Ксения Мяло - Россия и последние войны ХХ века
И, наконец, last but not least (последнее по месту, но не по назначению): если бы даже Россия почему-либо и должна была платить эти компенсации, то разве не довольно того, что, согласно постановлению правительства РФ, все средства от реализации нефти, восстановление добычи которой возложено на "Роснефть" и которая идет полностью на экспорт, возвращаются в республику? А ведь за годы дудаевского и масхадовского правления, по оценке экспертов, из республики уже утекло нефти едва ли не больше, нежели осталось извлекаемых запасов в ее недрах, которые вице-президент "Роснефти" Николай Борисенко оценивает в 35 млн тонн. Кроме того, по словам того же Борисенко, и сегодня в Чечне похищается до половины добываемой нефти: надежная охрана так и не налажена. Наконец, вся добытая с января (когда "Роснефть" приступила к работе в Чечне) по май 2000 г. нефть (около 36 тыс. тонн) исчезла по каналам созданной Николаем Кошманом отдельной компании "Грознефть" ("Сегодня", 23 февраля 2001 года).
Заметим, что все это время лилась солдатская кровь - как, впрочем, и кровь гражданского населения Чечни, страдания которого не следует пропагандистски раздувать, но неэтично было бы и приуменьшать. Сегодня нефтяной передел в Чечне, похоже, состоялся, и это - едва ли не одна из главных причин вывода армии. В своей сверхнедобросовестной статье "Ситуация в Чеченской республике" ("Независимая газета", 29 декабря 2000 года), о которой я уже упоминала, Хасбулатов утверждает, что передел этот состоялся в пользу военных и что при Масхадове в нефтедобыче царил едва ли не идеальный порядок. Факты говорят иное. В 1998 г. из 843 тыс. тонн добытой нефти прямо из скважин было похищено 337 тыс. тонн и еще 62 тыс. тонн из нефтепроводов путем врезок. С января же 1999 года ситуация с нефтью вообще вышла из-под контроля, "за весь 1999 год казна Чечни не получила от нефтяной отрасли ни одного рубля" ("НВО", 22 октября 1999 года). Ни одного рубля от продажи чеченской нефти, по имеющимся данным, не поступило в федеральный бюджет и до сих пор.
Вполне возможно, что и со стороны военных (высокого ранга) имели место злоупотребления; но тогда этот вопрос должен расследоваться соответствующими инстанциями. На сегодня же известно, что лицензии на разработку месторождений и производственные фонды, оставшиеся с довоенных времен, переданы "Грознефтегазу", созданному под эгидой "Роснефти". Местной администрации принадлежит 49 % акций "Грознефтегаза"; при этом список людей, которых местные власти хотели бы видеть в совете, передал "Роснефти" Ахмед Кадыров, который, по словам Борисенко, и станет председателем совета директоров.
Таков итог войны ко дню официального объявления о выводе армии. Не считая, конечно, убитых, а также раненых, часть которых перейдет в инвалиды с пенсией от 400 до 900 рублей (сумма пенсии названа на парламентских слушаниях 13 ноября 2000 года).
По оценке Станислава Ильясова, главы правительства Чечни, "Грознефтегаз" уже сегодня ежедневно дает тысячу тонн нефти, к концу же года добычу предполагается довести до 2300 тонн. А поскольку восстановление знаменитой грозненской нефтепереработки, по словам Борисенко, не предусматривается (правда, вице-премьер РФ Виктор Христенко почти одновременно заявил обратное, но это скорее запутывает, а не проясняет вопрос), а нефть предназначается на экспорт, предметом специфического финансово-политического ажиотажа предстоит, по многим признакам, стать направлению Грозный-Новороссийск. И, удивительным образом, именно на нем вновь обозначается фигура Хож-Ахмеда Нухаева, "крестного отца" движения "Барт", с которого все в Чечне и начиналось. Соответственно, актуализуются крупномасштабные проекты Кавказского общего рынка и Кавказско-американской палаты, презентированных четыре года назад в Кранс-Монтане, а также борьба за контрольные функции в КТК (Каспийском трубопроводном консорциуме), по которому пойдет нефть Тенгиза (Казахстан), в порту Новороссийска сливающаяся в единый поток с чеченской нефтью.
Однако сегодня свою финансово-экономическую деятельность Нухаев подкрепляет специфической идеологией архаизации, эталоном которой, согласно этой теории, как раз и предстоит стать Чечне. В ходе же двух войн она была полигоном, где опробовалась и формировалась такая модель. Разрушение Грозного (соответственно, и грозненского НПЗ), по Нухаеву, есть благо для чеченского народа, отныне избавленного от соприкосновения со скверной городской цивилизации и получившего возможность вернуться к гораздо более "правильному" кланово-родовому устройству общества. Сравнение с Пол Потом не пугает его, он, напротив, почти открыто апеллирует к этому прецеденту (см. Хож-Ахмед Нухаев, "Давид и Голиаф, или Российско-чеченская война глазами "варвара", - "НГ. Сценарии", № 11(56), 10 декабря 2000 года).
Разумеется, возвращение к первобытной жизни, без электричества, современных транспорта, медицины, образования, предлагается отнюдь не финансово-политическому истеблишменту, запускающему этот проект. Однако было бы большой ошибкой воспринимать пространную статью Нухаева, президента Кавказско-американской торговой палаты, как всего лишь любопытный курьез. Нет, это - развитый применительно к конкретной территории (впрочем, не только Чечни, но, как дает понять Нухаев, и всей России) элемент более крупной стратегии, глобальной стратегии капитализма XXI века. Отличительной же чертой последнего, по весьма аргументированному мнению ряда экспертов, является именно отказ капитала от выполнения "миссии развития" в масштабах планеты и, напротив, с учетом надвигающегося ресурсного голода, архаизация и вытеснение из процесса развития целых народов, стран и даже континентов. Самым масштабным и страшным образом этот процесс уже развивается в Черной Африке* , но определенные черты его можно видеть также и в России, где для целых регионов недоступной роскошью становится электрическое освещение, а для миллионов людей - воздушный и даже железнодорожный транспорт.
Недоразвитие одних - плата за гиперразвитие других, нарастающий этот разрыв фиксируется, в том числе, уже и данными ООН. И рассматриваемая в этом контексте ликвидация грозненского НПЗ, как и общая хаотизация жизни в республике, предстает феноменом отнюдь не локальным, но вписанным в более масштабный сценарий. Южная дуга нестабильности в его контексте обнаруживает, таким образом, еще одну свою ипостась: искусственно разрыхляемого, архаизируемого и погружаемого в нестабильность пояса (в перспективе могущего протянуться до Черной Африки - в частности, через наемников, в том числе через феномен детей-солдат) квази-государств. Последние же умело используются как инструменты неизбежного - после крушения биполярного мира и с учетом обострения борьбы за ресурсы - нового передела мира.
В этом поясе Чечня органично дополняет Боснию, Косово и Афганистан; болезненный же парадокс обеих (но особенно второй) чеченских войн заключается в том, что здесь для подобной работы была использована, по преимуществу, молодежь из социальных слоев и регионов, более всего пострадавших от формирующегося в РФ социального уклада и, собственно, уже образующих внутренний российский "Юг". Это придало войне "рекрутов" (а сто сорок лет спустя после введения Александром II всеобщей воинской повинности, частично уравнявшей сословия в этой важнейшей гражданской обязанности, в РФ фактически происходит возрождение рекрутчины) черты обслуживания бедным "Югом" недоступных и чуждых ему интересов богатого "Севера", откровенно презирающей новых рекрутов элиты, чьим голосом, по большей части, и являются электронные СМИ.
Общенациональное, еще ощутимое в начале второй чеченской кампании, уже к весне 2000 года потускнело. Заканчивается же она (если, разумеется, подобное состояние ставшего обыденностью террора и невнятности дальнейших задач остающихся на территории Чечни вооруженных сил можно считать концом войны) именно в формате сговора - сделки, консенсуса, как угодно - элит; и круг участников этого сговора, по многим признакам, шире круга государственных границ России.
Эпилог
Вызовы нового века
13 марта из Ханкалы отправился первый воинский эшелон: Чечню покинули первые подразделения 74-й мотострелковой бригады Сибирского военного округа. На следующий день начался вывод подразделений Московского военного округа. И хотя официальные лица подчеркивают, что речь идет о сокращении (на 25 из 80 тысяч человек), а не о выводе федеральных сил, совершенно очевидно, что войсковая операция как таковая завершена. Несмотря на то, что федеральные силы по-прежнему несут потери практически каждый день, что каждый день происходят обстрелы и подрывы, вместе с личным составом выводится тяжелая техника, в том числе танки и артиллерия. Выводятся также и воздушно-десантные войска. Одновременно начались массовые убийства оставшихся в Грозном русских; идет также уничтожение тех представителей чеченской администрации, которые занесены боевиками в список "коллаборантов" - сходство с ситуацией 1995-1996 годов бросается в глаза. Оно дополняется сделанным Кадыровым в день отправки первого эшелона заявлением о его переговорах с Гелаевым, и это (особенно с учетом того, что заявление это прозвучало в присутствии командующего объединенной группировкой генерала Баранова) окончательно превратило в фарс все регулярные многомесячные заверения официальных лиц в неустанном и усердном поиске лидеров боевиков.
