Виктор Егоров - Заложник
- Слушай, - несколько смущенно начал Гордеев, - а как вообще у них. Ну... с Горчаковой? Ты не думай, Максимыч, я не потому спрашиваю, Юсуфу, как сыну, верю; просто хочется, чтоб у ребят было по-настоящему хорошо, а поговорить - спугнешь еще, обидишь...
- Смешные они, - Волков улыбчиво прикрыл тяжелыми веками выпуклый фарфор белков. - Друг от друга прячутся, таятся, а со стороны - оба как на ладони. Смотреть на них и завидно и смешно.
Оба замолчали. Большие кабинетные часы - гордость начальника управленческой хозяйственной части, недавно появившиеся в комнатах второго этажа, пощелкивали словно все чаще и чаще. Казалось, что стук маятника с ощутимой быстротой набирает темп, силу.
- Тошно до чего так сидеть, - не выдержал Анатолий Максимович.
- Куда уж, - начальник кивнул. - Только ему сейчас того тошнее. Как думаешь, возьмем без стрельбы?
- Кто-о их знает, - уклончиво протянул Волков. - Мужики вроде тертые. Постараемся.
Вдруг распахнулась дверь, и Хентов, еще более растрепанный, чем полчаса назад, появился на пороге.
- Работает рация, товарищ... Николаи Семенович. Она самая, ошибки нет. В Нижнеприютском.
- Ну, хоп, - по вынесенной еще из Средней Азии привычке бормотнул про себя Волков и, встав, одернул топорщившуюся над левым бедром полу пиджака. Я спускаюсь, Николай Семенович?
- Да, выходите. Сейчас доложу, и поедем, - кивнул Гордеев, поднимая трубку.
...Потные, тяжело дышавшие Юдин и Гусейнов возились у печки, старательно заделывая опустошенный тайник. Рация, упакованная в вещевой мешок, стояла у двери, агент номер 015 заметал следы.
Каменщики и Юдин и Гусейнов, прямо сказать, были никудышные. Когда работа, наконец, была завершена, пол оказался заляпанным раствором, у самой печи образовалась настоящая лужа, вещи покрылись налетом красной кирпичной пыли. Перед уборкой присели отдохнуть, закурили.
- Аркадий Иванович, - Гусейнов с отвращением оглядел неприбранную комнату, - и не зря мы все это затеяли?
- Нельзя долго работать на рации из одного места, - Юдин взъерошил свои редеющие волосы, потянулся, отхлебнул из стоявшей на столе початой бутылки. Почему-то неотвязно лезли в голову стереотипные слова в шифровках: "Да хранит вас бог. Уильям".
Гусейнов потянул к себе лежавшие на столе нарды и открыл их.
- А я думал, что мы успеем сыграть сегодня партию, - сказал он и, вынув из ящика обломанную половинку нардовской шашки, спросил: - Что ты не заменишь целой эту гадость? Сколько времени она валяется здесь.
- Оставь, пожалуйста, - сердито буркнул Юдин и, выхватив из рук Гусейнова обломок, сунул его в карман.
Послышался робкий, хорошо знакомый обоим стук тети Даши в дверь. Юдин быстро встал, надел пиджак, сунул правую руку в наружный карман. Под натянутой материей ясно обозначилось револьверное дуло, шагнул к двери, прислушался, открыл. Старушка поманила его в коридор.
Беспокойство хозяина начало, видно, передаваться и гостю. Поднявшись, Эюб подошел к окну, попробовал, крепко ли сидят в гнездах шпингалеты, поколебавшись, выдернул их, вернулся на свое место. Через минуту вошел и 015.
- Что там? - спросил его Эюб.
- Чертовщина какая-то. Нашу старуху срочно вызывают к племяннице. Есть у нее такая. Подружка пришла, говорит - та внезапно заболела. Не нравится это мне.
- Разве племянница не может болеть? Аркадий Иванович, клянусь своей головой, ты стал похож на человека, который боится своей тетки. Нельзя так, слушай...
Юдин тяжелой походкой подошел к столу, взялся было за бутылку, потом отставил.
- Чувствую я, что наша проверка в адресном плохо обернется. Оттого и тороплюсь с переносом рации.
- Оставь, Аркадий Иванович. Ты же не тетя Даша, чтобы верить в черных кошек, тринадцатое число и прочую чепуху... Хотя я понимаю, что лучше быть пять минут трусом, чем всю жизнь покойником, но сейчас, думаю, зря расстраиваешься. Скажи лучше, что дальше делать?
- Там, под шторой, провод натянут. Сними-ка его, брат.
Легкой, пружинистой походкой Гусейнов пересек комнату и оказался у окна в тот самый момент, когда с треском распахнулась дверь и в комнату шагнули двое с оружием.
- Стоять! Не дви...
Выключатель был у окна, и реакция Гусейнова оказалась мгновенной. Ударив рукой по кнопке, он выключил свет, стремительно распахнул окно и выпрыгнул наружу. Волков, стелющимся вратарским прыжком метнулся к дивану. Глухо, словно за стеной, стукнул выстрел. Под окном послышался сдавленный вскрик, и все стихло.
Через секунду свет вспыхнул опять. Гордеев стоял у окна, наган вплотную прижат к бедру, средний палец на собачке, указательный вытянут вдоль ствола, левая рука на выключателе. Но только что прозвучавший единственный выстрел был направлен не в Волкова. Анатолий Максимович стоял у дивана, поддерживая обвисшее тело Юдина. Волков, нахмурясь, опустил Аркадия Ивановича. Нагнулся, взялся за пульс.
- Вызвать "Скорую"? - спросил кто-то из сотрудников...
- Не надо, - покачал головой Анатолий Максимович. - Не захотел платить. Стрелял прямо в сердце.
- Все равно врач нужен. Акт составит. Вызывайте, - распорядился Гордеев. И, сдвинув штору, спросил у подошедшего к окну сотрудника: - Что там у вас?
- Похоже, ушел, - оба, и Киреев и Онищенко, старались не глядеть на начальника.
- С чем вас и поздравляю. Идите помогите при обыске, - распорядился Гордеев. Жестом предложив Волкову и Кирееву следовать за собой, Николай Семенович почти сбежал с веранды.
Волков, сняв с кровати покрывало, прикрыл им труп и вышел вслед за Гордеевым.
- Унес с собой всю агентуру. Теперь придется повозиться... - ни к кому не обращаясь, пробормотал он.
- Слушай, Максимыч, - быстро, будто диктуя стенографистке, заговорил Гордеев. - Бери Киреева. В машину - и к Гусейнову домой. Не медли. Ему из Баку выбраться надо, а одет неудачно. Рубашка пижонская, редкой расцветки, не дурак, обязательно сменит. Да и денег с собой может не быть. Я сейчас в управление, порт перекроем, на шоссе посты выставим, организуем в городе розыски. А ты, если дома не застанешь, давай по линии железной дороги. У него сейчас два пути. Хорошо, если к границе. А вдруг к Гейдар-аге? Перехватить его надо, во что бы то ни стало. Иначе... - Он не договорил.
...Громоздкий "бенц", рывком взяв с места, понесся в сторону Тазапирской улицы, на которой жил Гусейнов.
- Как же у тебя получилось, Павлуша? Ты ж под окном стоял, - отрывисто проговорил Волков.
- Дьявол его знает... - Киреев закурил, стараясь быть спокойным. - Он выскочил прямо на Онищенко. Тот упал, я думал - убит, я к нему... Ну и промедлил. Всего-то доля секунды, а тот уже в кусты и к пролому. Бероев у другого окна стоял, с него не спрос.
- Ловок, бестия. Между пальцев ускользнул. Если мы с тобой его не найдем, будет плохо, - Волков замолчал и, взявшись рукой за спинку сиденья, всем корпусом подался вперед, словно пытаясь ускорить этим бег машины.
Масьма Гусейнова была искренне удивлена, что Эюба в такую позднюю пору разыскивают друзья, Киреев, отлично говоривший по-азербайджански, минут десять беседовал с заспанной бабкой, убедился, что спрятаться в квартире невозможно, и быстро спустился к машине.
- Прежде чем на вокзал, давай еще один адрес проверим, - предложил он Волкову. - Старуха говорит, что Эюб дядю часто навещает. Мовсумов Дадаш, в торговле работает. Если действительно из дому без денег вышел...
- Давай на Завокзальную, Сережа, - Волков за эти дни успел запомнить всех родственников и знакомых Гусейнова.
Дадаш Мовсумов был заметно смущен визитом, но утверждал, что не видел Эюба уже больше месяца. Однако в доме, несмотря на поздний час, никто не спал, похоже было, что хозяева чем-то напуганы. В углу комнаты стоял наспех прикрытый незастегнутый чемодан.
- Ну вот что, - Анатолий Максимович решил не терять времени. - Ближе к делу. Я знаю: Гусейнов только что был здесь. Говорите, куда поехал?
В этот момент Киреев на всякий случай запустил руку за диван, пошарил там и извлек знакомую обоим яркую рубашку Эюба. Это выдало Мовсумова с головой. Разом ослабев, он опустился на стул.
- Воды хлебните, - сверкнул на него глазами Анатолий Максимович. - И рассказывайте. Быстро.
Уходя от преследования, Эюб Гусейнов успел сочинить историю, которая была встречена с сочувствием в доме Мовсумова. Бухгалтер рассказал, что на днях был арестован за растрату его коллега Юдин, до этого поссорившийся с Эюбом, и теперь Гусейнов опасается оговора. Дядя, видимо, достаточно хорошо знал, что подобное не совсем невозможно. Во всяком случае, он дал Эюбу пятьсот рублей, другую рубашку, пиджак, кепку и подсказал довольно безопасный маршрут.
- Здесь рядом узкоколейка. Я сказал: езжай в Бинагады, а там, в поселке, на ученический поезд пересядешь, до Баладжар доберешься. Оттуда хочешь на пассажирском, хочешь - на товарном уехать можно.
- А он не в Закаталы собрался? - равнодушным голосом спросил Волков.
- Он сказал, что в сторону Тифлиса поедет. Правда или нет, не знаю, развел руками Мовсумов.
