Мамед Ордубади - Меч и перо
Тогрул, верный самому себе, предавался кутежам в покоях своего дворца.
В один из дней, когда пьяный султан, развалившись на мягких подушках, с бокалом в руке, наслаждался движениями своей любимой танцовщицы Зулейхи, исполнявшей танец живота, в зал вбежал его сардар и, даже не поклонившись, взволнованно закричал:
- Враг ворвался в город через Рейские ворота! Сражение идет на площади Атабека Мухаммеда!
Музыка смолкла. Зулейха застыла в неестественной лозе. Глаза рабынь, развалившихся на бархатных тюфячках у ног султана, в страхе округлились. Все смотрели на Тогрула, ожидая, что он скажет.
Швырнув на пол бокал с вином, султан воскликнул
- Коня! Где мои доспехи?!
Зал мигом опустел.
Через полчаса пьяный султан, сопровождаемый конным отрядом телохранителей, появился на площади Атабека Мухаммеда, где шло сражение.
Гютлюг-Инанч направил своего коня ему наперерез.
Тогрул, увидев его, отстегнул от седла тяжелую булаву и пришпорил жеребца, Он взмахнул булавой, намереваясь опустить ее на голову недруга, но Гютлюг-Инанч резко свернул лошадь в сторону, и султан дубовым древком булавы раскроил череп своего коня.
Бедное животное грохнулось на землю, подмяв под себя седока.
Ни один всадник из отряда телохранителей не поспешил на помощь своему хекмдару.
Гютлюг-Инанч проворно соскочил с коня и, выхватив из ножен меч, подбежал к лежащему на земле Тогрулу.
Султан, видя, что дело плохо, вмиг протрезвел.
- О сын Джахан-Пехлевана, пощади! - взмолился он. - Ведь я как-никак падишах! Будь милосерден, пожалей меня!
- Не вовремя ты вспомнил о своем титуле, падишах! - зло усмехнулся Гютлюг-Инанч, занося над ним меч. - Смерть пришла к тебе! Ты заслужил ее. Получай! - И он опустил меч на голову султана.
В тот же день тело Тогрула было погружено на верблюда и отправлено в Хорезм.
Султан Алаэддин Текиш, увидев труп своего недруга, несказанно обрадовался, велел отрубить мертвецу голову и отправил ее в Багдад халифу Насирульидиниллаху.
Обезглавленное тело султана Тогрула было подвешено за ноги на виселице на базарной площади.
Знаменитый поэт Фазили написал рубай на смерть султана Тогрула:
Властитель мой! Сегодня - день печали, сегодня птицы радости мертвы.
Цвет бирюзы, извечный цвет небесный, нежданно изменяется - увы.
Вчера аршина только не хватало, чтобы головою неба ты коснулся,
Но тысячи ферсахов отделяют сегодня царский труп от головы!
Визирь Тогрула поэт Камаледдин был взят в плен. Когда его привезли к визирю султана Текиша Низам-аль-Мюльку Масуду, тот с укоризной сказал:
- Теперь ты видишь, каков он, этот Тогрул, пехлеван, величие которого ты так восхвалял, о силе которого ты написал столько толстых книг?! Мой султан разгромил его войско в течение часа. Кому ты служил, слепой?!
ЛУК И СТРЕЛА
На границах Азербайджанского государства воцарились мир и спокойствие.
Гютлюг-Инанч, разгромив Тогрула, четырежды пытался вторгнуться в Азербайджан с войском хорезмшаха Текиша, но всякий раз терпел неудачу. Наконец, армия Фахреддина разбила его наголову под Казвином и Зенджаном. Гютлюг-Инанч с остатками войска бежал в Хорезм,
С востока на государства Средней и Передней Азии надвигалась угроза несметные полчища Чингисхана, поэтому хекмдары Ближнего и Среднего Востока думали теперь не о расширении границ своих государств, а об укреплении их. Войны и междоусобицы временно прекратились.
Падишах Абубекр считал себя счастливейшим из хекмдаров. Азербайджанское государство набиралось сил после многолетних разорительных войн. Два последних года выдались особенно урожайные. Райят не бунтовал.
Пришло жаркое лето, и Абубекр увез из Тебриза на эйлаг Уджан свою любимую мелеке Талиу, которая в скором времени должна была стать матерью.
Однажды под вечер они сидели на веранде дворца, построенного еще атабеком Эльдегезом, наслаждаясь зрелищем заходящего солнца.
Внизу, подступая к ступенькам веранды, журчал ручей, берущий начало на горе Сахэнд.
- Как трудно передать словами всю прелесть природы, - сказала Талиа. Но есть ли еще красота на земле, способная соперничать с ее волшебной красотой?!
Абубекр, глядя на жену влюбленными глазами, ласково улыбнулся.
- Есть много вещей, моя милая Талиа, которые делают природу еще прекраснее. Разве мог бы я ощущать с такой силой всю эту красоту, если бы рядом со мной не было тебя, мой прекрасный друг?! Самые счастливые минуты в моей жизни - те, когда я смотрю в твои прекрасные глаза. А на этих днях я стану еще счастливее, и этим счастьем я буду обязан опять-таки тебе, ибо ты сделаешь меня отцом крошечного, похожего на тебя, существа.
Талиа, смущенно и в то же время радостно улыбаясь, приблизила свои губы к губам мужа, но вдруг вскрикнула и откинулась навзничь. Абубекр едва успел подхватить ее на руки.
Стрела, вонзившись в горло Талии, вышла сзади у самого затылка.
Несчастная женщина открыла глаза; губы, покрытые розовой пеной, шевельнулись, словно она хотела что-то сказать; по щекам ее поползли две крошечные слезинки; затем веки ее сомкнулись навсегда.
- Аллах милосердный, за что ты наказал меня?! - закричал в отчаянии Абубекр. - Ты сделал меня самым несчастным человеком на свете!
Прибежали слуги. Весь дворец всполошился,
- Окружите эйлаг Уджан стеной войска! - приказал Абубекр раису отряда телохранителей. - Чтобы ни одна душа не проскользнула мимо твоих аскеров!
Отряды аскеров прочесали весь эйлаг Уджан, но убийцу не обнаружили.
Тело Талии перевезли в Тебриз и торжественно предали земле на кладбище Сурхаб.
Велико и неутешно было горе Абубекра. Каждый день приходил он на кладбище, садился у надгробья любимой жены и, заливаясь слезами, поверял свою тоску и печаль холодному камню.
Так было изо дня в день.
Наступила холодная осень. Шел дождь вперемежку со снегом.
Хекмдар сидел в своей комнате у окна, уныло глядя в сад. Пожелтевшая листва облетела с деревьев. Мокрые, замерзшие воробьи перескакивали с ветки на ветку, как бы мечтая согреться. Крупные желтые, в каплях дождя, плоды айвы на ветке перед окном походили на страдающие лица смертельно больных и не радовали человеческого взора.
- Ах, Талиа, Талиа, зачем ты-покинула меня? - шептал Абубекр, глядя застывшим взором в осенний сад. - Я не смогу жить без тебя, моя жена, мой друг, моя радость!
Когда начало темнеть, Абубекр вышел из дворца, направляясь, как всегда, на кладбище. Его сопровождали вооруженные слуги.
Улицы города были пустынны.
Войдя в гробницу Талии, которая находилась в той часта кладбища Сурхаб, где покоились останки лиц знатных фамилий, Абубекр, как обычно, сел у надгробья и начал тихо беседовать с Талиой. Лицо его было мокро от слез.
- Как ты живешь, моя Талиа? - шептал он. - Не скучаешь без меня? А мне очень плохо! Как наш малыш, которому не суждено было родиться? Думайте обо мне, как я думаю о вас...
Вдруг до слуха Абубекра донеслись чьи-то бормотания и всхлипывания. Голос принадлежал мужчине. Он вышел из гробницы и прислушался.
В соседней гробнице кто-то причитал:
- Ах, моя бедная ана! Думая о моем счастье, ты принесла в жертву свою жизнь! И все-таки я оказался самым несчастным человеком на свете! Когда-то я вершил судьбами народов, властвовал в огромном государстве, а сейчас не могу найти теплого угла, чтобы переночевать! И ты не можешь меня обнять, моя ласковая ана-джан [ана-джан - мамочка] ! Жизнь моя превратилась в пытку. Как я мечтаю о смерти!
Абубекр приблизился к гробнице и прочел высеченную над входом надпись: "Здесь похоронена Гатиба, дочь эмира Инанча". Абубекр подумал:
"Странно, кто может так убиваться у могилы Гатибы?! У нее был один-единственный сын - Гютлюг-Инанч..."
Он вошел в гробницу и увидел сидящего у надгробья тощего, грязного оборванца с заросшим лицом, который плакал, содрогаясь от холода.
На звук шагов оборванец обернулся. Абубекр пристально вгляделся в его лицо.
- Ты пришел убить меня?! - воскликнул оборванец и вскочил на ноги, затем, надменно тряхнув головой, добавил: - Когда-то, чтобы, жить самому, я лишал жизни многих других, а сейчас я требую смерти! Убей меня! Абубекр узнал Гютлюг-Инанча.
- Это ты, брат мой? - сказал он тихо, потупив голову.- Первый раз мы увиделись с тобой на поле боя... Помнишь? Второй раз - вот здесь, на кладбище... Абубекр вышел из гробницы и приказал слугам:
- Проведите этого человека ко мне во дворец! - И пошел прочь с кладбища.
Весь вечер он ломал голову, думая, как поступить с Гютлюг-Инанчем, который принес столько горя государству Эльдегезидов, по вине которого народы Востока пролили столько крови!
В полночь он приказал слугам привести к нему брата.
Когда тот вошел в комнату, Абубекр долго пристально смотрел в его лицо.
