Александр Солженицын - Двести лет вместе. Часть вторая
Но немало и таких еврейских авторов, кто и сегодня или отрицают вклад евреев в большевизм, даже отметают с гневом, – или, что чаще, всякое упоминание о том воспринимают болезненно.
А между тем несомненно, что эти еврейские отщепенцы несколько лет прямо вождествовали в большевизме, возглавили воюющую Красную Армию (Троцкий), ВЦИК (Свердлов), обе столицы (Зиновьев и Каменев), Коминтерн (Зиновьев), Профинтерн (Дридзо-Лозовский) и Комсомол (Оскар Рывкин, за ним Лазарь Шацкин, он же и во главе Коммунистического Интернационала Молодёжи).
«В первом совнаркоме был, правда, только один еврей, но этот один был Троцкий, второй после Ленина, и превосходил по влиянию всех остальных»[237]. А с ноября 1917 до лета 1918 реальным правительством был даже не Совет Народных Комиссаров (СНК), а так называемый «малый Совнарком»: Ленин, Троцкий, Сталин, Карелин, Прошьян. После Октября не менее важным, чем Совнарком, был Президиум ВЦИК. Среди 6 его членов: председатель Свердлов, Каменев, Володарский, Стеклов-Нахамкис.
М. Агурский верно замечает: для страны, где евреев вообще не привыкли видеть у власти, какова же разительность: «Еврей – президент страны… еврей – военный министр… было нечто такое, с чем коренное население России вряд ли могло свыкнуться»[238]. Разительно ещё и по тому, каким президентом и каким военным министром они были.
Первое из важнейших действий большевиков, через Брестский сепаратный мир: отдать немцам огромную часть России, только бы на оставшейся части утвердить большевизм. Глава той брестской делегации – Иоффе. Возглавлял же ту внешнюю политику – Троцкий. Его доверенный секретарь И. Залкинд занял кабинет товарища м. и. д. Нератова, провёл чистку старого аппарата м. и. д. и строил новый НКИД (Наркомат иностранных дел).
Всё на тех же слушаниях в американском Сенате в начале 1919 д-р А. Саймонс, настоятель методистской епископальной церкви в Петрограде с 1907 по 1918, высказал важное наблюдение: «В то время как Ленин и Троцкий с их приспешниками не скупились на резкие выражения по адресу союзников, мне ни разу не пришлось слышать от них какие-нибудь резкости против Германии». Но при том, из бесед «с официальными лицами Советского правительства, я обнаружил, что у них существовало стремление сохранить, по возможности, дружественные отношения с Америкой. Это стремление было истолковано лицами дипломатического корпуса союзных стран как попытка отделить Америку от её союзников. Кроме того, они рассчитывали, что если бы большевистский строй рухнул, то наша страна [Соединённые Штаты] явилась бы убежищем, куда большевистские демоны могли бы спастись»[239].
Расчёт – логичный, а даже – и несомненный? И, вероятно, именно Троцкий, по своему свежему опыту в Америке, утверживал свою компанию в этой надежде.
Но расчёт большевицкой верхушки на финансовую верхушку Штатов был и гораздо обширней, и весьма основателен.
Сам Троцкий был – несомненный интернационалист, и можно поверить его демонстративным декларациям, в которых он отталкивал от себя всякое еврейское, – но, судя по назначениям, евреи-отщепенцы были ему ближе отщепенцев русских. Среди ближайших помощников Троцкий держал почти всегда евреев (из трёх старших секретарей – Глазман, Сермукс, а начальник личной охраны – Дрейцер[240]). Вот понадобился властный и безжалостный заместитель Наркомвоена – какая высота поста! – Троцкий не колеблясь назначил врача Эфраима Склянского, никакого не боевого и не штабного командира, – и вот, по посту зампреда Реввоенсовета Республики, Склянский подписывается выше Главнокомандующего генерала С. С. Каменева.
И ведь не подумал же Троцкий, как неуместное назначение врача будет выглядеть для военных-строевиков, а само возвышение Склянского – для всей России, ему и заботы о том не было. Однако знаменитая фраза Троцкого, что «Россия не дозрела до того, чтобы во главе её стоял еврей», показывает, что ему, применяя к себе, не безразличен был этот вопрос.
Или – эта знаменитая сцена: Учредительное Собрание 5 января 1918 открывает старейший депутат земец С. П. Шевцов – а Свердлов нахально вырывает у него колокольчик, сталкивает с трибуны и переоткрывает Собрание. Надо почувствовать, с какими пылкими многолетними надеждами жадно ждала вся российская общественность давно загаданного, заветного Учредительного Собрания – как святого солнца, которое польёт счастье на Россию. А удушили его – в несколько часов, между Свердловым и матросом Железняком.
А прежде того разогнали Всероссийскую комиссию по выборам в Учредительное Собрание, и дела её передали приватному молодому человеку, Бродскому. Делами самого ожидаемого Собрания ведал Урицкий, а новую канцелярию для него сформировал Драбкин, – так, этими действиями, и создавался образ еврейского правительства. – Ещё перед тем: всероссийски известных уважаемых членов Учредительного Собрания, среди них графиню Панину, широкую благотворительницу, – арестовал ничтожный Гордон. (По данным «Дня»: писал бездарные патриотические статейки в «Петроградском курьере», потом торговал капустой и химическими товарами, потом стал большевиком[241].)
Ещё ж и это надо не забывать: новые властители не упускали тут же насыщать свою наживу, а попросту – грабить беззащитных. «Добытые деньги переводятся, как правило, в драгоценные камни… Склянский пользуется в Москве репутацией «первого покупателя бриллиантов»; попался в Литве на досмотре вывозимый багаж зиновьевской жены Златы Бернштейн-Лилиной – и «обнаружены драгоценности на несколько десятков миллионов рублей»[242]. (Ау нас легенда: первые революционные вожди – были бескорыстными идеалистами.) – А в ВЧК, как показывает достойный свидетель, через её пресс прошедший в 1920, начальниками тюрем обычно были поляки или латыши, «отдел же ВЧК по борьбе со спекуляцией, менее опасный и наиболее доходный, был в руках евреев»[243].
Помимо видимых официальных постов ленинская структура, построенная откачала конспиративно, была сильна ещё фигурами невидимыми и немыми, не предназначенными вписаться когда-либо в какую-либо летопись: от самого любимого его проходимца Ганецкого, и все туманные фигуры в облаке Парвуса. (Как и та Евгения Суменсон, лишь на короткое время выплывшая на поверхность летом 1917, даже арестованная за подозрительный финансовый мухлёж с Германией, оставалась и дальше в связи с большевицкой верхушкой, – но не отмечена в аппаратных списках.) После «июльских дней» «Русская воля» опубликовала трезвые материалы о скрытной деятельности Парвуса и его близкого сотрудника Зурабова, занимающего «ныне в петроградских с. – д. кругах видное положение»; «деятельными сотрудниками» Парвуса были «также находящиеся ныне в Петрограде гг. Биншток, Левин, Перазич и другие»[244]. – Или вот: Самуил Закс, зять Зиновьева по сестре, глава петроградского филиала парвусовской конторы, сын богатого петроградского фабриканта, подарившего большевикам в 1917 целую типографию. – Или, из парвусовской же команды, Саул Пиккер (Александр Мартынов[245], с которым когда-то, как с теоретиком, публично спорил Ленин, – а вот подступил нужный для партии час, и Мартынов ушёл в глубину).
Несколько ярких фигур. – Всеизвестна (по крымским массовым убийствам) Розалия Залкинд – Землячка – фурия террора; она вместе с В. Загорским, И. Зеленским, И. Пятницким – в секретарях московского комитета большевиков, в 1917—1920 годах, ещё задолго до Кагановича[246]. Менее всего удивительно, что «в революционных учреждениях Одессы было немало евреев», ибо в Одессе, как мы видели, евреи составляли более трети населения. Тут уж естественно, что председателем ВРК, потом «Одесского СНК» был В. Юдовский, председателем губкома партии – Я. Гамарник[247]. Да Гамарнику потом ещё предстоит и Киев: там быть председателем и губкома, и губревкома, и губисполкома; потом – председателем Дальревкома, и крайисполкома, и секретарём Далькрайкома партии, и секретарём ЦК Белоруссии, и членом реввоенсовета Белорусского военного округа[248]. – А восходящая звезда Лазарь Каганович – председатель нижегородского губкома компартии в 1918? В августе – сентябре в протоколах нижегородского ВРК о проведении жесточайшего террора в губернии записи начинаются с: «Каганович присутствует», «Каганович присутствует»[249]. И – бдит… – Непредусмотрительно вырвался в публикацию фотоснимок, объяснённый Ю. Лариным: это – «фотография президиума заседания одного из собраний Ленинградского Совета после Октябрьской революции [то есть Петросовета]. Абсолютное большинство за столом президиума – евреи»[250].
