Хосе Рисаль - Флибустьеры
- О нет, сударь, - скромно ответил Басилио, - я не сижу сложа руки, я тружусь наравне со всеми, чтобы из обломков прошлого поднять к жизни народ, в котором все будут заодно и каждый будет ощущать в себе сознание и бытие целого. Мое поколение полно энтузиазма, но мы понимаем, что на великой социальной фабрике необходимо разделение труда; вот я и решил посвятить себя науке.
- Наука не может быть высшей целью человека, - заметил Симоун.
- Самые культурные нации стремятся к знаниям.
- Верно, но и для них наука - лишь средство достичь благоденствия.
- Наука - самое вечное, самое гуманное, самое всеобщее! - с жаром воскликнул юноша. - Пройдут века, человечество станет просвещенным, исчезнут преграды между расами, все народы будут свободны, не будет тиранов и рабов, колоний и метрополий, повсюду воцарится справедливость, человек станет гражданином мира - и вот тогда сохранится лишь культ науки, а слово "патриотизм" будет равнозначно "фанатизму", и человека, которому вздумается восхвалять патриотические добродетели, наверное, изолируют, как заразного- больного, как возмутителя социальной гармонии.
- Так-то оно так, - грустно усмехнулся Симоун; покачивая головой. Однако гармония не наступит, пока существуют народы-тираны и народы-рабы, пока человек не будет волен в каждом своем шаге, пока он не научится уважать в правах другого свои собственные права. А для этого придется пролить немало крови, ибо борьба неизбежна. Вспомните, сколько людей погибло на кострах в прошлые времена, чтобы одержать победу над фанатизмом, угнетавшим умы! Сколько было принесено жертв, пока совесть общества не пробудилась и не провозгласили свободу совести для каждого человека. Кроме того, нaш долг - откликнуться на мольбу родины, простирающей к нам руки в оковах! - Патриотизм - преступление лишь для народа-угнетателя, ибо тогда он не что иное, как грабеж, прикрытый красивыми словами. А для народов угнетенных, какого бы прогресса ни достигло человечество, патриотизм - всегда добродетель, ибо во все времена on будет означать стремление к справедливости, к свободе, к достойной жизни. Так отбросьте же пустые мечты, откажитесь от иллюзий! Не в том величие человека, чтобы oneредить свой век, - да это и невозможно, - а в том, чтобы угадать его чаяния, понять его нужды и повести его вперед. Гении никогда не отрывались от своего века, а если черни порой так кажется, то лишь потому, что она смотрит на них издалека или же включает в понятие "век" тех, кто плетется в хвосте.
Симоун умолк. Он почувствовал, что его слова не находят отклика в душе Басилио, и повел атаку с другой стороны.
- А что вы делаете ради памяти вашей матери и вашего брата? - спросил он, резко меняя тон, - Приходите сюда раз в год и, как женщина, плачете на могиле? И это все?
Он презрительно засмеялся.
Удар попал в цель, Басилио переменился в лице и шагнул вперед.
- А что, по-вашему, я должен делать? - гневно спросил он. - Я, человек без средств, без положения, должен добиваться кары для палачей? Что ж, будет еще одна жертва? С таким же успехом можно пробивать каменную стену куском стекла. О, напоминая мне об этом, вы поступаете жестоко, вы бередите старую рану.
- А если я предложу вам свою помощь?
Басилио на миг задумался, затем отрицательно качнул головой.
- Нет, никакое правосудие, никакая месть не оживит и волоса на голове моей матери, не вызовет улыбку на устах моего брата! Да почиют они с миром... Пусть я отомщу, чего я этим достигну?
- Того, чтобы другим не пришлось испытать ваших страданий, чтобы впредь не убивали сыновей и не доводили матерей до безумия. Далеко не всегда смирение - добродетель; когда оно - пусть косвенно - поддерживает тиранию, оно - преступление; где нет рабов, там нет и деспотов. О, человек по природе вовсе не добр; если ему потворствуют, он всегда пользуется этим во зло. Прежде и я рассуждал, как вы, а моя участь вам известна. Виновники ваших бед следят за вами днем и ночью; им кажется, что вы лишь выжидаете удобного случая; вашу страсть к знаниям, усердие в науках, даже миролюбие ваше они толкуют как неуклонное стремление к мести... И в тот день, когда они смогут разделаться с вами, они разделаются, как когда-то со мной; они не дадут вам пойти далеко, потому что боятся вас и ненавидят!
- Ненавидят меня? Ненавидят, после того как причинили мне столько зла? - удивленно воскликнул юноша.
Симоун расхохотался.
- Человеку свойственно ненавидеть тех, кого он обидел, говорил Тацит, подтверждая слова Сенеки * "quos laeserunt et oderunt" [Которых оскорбят и возненавидят (лат.)]. Если вы хотите узнать, что принес один народ другому - добро или зло, посмотрите, любят его или ненавидят. Потому-то иные испанцы, которые обогатились здесь на высоких постах, стоит им возвратиться в Испанию, осыпают оскорблениями и бранью тех, кто стал их жертвой. "Proprium human! ingenii est odisse quern laeseris" [Человеку свойственно ненавидеть тех, кого он оскорбил (лат.)].
- Но ведь земля так велика! Пусть себе мирно властвуют... Я хочу только трудиться, хочу, чтобы мне не мешали жить...
- И воспитывать в смирении детей, которые тоже согнут шею под игом, подхватил Симоун, безжалостно передразнивая Басилио. - Отличное будущее вы им готовите, они, конечно, поблагодарят вас за жизнь, полную унижений и страданий! Желаю успеха, мой юный друг! Да, гальванизировать безжизненное тело - напрасный труд!
Двадцать лет непрерывного рабства, систематического унижения, беспробудной спячки - от всего этого вырастает такой горб в душе, что в один день его не выпрямишь.
И хорошие и дурные качества передаются по наследству, от родителей к детям. Что ж, да здравствуют идиллические мечты, грезы раба, который просит лишь клочка пакли обернуть цепь, чтобы не так бренчала и не въедалась в тело. Вы мечтаете о семейном очаге, о скромном уюте - жена и горстка риса, - вот идеальный филиппинец! Гм, если вы это получите, считайте себя счастливцем.
Басилио привык покорно сносить капризы и дурное настроение капитана Тьяго, теперь он чувствовал себя во власти Симоуна, этого страшного, рокового человека, путь которого, чудилось ему, залит потоками слез и крови. Он попытался объяснить, что не чувствует себя способным к политике, что тут у него нет своего мнения, этим вопросом он не занимался, но, если потребуется, на него всегда могут рассчитывать, хотя в настоящее время он видит только одну задачу - просвещение народа и т. д. ... Симоун жестом остановил его, уже близился рассвет.
- Я не напоминаю вам, Басилио, что вы должны хранить мою тайну, я знаю: умение молчать - одна из ваших добродетелей. Но если вы меня предадите, ювелиру Симоуну, которого ценят и власти, и духовные ордена, всегда поверят больше, чем студенту Басилио, которого подозревают во флибустьерских взглядах, - хотя бы потому, что, вы, туземец, выделяетесь среди земляков и избрали путь, где вам не миновать столкновений с могущественными соперниками. Да, вы не оправдали моих надежд, но, кто знает, взгляды ваши могут перемениться - тогда приходите в мой дом на Эскольте*, я к вашим услугам.
Басилио коротко поблагодарил и удалился.
- Неужели я не сумел подобрать ключ? - прошептал Скмоун, оставшись один. - Сомневается ли он во мне или вынашивает план мести в столь глубокой тайне, что не доверяет даже ночному безмолвию? Или же годы рабства подавили в его душе все человеческое, и у него остались только животные инстинкты самосохранения и продолжения рода? Если так, форма непригодна, придется ее разбить и перелить наново. Тогда не обойтись без гекатомб. Пусть же погибнут неспособные и выживут сильные!
И, словно обращаясь к кому-то, прибавил:
- Потерпите еще немного, вы, завещавшие мне имя и, очаг, потерпите! Я все утратил - родину, будущее, счастье, даже могилы ваши... но потерпите! И ты, возвышенный ум, благородная душа, преданное сердце, ты, что жил ради одной великой идеи и отдал жизнь, не ожидая ни благодарности, ни признания, потерпи и ты! Возможно, ты не одобрил бы мой путь, но зато он короче... Близится день, и когда забрезжит заря, я сам приду сюда известить вас, Дотерпите!
VIII
СЧАСТЛИВОГО РОЖДЕСТВА
Хулия открыла распухшие от слез глаза и увидела, что в доме еще темно. Пели петухи. Первая ее мысль была:
а вдруг пресвятая дева сотворила чудо и солнце не взойдет, даром что петухи его призывают.
Она встала, перекрестилась, с жаром прочитала утренние молитвы и, стараясь не шуметь, вышла на баталан.
Нет, чудо не свершилось! Солнце собиралось взойти, утро обещало быть великолепным, дул приятный прохладный ветерок, звезды на востоке бледнели, и петухи распевали во все горло.
Видно, слишком многого она захотела, - пресвятой деве, пожалуй, куда проще послать ей двести пятьдесят песо!
Что стоит матери Христовой сделать это для нее? Но под статуэткой пресвятой девы она нашла только записку отца с просьбой прислать пятьсот песо для выкупа... Ничего не поделаешь, надо идти. Дедушка лежал, не шевелясь, Хулия решила, что он спит, и приготовила ему завтрак.
