Эдвардас ГУДАВИЧЮС - История Литвы с древнейших времен до 1569 года
В мае-июле 1568 г. Гродненский сейм обсудил вопросы обороны и будущего сейма, общего с поляками. Этот сейм намечено было созвать неподалеку от литовской границы (в Парчеве или Ливе), но позднее остановились на Люблине. Подготовительный литовский сейм был созван 9 мая 1568 г. в Воинове (в Подляшье), откуда 23 декабря намечалось отбытие в Люблин.
И Гродненский, и Воиновский сеймы подчеркивали важность сохранения литовской государственности. В Воинове 21 декабря Сигизмунд-Август был вынужден издать привилей с обещанием сохранить Литовское государство, нигде не упоминать о его подчиненности Польше, установления считать вступившими в силу лишь после приложения государственных печатей Литвы и обеспечить свободное возвращение литовских представителей в случае незаключения унии.
Воиновский привилей фактически отменил Варшавскую рецессию и акт Сигизмунда-Августа, по которому он отказывался от своих вотчинных прав на Литву в пользу польской короны. Отправляясь на решающие переговоры об унии, литовская делегация получила от общего монарха правовую гарантию, исключавшую любые двусмысленности.
д. Люблинская трагедия
Люблинские переговоры начались в первой декаде января 1569 г., когда делегация Литвы прибыла на польский сейм. 10 января сейм официально открыл Сигизмунд-Август. Конфронтация в трактовке унии выявилась уже при обсуждении процедурных вопросов. Поляки требовали совместных заседаний, однако литовская сторона держалась обособленно. Изредка обе стороны сходились, однако все переговоры вели назначенные сеймом Литвы делегаты из рады панов. Представителям польского дворянства не удалось сагитировать дворян Литвы, однако и литовцам не удавалось переговорить с Сигизмундом-Августом, окруженным поляками. Это обстоятельство вскоре стало решающим.
Сама ситуация вокруг переговоров сложилась роковым образом. Работу Люблинского сейма наблюдал папский легат, а также посланники Германского императора, короля Швеции, крымского хана /648/ и русского царя. У литовцев не было Николая Радзивилла Черного, но этого видного лидера заменила сплоченная группа, состоявшая из Николая Радзивилла Рыжего, Ивана Ходкевича, подканцлера Евстафия Воловича и подскарбия Николая Нарушевича. Больного Валериана Протасевича замещал Жямайтский епископ Георгий Петкевич. Полагая законы Литвы одним из важнейших столпов государственности, литовцы добивались, чтобы Сигизмунд-Август утвердил заново подготовленный проект Литовского статута (статут трактовал Великое княжество Литовское как отдельное государство). После того как поляки на первом совместном заседании 24 января опротестовали подобную установку, литовцам пришлось вести переговоры в целом об унии, а это было чрезвычайно невыгодно. Поляки опирались на формулировку «единое тело», содержавшуюся в акте Мельницкой унии 1501 г. и при этом делали вид, будто уния уже заключена и что остается лишь договориться об исполнении самого договора. Разглагольствуя о братстве обоих народов, Филипп Падневский доказывал, что Ягайло подарил Литву Польше. На это Иван Ходкевич ответил вопросом: «Если мы вам подарены, тогда зачем вам нужна уния с нами?» Николай Радзивилл Рыжий выдвинул принцип свободы народа: «Никто не мог подарить нас кому-либо, ибо мы свободные люди, и ни одному народу не уступаем честью и свободами, которые обрели наши пращуры, проливавшие кровь за отчизну и верно служившие своим монархам». Горькая шутка Жямайтского старосты и протест вильнюсского воеводы были достойным ответом на аргументы Краковского епископа, но они не могли остановить поднявшуюся эмоциональную бурю. Последнее обстоятельство всерьез повредило литовцам. Польские сенаторы, по сути, склонялись к компромиссу (согласившись на уступки в важном для литовцев вопросе о внешней государственной атрибутике, они рассчитывали теснее связать оба государства, ибо перевес Польши тут был очевиден). Когда споры на сейме приняли ураганный характер, рационально обсуждать компромиссные решения стало невозможно.
3 февраля польский сенат предъявил свой проект договора. Оба государства должны были стать единым и неделимым целым. Правитель – избираемый в Люблине король Польши, который, принимая польскую корону, тем самым становится и великим князем Литовским. Права поляков и литовцев утверждаются одним общим актом, но государственные советы и сановники (врадники) присягают королю по отдельности. Договоры с другими странами заключаются совместно. Каждые три года (если потребуется, чаще) созываются общие сеймы. Для обсуждения текущих дел предусматриваются отдельные сеймы, но допускается участие сенаторов другой стороны. Сенаторы могут заседать раздельно в Польше и Литве. Во /649/ всех иных случаях принимается литовская формула: уния не должна затрагивать права, свободы, обычаи и законы Великого княжества Литовского, сохраняются отдельные литовские врады (должности). Проект польского сената, хотя и говорил о «едином теле», признавал монарха реальным великим князем Литовским, т. е. – литовскую государственность, соглашался на отдельную администрацию Литвы, а значит, на отдельную государственную структуру. Такой проект уже можно было обсуждать.
Проект сенаторов одобрила часть польского сейма, однако возобладало непримиримо настроенное большинство. Сенаторы уже уступили, где это было возможно. Фактически были сохранены лишь элективные постулаты. Признание литовского титула (как в первоначальном проекте сената) сообщало им качество формальных ограничений. Устранение же титульной формулы превращало их в декларацию исключительно польских прерогатив общего монарха. Даже такому измененному проекту в польском сейме нашлась радикальная оппозиция. 12 февраля Падневский предложил, чтобы к этому проекту были еще добавлены акт 1501 г. и Варшавская рецессия. Это предложение ничего по сути не меняло, но успокоило оппозицию, и та согласилась. Формулировки проекта, правда, оставляли Литве ее врады (уряды), а также гарантии прав и привилегий, но – с устранением титулатуры, декларирующей государственность – это уже было лишь признанием провинциальной автономии.
Польскому большинству казалось, что сделаны большие уступки. На них ополчились польские аннексионисты (среди них Гнезнинский архиепископ Яков Уханский). Безусловно, кардинальные разногласия не были устранены, ибо польский проект провозглашал единое государство, образованное не объединением Польши и Литвы, но присоединением Литвы к Польше.
Радикальная польская позиция вызвала радикальный ответ литовцев. 15 февраля они обсудили польский проект и предложили свой. В ответе было указано, что союзная и дружественная уния должна быть выгодна обоим народам, ни один не должен исчезнуть. Поэтому нельзя смешивать два государства, а тем более – одно присоединять к другому. Сохранение врад ничего не дает, если отсутствует высшая власть. Литовцы ничего от поляков не требуют и просят оставить их в покое. Отмечено: «Мы обязаны все /650/ силы приложить к тому, чтобы во имя матери нашей, во имя блага Литвы оставить по себе память, как любовно и верно мы ей служили». Если поляки будут требовать инкорпорации, литовская делегация покинет сейм.
Помня весь ход переговоров об унии, литовцы ориентировались на инструкцию Вильнюсского сейма 1563 г., с которой их представители прибыли на варшавский сейм, закончившийся односторонней рецессией 1564 г. Иван Ходкевич указывал, что Ягайло не имел права дарить Литву, ибо являлся не ее собственником, а лишь избранным правителем. Поскольку Литва заключала с Польшей договоры, это указывает, что она не была присоединена. Сформулированная Городельским актом 1413 г. инкорпорация была неправомерной, ибо акт принят без ведома большинства литовцев. Во времена Александра (1499 г.) более ранние акты, наносящие вред Литве, были объявлены недействительными, а акт 1501 г., гласящий о едином теле, касается высшей власти обоих государств и двух общественных благ. Варшавская рецессия, принятая без участия литовцев, их ни к чему не обязывает.
Иван Ходкевич, конечно, оперировал историческими анахронизмами, но его рассуждения свидетельствовали о таком уровне национального самосознания и правового развития, которого не продемонстрировал ни один из польских ораторов, пользовавшихся накопленным предками доказательным багажом. А он создавался во времена, когда в этой области польские политики явно первенствовали.
Предлагаемый литовцами проект предусматривал общего монарха, короля Польского – великого князя Литовского, избираемого на границе обеих стран равным числом выборщиков. Он должен отдельно короноваться соответственно в каждой стране при участии представителей другой страны и присягать по отдельности каждой стране. Вступить на литовский престол он должен не позднее, чем через три месяца после того, как будет коронован в Кракове (не став великим князем Литовским и не присягнув Литве, он власти в ней не получит). Сохраняются отдельные государственные печати. Созываются общие сеймы по вопросам избрания монарха, войны и мира, отправки послов (одного поляка, одного литовца), военных налогов; их решения удостоверяются печатями обеих стран. Монарх, по решению обеих сторон, созывает в приграничье сеймы, они проходят попеременно в обеих странах. Дела каждой страны решают их отдельные сеймы. Оборона осуществляется совместно. Сохраняются титулы и должности (врады). Приобретать землю и селиться можно в обеих странах, но церковные и светские должности предоставляются лишь жителям своей страны. Денежный курс уравнивается, но на легенде литовских монет че- /651/ канится титул великого князя Литовского. Экзекуция в Великом княжестве Литовском не проводится.
