Борис Акунин - Любовь к истории (сетевая версия) ч.9
Менее ловким, чем привычная к словесной эквилибристике аристократка, оказался доблестный адмирал Брюи, командующий эскадрой, на которой французы собирались переправить десант в Англию.
Император прибыл в Булонь и потребовал, чтобы флот немедленно произвел маневры. Командующий ответил, что приближается буря и выходить в море нельзя. «Приказываю здесь я. Исполняйте!» — рявкнул великий человек. «Простите, сир, не могу — погибнут корабли и люди», — твердо сказал адмирал. Не привыкший к возражениям Наполеон впал в ярость и замахнулся хлыстом. «Осторожней, сир», — сказал Брюи, положив руку на эфес. Бонапарт замер. Отшвырнул хлыст.
Маневры все равно состоялись, во время шторма несколько сотен моряков утонули. Негибкий адмирал был немедленно изгнан со службы и получил приказ покинуть пределы Франции. Но уехать не успел — скончался. По официальной версии, от приступа чахотки.
Этьен Брюи, человек чести (1759–1805)
Не без удовольствия приведу и один из финальных анекдотов книги.
Когда Бонапарт умер, врач, делавший вскрытие, с благоговением извлек из грудной клетки сердце покойника (аномально маленькое). Поместил в банку со спиртом, дабы сохранить эту священную реликвию для потомков.
Убийца миллионов умер
Не смея расстаться со столь великой драгоценностью, врач унес склянку к себе в комнату. Ночью он проснулся от звона. Увидел, что банка разбита, спирт пролился, и огромная рыжая крыса, чавкая, волочит сердце великого завоевателя в угол. Доктор еле успел отобрать, что осталось.
Из комментариев к посту:
ottikubo
Григорий Шалвович! Вы способны убедить кого угодно (а особенно нас — Ваших поклонников). Но ведь можно было бы привести и другие истории — о его чрезвычайной личной храбрости под Маренго или в чумном госпитале; об его взаимопонимании с солдатами; об отсутствии репрессий, за исключением герцога Энгиенского, смерти которого он стыдился, и вообще тысячи анекдотов которые до сих пор муссируют миллионы французов-бонапартистов.
zagrebchanka
конечно. Автору неожиданно изменила объективность. Или это намеренная провокация?:)
Ьольшинство великих людей в жизни-чрезвычайно неприятные люди. Кроме того, абслолютно все великие окружены мелкими завистливыми шавками, с радостью безнаказанно поливающими грязью поверженного.
Есть много воспоминаний и о величии Наполеона, и о его уме, и о благородстве. Так кому верить?
Истина, вероятно, посередине, как всегда.
Он был гений, человек, невероятной энергии и талантов. Ни низким, ни мерзким, ни кровожадным он не был.
morseanen
А Пикуль наоборот воcxищался Наполеоном, но презирал Нельсона и Леди Гамильтон.
nell0
"…а просто излагает в хронологическом порядке взятые из разных мемуаров и документов ФАКТЫ, не отделяя значительное от мелкого"
Извините, уважаемый Григорий Шалвович, но у вас, вероятно, очень своеобразная трактовка понятия "факт". Сплетни, пересказы пересказов и домыслы мемуаристов я лично не называл бы фактами.
Вся эта помойная мемуарная яма легко перекрывается одним несомненным историческим фактом, аналогов которого нет в истории. Я имею ввиду триумфальное возвращение императора во время Ста дней, то, как его встречала вся Франция.
Лучший возраст (Опрос)
18 марта, 10:41
Какой возраст самый лучший, самый счастливый?
Чаще всего говорят: детство. Или юность.
Меня эта ностальгия по ранней поре жизни всегда удивляла.
Детство у меня было нормальное, даже благополучное. Но постоянное ощущение того, что все вокруг большие, а ты маленький? Что им всё можно, а тебе ничего нельзя? И неуверенность? И ни черта не понятно? И ощущение своей слабости? А школьные годы чудесные, чтоб им провалиться, с дружбою, с книгою, с песнею? На зарядку, на зарядку, назарядку-назарядку СТАНОВИСЬ! Бр-р-р.
Юность — ту я вообще вспоминаю со стыдом и отвращением. Свою глупость. Гормоны. Комплексы. Булькающую агрессию вперемежку с парализующей пугливостью. А вечные вселенские катастрофы вроде прыща на середине лба?
Имею мечту. Хочу, чтобы самым счастливым возрастом для меня стала старость. Однако уже ясно, что осуществление этого прожекта потребует определенных усилий.
Движение имеет смысл, только если оно — к лучшему.
Опрос #1902693 Какой возраст для вас самый счастливый?
участников: 2345
ИТОГИ ОПРОСА
Детство 229 (7.9 %)
Юность-молодость 501 (17.3 %)
Средний возраст 676 (23.4 %)
Нынешний 1081 (37.3 %)
Он еще впереди 408 (14.1 %)
Новый Карамзин явился
20 марта, 11:15
Этот пост для меня — исторический (в обоих смыслах слова). Я его долго готовил и сейчас несколько волнуюсь.
Начну по порядку.
Одни писатели мечтают стать новыми Толстыми, другие — новыми Чеховыми. Я (пришло время в этом признаться) всегда мечтал стать новым Карамзиным.
Свою литературную жизнь я начал с романа «Азазель», прозрачной отсылки к повести про нещастную Лизу и щастливого Эраста. Уже тогда я втайне вынашивал мегаломаниакальный план: повторить карамзинскую траекторию и, начав с беллетристики, прийти к написанию истории государства российского.
Теперь, полтора десятилетия спустя, план этот (ну вот, и инверсия привязалась) начинает осуществляться.
Уважаемые читатели, хочу сделать объявление, которое кого-то из вас расстроит, а кого-то, может быть, и нет.
Я перестаю быть детективщиком.
Серию про Фандорина, конечно, закончу, но главным моим интересом и главным направлением моей работы стал многотомный проект «История российского государства». Я, собственно, приступил к этому большому делу уже давно, и вот — первый том, уф, написан.
«Господи, да на кой нам сдался новый Карамзин? — спросите вы. — После Соловьева, Ключевского и множества других ученых историков? Зачем снова пересказывать события, которые и так всем хорошо известны?».
Отвечаю.
Новый Карамзин, на мой взгляд, нужен затем, что уже двести лет «истории России» пишут именно что ученые историки, а их кроме студентов и людей, углубленно интересующихся прошлым, мало кто читает. Когда же историю страны рассказывает не ученый, а дилетант-беллетрист, он в силу профессии заботится о том, чтобы книгу было нескучно читать — как это делал Николай Михайлович. Именно так писал исторические книги Айзек Азимов. Сейчас аналогичный проект осуществляет замечательный британский романист Питер Акройд — выпускает том за томом монументальную «Историю Англии»: серьезную и в то же время занимательную.
А насчет того, что исторические события хорошо всем известны и без моего сочинения, возражу: увы, далеко не всем и даже, я бы сказал, мало кому. Подавляющее большинство людей имеют весьма смутное представление об истории собственной страны — лишь фрагментарные сведения, да и те в основном получены из романов и кинофильмов.
Я и сам, несмотря на историческое образование, цельного представления о нашей истории не имею. И это главная причина, по которой я взялся за дело. Хочу понять, как образовалось наше государство, как оно развивалось и почему стало таким, каким сегодня является.
Моя «История» будет предназначена не для историков — ничего нового они не почерпнут. Я пишу для тех, кто плохо знает биографию своей страны и хотел бы знать ее лучше.
Метод мой прост. Я читаю имеющиеся первоисточники, стараясь ничего не упустить, и смотрю, как содержащиеся там сведения интерпретированы различными авторами. Из всей этой массы фактов, имен, цифр, дат и суждений я пытаюсь выбрать всё несомненное или, по меньшей мере, наиболее правдоподобное. Малозначительное и недостоверное отсекаю.
Особенность моей «Истории» заключается в том, что она неидеологизированная. У меня нет никакой заранее придуманной концепции, для которой требовалось бы найти доказательства. Нынешние официозные поползновения создать новую "правильную" историю — подтверждение того, что нейтральная и объективная «История российского государства» может оказаться полезной. Знаем мы, какие учебники нам напишут госфункционеры. Зачем нужно такое историоведение, откровенно объяснил еще придворный историк генерал Нечволодов сто с лишним лет назад: «Оно показывает нам, от каких смелых, мудрых и благородных людей мы происходим». И точка.
Ну а у меня другая задача. Я хочу знать, как было на самом деле. Истина или версия, наиболее близкая к истине, — вот что мне нужно.
