-беку.
- Как на своих выпасах.
- Будем ночевать здесь?
- Зейтун может съездить за людьми. Ты хочешь забрать сразу все?
- А мы увезем? - Гейдар-ага говорил в полный голос, как будто бы никого рядом не было. "Почему они перестали меня опасаться? - подумал Мехтиев. Неужели заподозрили и решили кончать? Нет, не может быть". Он опустился на корточки, затих. Новруз-бек с нескрываемым удовольствием описывал атаману все, что видел на складе, перечислял ящики с винтовками, патронами, маузеры, пулеметы, гранаты.
- А если это не английский склад? - неожиданно перебил его Гейдар-ага.
- Посмотри. Я оторвал это от ящика, - спокойно ответил Новруз-бек.
Вспыхнувшая спичка осветила небольшую, покрытую пятнами смазки деревянную пластинку. На ней было что-то написано. Что - Юсуф не видел.
- Буквы нерусские. Такие, как на маузере, - пробормотал Гейдар-ага и, бросив догоревшую спичку, распрямился, будто поднятый пружиной. - Зейтун!
Мимо Мехтиева торопливо прокосолапил кривоногий бандит в кожаной куртке.
- Я здесь, Гейдар-ага.
- Поедешь в лагерь. Возьмешь Махмуда и десять человек, - Гейдар-ага чеканил короткие, точные фразы-приказания.
"А он прирожденный вожак, - подумал Мехтиев. - Решает на ходу. И умно решает. Тем важнее..." - Он оборвал себя, чтобы чего-нибудь не упустить. Но можно было не прислушиваться.
- В Калакенде возьмите две арбы. Махмуд знает у кого. Будете ждать нас на рассвете. На опушке у моста через Гянджинку. Знаешь?
- Ты сказал, я слышал, Гейдар-ага.
- Пусть аллах даст силы твоему коню, - напутствуя и прощаясь, произнес Гейдар-ага. Он опустился на кошму и двойным ударом в ладоши подозвал Керима.
- Скажи людям, пусть разводят огонь. Ночевать будем здесь. Выедем до рассвета.
Теперь Юсуф понял, что задумал Гейдар-ага. Закатальский "барс" решил еще раз застраховаться, сохранить заложника до того момента, когда почувствует себя в полной безопасности. Что же делать? И прежде всего, как реагировать на это ему, "Касуму"? Притворяться, что ничего не понял? Но ведь Расулов в присутствии Гейдар-аги велел сыну лишь дождаться возвращения Новруз-бека, не больше. Значит, уходить? Или хотя бы попытаться сделать это?
Почему главарь по-прежнему опасается какого-то подвоха, не желает показывать постороннему свою основную стоянку? Ведь безоружный юноша полностью в его руках. Вывод мог быть только один. Гейдар-ага провоцирует, создает условия, способные толкнуть на опрометчивый шаг. Как поступить?
Посланные Керимом люди рубили кинжалами сушняк для костра. Выждав немного, Юсуф встал и, кашлянув, чтобы обратить на себя внимание, приблизился к дереву, под которым расположились вожаки.
- Мне уходить, Гейдар-ага, или я еще должен остаться?
- Побудешь с нами, - коротко бросил главарь.
И вот теперь Юсуф лежал, завернувшись в свой плащ, всем телом, словно болванку, раскаленного металла, обжигающую на расстоянии, ощущая присутствие рядом настороженного, притихшего Керима, и безудержно пытался отыскать какую-то спасительную лазейку.
Было страшно. Он вспомнил, как после ликвидации кулацкой шайки под Шушей вместе с другими чекистами хоронил останки двух работников районного отделения АзГПУ, незадолго до этого попавших в руки бандитов и зверски замученных.
Было трудно заставить себя приказом воли подчиниться, когда хотелось вскочить, отчаянно драться, бежать.
И все-таки он лежал неподвижно, равномерно и тихо посапывая, будто спокойно спящий человек, сильно уставший за день.
Гейдар-ага должен был поверить, что "Касум" - действительно Касум.
Поднялись часа за два до рассвета, когда за дырявым пологом уже по-осеннему поредевшей листвы смутно засерело. В закопченном котелке, стоявшем на потухающих угольях, бурлил кипяток. Самед - племянник Сеид-Аббаса - подогнал пасшихся коней. Группа тронулась.
Потом начало светать. Обрели объемность литые колонны стволов, окаймленные понизу бархатистой, кудрявой листвой подлеска. Заколебавшись, стали расплываться, таять легкие клочья запутавшегося между деревьями тумана. Наконец, и птицы, каким-то своим, неведомым чутьем узнающие о наступлении восхода, даже если солнце скрыто еще за горами, щебечущим, чирикающим, высвистывающим хором возвестили о наступлении дня.
Уже третий день они ехали легкой рысцой, временами переходя на шаг. Юсуф искренне был увлечен сумрачной прелестью не знающего топора леса. Он вбирал в себя звуки, запахи, краски этого, быть может, последнего в его жизни утра.
Все реже становились деревья, все просторней поляны. Впереди поднялась гряда невысоких, щетинящихся кустами утесов. Теперь Юсуф узнавал эти места. До железной дороги отсюда было километров пятнадцать. Видимо, Гейдар-ага не рассчитал время - к мосту через Гянджинку им не добраться и через три часа.
Выветренные, тесно сомкнутые скалы перегородили долину. Постепенно снижаясь, они тянулись далеко на юго-запад, а на севере вплотную подступали к отрогам хребта. Чтобы обогнуть этот естественный барьер, уже давно надо бы сворачивать, но, к удивлению Юсуфа, группа продолжала двигаться прямо к утесам. Гейдар-ага, очевидно, знал здесь какой-то тайный проход.
И проход действительно открылся. Узкий, плотно занавешенный спутанными ветвями орешника, карабкающегося по скалам барбариса, дикой ежевики, проход был так скрыт, что даже заподозрить о его существовании, не подъехав совсем вплотную, было совершенно невозможно.
Юсуф решил, что сейчас они спешатся. Но Гейдар-ага, стиснув коленями бока своего жеребца, первый заставил его броситься грудью на колышущийся зеленый занавес и исчез. За ним последовали остальные кони бандитов, видимо, привыкшие к этой дороге.
Лишь пегий мерин Юсуфа оказался непригодным для подобных аттракционов, и Керим, схватив его за повод, буквально протащил седока с его конем через проход.
Мехтиев огляделся. Сразу же за кустами расщелина раздвинулась, по ее ровному, проточенному водой дну можно было ехать одвуконь до самого поворота.
