Глеб Голубев - Пасть дьявола (с сокращениями)
- "Остер"?! - закричал Гриша. - Я же говорил, его инфразвуковой удар ослепил. Только непонятно, как же он сюда залетел? Это же километров на двести севернее того места, где с ним прервалась связь.
- Да, не мог он столько слепым пролететь.
- А по-моему, это какой-то другой самолет, - сказал я. - У того были британские опознавательные знаки, а у этого какая-то широкая черная полоса с белыми каемками на красном фоне. Чей это знак?
- Черт его знает, - даже Волошин был явно растерян.
- Надо попросить нырнуть Локтева. Он точно определит.
Борис Николаевич опустился на плотик, надел акваланг и нырнул. Пробыл под водой Локтев довольно долго.
- "Остер", - сказал он, когда вынырнул и снял маску. - У них компас установлен так высоко, что его только с пилотского сиденья видно. И рукоятка триммера расположена неудобно - наверху слева, почти над головой пилота. "Остер".
- А опознавательные знаки? - опросил Волошин. - Что это за черная полоса на красном фоне?
- Тринидад и Тобаго.
- Значит, "Остер", да не тот, -- задумчиво проговорил Волошин. - Когда же он погиб? И отчего? Вроде исправен, а врезался в воду под таким углом.
- Еще одна загадка "Пасти дьявола",- сказал Гриша. - И вряд ли кто ее когда разгадает...
- Да, - согласился Волошин. - Похоже.
Как мы ошибались! Но узнать разгадку нам предстояло еще не скоро...
Вернулись мы на "Богатырь" почти уже в сумерках, но на этот раз даже строгий Черномор не ворчал на нас. Волошин сразу ушел докладывать о находке, а мы отвечали на расспросы, пока не взмолились:
- Братцы, дайте нам хоть переодеться. Мы же с ног валимся. И не ели ничего целый день. Все расскажем, все...
- И даже больше, - ехидно добавил кто-то под общий смех.
Разговоров и споров в этот вечер в "клубе рассказчиков", конечно, было: немало. Нас донимали вопросами, заставляли припоминать малейшие детали всего, что мы увидели, осматривая затонувший самолет. А нам рассказали подробности угона лайнера, услышанные по радио, хотя это было, конечно, гораздо менее интересным и уж ничуть не загадочным.
Так что засиделись мы в своем "клубе" опять допоздна даже без Волошина, который все еще, видимо, совещался с начальством.
А утром я заспался. Слышал побудку, голос вахтенного штурмана по спикеру, но тут же снова провалился в глубокий сон. И проспал, прозевал полет, который, оказывается, снова совершил в Нассау Сергей Сергеевич. Выскочил на палубу, услышав шум взревевших двигателей, когда дирижабль, набрав высоту, уже быстро удалялся, исчезая в солнечном сиянии.
- Что же вы меня не взяли, Сергей Сергеевич? - упрекнул я, когда они вернулись.
- Хотел вас позвать, Николаевич, да подошел к двери вашей каюты, услышал, как вы храпите, и решил не будить. Нассау вы уже видели, а пробыли мы там всего час, видите, как быстро вернулись. Полет был чисто деловой, даже лаборантов не брали. Надо было только передать материалы осмотра самолета и снимки.
- Будут его поднимать?
- Наверное. Но были они несколько озадачены. Говорят, никакой "Остер" с островов Тринидад и Тобаго тут не пропадал, во всяком случае с шестьдесят второго года, когда они стали независимым государством и завели собственный флаг и опознавательные знаки.
- Так. Откуда же он сюда залетел? Новый сюрприз "Бермудского треугольника"?
Сергей Сергеевич только весьма выразительно развел руками.
- Все, продолжаем нормальную работу, - с явным облегчением объявил начальник рейса. - Переходим на новый полигон, севернее. Надеюсь, там нас больше ничего не будет отвлекать.
Ученые занялись своими делами. На следующий день - второго октября, как отметил я потом в дневнике, решено было провести очередной исследовательский полет дирижабля. Я не собирался лететь, но вдруг с удивлением увидел на площадке, где воздушный корабль готовили к полету, Сергея Сергеевича, одетого по-походному.
- Вы разве не хотите составить нам компанию, Николаевич? - спросил Волошин.
- А чего вы вдруг летите? Ведь это обычный исследовательский полет? Я хотел посидеть, привести в порядок записи.
- Смотрите, как бы не прозевать вещи поважнее и поинтереснее, - сказал Сергей Сергеевич с напускным безразличием, заставившим меня сразу насторожиться.
- Разве это какой-то особый полет? Не плановый, обычный?
- Плановый, - кивнул он. - Обычный. Как вы любите писать в своих очерках, "рядовой полет". Но ведь такие полеты и приводят к открытиям...
Я отложил все дела, быстро собрался и поднялся в гондолу.
Мы направились на юго-запад. Но поначалу это был в самом деле совершенно обычный рабочий полет. Время от времени в нужных точках проводили океанографическую станцию. Автоматы-самописцы непрерывно вели метеорологические наблюдения.
Сергей Сергеевич, как обычно, развлекал нас всякими занимательными историями, но время от времени вдруг замолкал и внимательно осматривал океан в бинокль.
- Что вы ищете? - спросил я.
- Ищу? Просто любуюсь.
Так мы летали до двух часов. Потом Гриша сказал:
- В этом секторе программа исчерпана. Переходим в другой район, Сергей Сергеевич?
Волошин глянул на часы и обратился к Локтеву:
- Давайте еще немножечко пройдем курсом 240, Борис Николаевич.
Командир недоуменно посмотрел на Волошина.
- Должен же я показать представителю прессы обещанный сюрприз. Да, признаться, и самому хочется полюбоваться. Думаю, он появится минут через двадцать.
Заинтригованные, мы, конечно, начали смотреть во все глаза. И действительно вскоре увидели впереди два небольших суденышка. Одно оказалось катером береговой охраны. Он вел за собой на буксире какую-то яхту. Приглядевшись, я воскликнул:
- "Кармен"! Что с ней случилось? Тоже потерпела крушение?
- О нет, она вполне исправна, - засмеялся Сергей Сергеевич. - И даже была совсем недавно приведена в образцовый порядок, заново покрашена, как мы видели. Крушение потерпела не яхта, а ее экипаж.
Ничего не понимая, мы смотрели на Волошина.
- Борис Николаевич, прошу описать приветственный круг, - весело продолжал Волошин. И торжественно добавил: - Джентльмены! Позвольте вам представить: "Кармен" - она же пропавшая без вести "Мария"!
- Сергей Сергеевич, катер вызывает, - перебил его радист. - Благодарят за помощь в задержании контрабандистов.
- Передайте им наши поздравления, - ответил Сергей Сергеевич. - И спросите, если не секрет, велика ли добыча?
- Они отвечают: тысяча четыреста шестьдесят семь фунтов героина и марихуаны на сумму около миллиона долларов, - через некоторое время доложил потрясенный Костя.
- Неплохо! - кивнул Сергей Сергеевич. - Ну что же, как любит говорить уважаемый шеф: наш долг выполнен и совесть чиста. Можем спокойно продолжать научные исследования.
- Но как вы догадались, что "Кармен" - это "Мария"? Что она вовсе не пропала, а ее захватили и перекрасили контрабандисты? - опросил я.
- Исключительно методом дедукции, как прославленный Шерлок Холмс, скромно ответил Сергей Сергеевич. - Поначалу я тоже думал, как и все, будто с яхтой что-то случилось. Пожалуй, первое подозрение у меня зародилось, когда мы увидели, как в укромной бухточке необитаемого островка какие-то люди ремонтируют и красят яхту, весьма похожую на "Марию". Впрочем, таких яхт тут сотни. Удивило и насторожило меня то, что подметил Костя: начали они ремонт как-то странно. Первым делом тщательно выписали название суденышка, хотя сама яхта еще не была покрашена, помните? Нелепо и странно, правда? Разумные люди так не поступают. Костя был прав.
Радист сиял.
- И честные тоже, подумал я, - продолжал Волошин. - Тут явно спешили прежде всего написать название яхты да покрупнее, поярче, чтобы оно сразу бросалось в глаза. Это было, конечно, лишь первое смутное подозрение. А тут странная радиограмма о пропавшем самолете. Мы получили ее, помните, как только собрались провести станцию возле островка, где ремонтировали яхту.
- А что вам показалось в ней странным? - удивился я.
- Во-первых, не назвала себя и свою волну, как полагалось бы, передававшая ее станция. А в конце радиограммы не было традиционного призыва ко всем судам и самолетам помочь в поисках. Мы еще напали тогда на Костю, упрекая его, будто принял не всю радиограмму. А он утверждал, что ее и передали такой куцей, и приводил в доказательство магнитофонную запись, которую, по счастью, сделал как дисциплинированный радист. Она мне весьма пригодилась, я ее потом тщательно изучил.
Сергей Сергеевич обвел довольным взглядом наши внимательные лица, и они, видимо, подействовали на него вдохновляюще.
- Была у этой радиограммы и вторая странность. У нас она воспринималась как переданная какой-то очень мощной станцией, а на "Богатыре" ее едва расслышали. Неудивительно, потому что передала липовую радиограмму не береговая станция, как мы подумали, а пройдохи, захватившие "Марию" и поспешно перекрашивавшие ее на наших глазах в "Кармен". Мы были совсем рядом с ними, отчетливо слышали призыв. И клюнули. Отправились на поиски никогда не существовавшего самолета. Но потом я задумался над этой странной историей. Почему о пропавшем самолете никто не вспоминает? Если пассажиров с него спасли, об этом непременно бы передавали сенсационные репортажи. Если же самолет пропал бесследно, обязательно начали бы снова поминать зловещую "Пасть дьявола". А о нем просто молчали, никто не вспоминал, словно никакого самолета и не было. Тут мне Дюжиков и подсказал, что это могла быть просто мистификация. Шутка? Вряд ли. Моряки сигналами бедствий не шутят. И тут мне вспомнилось выступление в американском конгрессе председателя подкомиссии по охране побережья и мореходства, так, кажется, она именуется. Я наткнулся на него в одной из газет, купленных в Нассау. Называлась заметка, разумеется, интригующе: "Пропали бесследно..." В ней приводились зловещие данные, собранные подкомиссией и сообщенные конгрессу: за последние годы в прибрежных водах Флориды и Багам, оказывается, пропало без вести больше шестисот небольших морских судов, рыболовных или частных яхточек! Их экипажи стали жертвами торговцев наркотиками, которые на похищенных яхтах под носом таможенников перебрасывают свой товар в укромные бухточки.
