Феликс Кандель - Евреи России. Времена и события. История евреев Российской империи
Каждый день‚ а иногда по нескольку раз в день‚ рабби Шмуэль являлся с докладом к барону Гинцбургу‚ получал от него указания и пускался в хождение по департаментам… Быховский первым‚ как бы чутьем‚ догадывался о готовящемся циркуляре‚ знал кто и кому докладывает о том или другом вопросе‚ и никто лучше его не умел вовремя подать записку‚ повлиять на то‚ чтобы доклад был отложен‚ пока лицо‚ от которого зависит решение данного вопроса‚ не будет надлежащим образом подготовлено».
4Во второй половине девятнадцатого века евреи во многом способствовали развитию музыкальной культуры в России. Прежде всего следует назвать А. Рубинштейна‚ основателя первой в России Петербургской консерватории (крещен в двухлетнем возрасте своим дедом‚ бердичевским купцом). Пианист Антон Рубинштейн ездил с выступлениями по всему миру; его исполнительское искусство заслужило высокую оценку Ф. Шопена, Г. Берлиоза, Дж. Верди, М. Мусоргского; знатоки уверяли‚ что у него был один лишь соперник – Франц Лист.
Ученик А. Рубинштейна композитор П. Чайковский писал: «Могу ли я сопоставить себя с ним? Ведь он первый современный пианист. В Рубинштейне громадный виртуоз сочетается с большим композиторским дарованием». Почитатель его таланта говорил: «Что-то титаническое было и в нем, и в его исполнении… Всегда прямой до резкости, правдивый и честный в жизни, он оставался таковым и в искусстве. Его смело можно было назвать музыкальной совестью… Это он как-то выразился: «Игра на фортепиано – движение пальцев, исполнение на фортепиано – движение души»…»
Антон Рубинштейн сочинял оперы‚ оратории‚ симфонии‚ фортепьянные концерты и произведения камерной музыки. Многие его сочинения основаны на еврейских мелодиях, и М. Бен-Ами подтвердил это: «Даже его симфония «Океан» в своей первой части построена, главным образом, на еврейском хасидском нигуне (мелодии), который легко узнает тот, кто хорошо знаком с хасидским миром в Бердичеве. Многие еврейские нигуним, распеваемые хасидами, перенесены им целиком, без всякого изменения».
Рубинштейн часто обращался к библейским темам – «Маккавеи», «Шуламит», «Моисей», «Песня песней»‚ а после исполнения его оратории «Вавилонское столпотворение» Чайковский отметил: «Особенно хорош «хор семитов»‚ весь проникнутый меланхолически-нежным настроением‚ свойственным мелодиям этого племени. Трогательная… жалобная мелодия этого хора‚ удивительно верно рисующая тоску пришельцев по своей далекой и прекрасной родине‚ глубоко западает в душу слушателя».
Пианист Николай Рубинштейн – младший брат Антона‚ основатель и бессменный директор Московской консерватории – был одним из лучших исполнителей сочинений П. Чайковского; тот посвятил ему свою Первую симфонию и Второй фортепьянный концерт. «Я бы‚ конечно‚ никогда не сделал себе имени‚ – писал Чайковский Н. Рубинштейну‚ – если бы у меня не был под рукой такой превосходный истолкователь‚ как ты. Если бы тебя не было в России‚ то я был бы обречен на вечные искажения. Ты единственный человек‚ умеющий «мой товар» лицом показать».
Братья Рубинштейны часто подвергались нападкам за их еврейское происхождение. «Интересно знать‚ – издевались в газете над Николаем Рубинштейном‚ – какое же дворянство ему дадут: иерусалимское‚ или так просто будет всесветным дворянином?» А Антон Рубинштейн сказал однажды: «Кажется, я люблю Россию и служу ей, как только могу… но я не свой. Я это чувствую всегда и во всем».
Четыре скрипача в России были удостоены звания «солист Его Императорского Величества»‚ все четверо евреи; один из них – скрипач Генрик Венявский‚ композитор‚ профессор Петербургской консерватории. «Солист Его Императорского Величества» скрипач‚ дирижер и композитор Леопольд Ауэр был первым исполнителем посвященного ему «Скрипичного концерта» П. Чайковского. Карл Давыдов – виртуоз-виолончелист‚ профессор Петербургской консерватории и ее директор – стал одним из основателей русской виолончельной школы, Чайковский посвятил ему «Итальянское каприччио».
Михаил Медведев (Меир Бернштейн) первым в России исполнил партию Ленского из оперы «Евгений Онегин». «С очень недурным голосом‚ – отметил Чайковский‚ – но еще совершенно новичок и плохо выговаривающий по-русски». Медведев мог исполнять партии лирического и драматического тенора‚ был первым исполнителем партии Германа в «Пиковой даме» на премьерах в Киеве‚ Петербурге и Москве. На премьере в Мариинском театре Петербурга партию Ленского исполнил лирический тенор Михаил Михайлов (Моисей Зильберштейн)‚ обладатель «голоса-алмаза». В том же театре пели тенор Александр Давыдов (Левенсон) – как говорили‚ лучший исполнитель партии Германа в России‚ баритон Иоахим Тартаков – лучший Демон в опере А. Рубинштейна‚ бас Лев Сибиряков (Спивак)‚ который в юные годы пел в синагогах. Большим успехом пользовались оперная певица Клара Камионская и ее муж – баритон Оскар Камионский: в Италии его называли «русский Батистини».
В изобразительном искусстве России выделялся Марк Антокольский. Он родился в Вильно‚ в бедной многодетной семье‚ стал учеником резчика по дереву. Его работы заметила жена виленского генерал-губернатора‚ снабдила юношу деньгами‚ рекомендательным письмом и отправила в Петербург‚ в Академию художеств. Первые его работы были на еврейские темы‚ но всеобщее признание принесла Антокольскому скульптура «Иван Грозный»‚ которая произвела огромное впечатление на писателя И. Тургенева: «Я нахожу эту статую шедевром по историческому проникновению‚ психологии и прекрасному исполнению. И это сделал маленький молодой человек‚ бедный‚ как церковная крыса‚ болезненный…»
Александр II приобрел «Ивана Грозного» для Эрмитажа; на выставке скульптура имела громадный успех‚ и молодой Антокольский писал: «Я заснул бедным‚ встал богатым. Вчера был неизвестным‚ сегодня стал модным, знаменитым». За эту скульптуру совет Академии художеств присвоил Антокольскому звание академика; впоследствии он стал членом Парижской Академии художеств‚ почетным членом академий Вены‚ Лондона‚ Берлина; на Всемирной выставке в Париже в 1878 году ему присудили высшую награду и орден Почетного легиона.
Антокольский был верующим евреем‚ всю жизнь соблюдал религиозные предписания‚ по субботам не работал и отступничество от своего народа считал предательством. Критик В. Стасов‚ пожалуй‚ одним из первых осознал те трудности‚ которые ему пришлось преодолеть: «Антокольского нельзя ставить на одну доску с прочими нашими художниками… Надо помнить‚ что он – еврей‚ и, значит, раньше‚ чем достигнуть чего-нибудь‚ должен был столько намучиться и настрадаться‚ сколько не приходится намучиться и настрадаться у нас художнику никакого другого племени… Постыдные предрассудки‚ недоверие‚ антипатия‚ насмешки – вот среди какой обстановки надо было начинать Антокольскому в шестидесятых годах. Да еще начинать первым из всех евреев».
В 1893 году Антокольский выставил новые работы в Петербурге‚ и правая печать обрушилась на скульптора-еврея‚ который осмелился изображать Христа и героев русской истории; утверждали даже, что у скульптуры «Петра Великого» «еврейский нос». Антокольский страдал от оскорблений и решил навсегда уехать из России. На прощание он опубликовал в газете горькие слова: «Многие годы уже люди известного лагеря издеваются над моими работами‚ глумятся надо мною‚ над моим племенем‚ клевещут и обвиняют меня при всяком удобном и неудобном случае в разных небылицах: «нахал»‚ «трус»‚ «пролаза»‚ «гордец»‚ «рекламист»‚ получаю награды благодаря жидовским банкирам и т. д.‚ и т. д. И при этом не замечают‚ что‚ обвиняя меня‚ обвиняют шесть академий разных стран‚ членом которых я имею честь состоять‚ и жюри двух международных выставок‚ почтивших меня наградами…»
Антокольский жил затем в Париже‚ участвовал в международных выставках как русский художник‚ на Всемирной выставке в Париже в 1900 году получил за свои последние работы высшую награду и командорский крест Почетного легиона. Он умер в 1902 году в Германии; гроб с телом привезли в Вильно‚ и три дня шли жители города‚ чтобы проститься со своим земляком. Его похоронили в Петербурге‚ на еврейском Преображенском кладбище‚ толпы людей провожали его в последний путь. Это Марк Антокольский однажды написал в письме: «Мои товарищи, мои собратья по искусству далеко не все переживают то, что переживаю я. Моя вина состоит в том, что я родился евреем-скульптором… Идти прямо, не сгибая спины, – трудно!.. Скажу только то, что говорю всегда: мой идеал глина, хлеб и спокойствие. Глины могу найти сколько угодно, хлеб – с трудом, спокойствие – нигде».
Вслед за Антокольским учился в Петербургской Академии художеств Исаак Аскназий‚ который за свои картины получил звание академика. Аскназий писал, в основном, на библейские темы‚ был верующим евреем и еще учеником в Академии подал прошение‚ чтобы ему позволили работать в воскресенье‚ а не в субботу. Академиком стал и Моисей Маймон за картину «Нападение инквизиции на маранов за пасхальной трапезой»; натурой для главного образа картины‚ старика-марана‚ послужил русский генерал‚ признавшийся по окончании работы‚ что и он еврей‚ крещеный в кантонистах. Картину хотели приобрести для петербургского музея, но профессора Академии художества воспротивились этому из-за ее «антихристианской направленности». Илья Гинцбург тоже учился в Академии художеств, прославился скульптурными портретами Л. Толстого‚ П. Чайковского‚ И. Репина‚ М. Антокольского‚ В. Стасова. Первой женщиной-скульптором в России стала еврейка Мария Диллон.
