Фрэнк Маклинн - 1759. Год завоевания Британией мирового господства
Но важнее всего были чисто географические факторы, о которых генерал фон Мольтке сделал свое знаменитое высказывание, заявив, что они составляют три четверти военной науки. Канада укреплена природными неприступными валами и внешними препятствиями в виде густых лесов и огромных рек с быстрым течением. Часто реки завалены упавшими гигантскими деревьями, они имеют отвесные водопады. Есть в Канаде и зыбучие пески, поглощающие людей, и высоких горы. Все это предоставляет множество решающих преимуществ защитникам. Непрерывные водные пути сообщения из Луисбурга до Великих озер по реке Св. Лаврентия обеспечивали французским вооруженным силам возможность быстрого продвижения, гарантируя им локальное превосходство. Часто проблема медленно перемещающейся британской армии, обремененной багажом и артиллерией, заключалась скорее в том, чтобы найти французов, а в победе над ними.
Еще одним фактором, мешающим британцам, стало то, что в ходе наступления им постоянно приходилось оставлять за собой гарнизоны для фортов и блокгаузов, а помимо этого — для полиции на всей границе от Новой Шотландии до Южной Каролины. Если британцы столкнулись бы с такой проблемой через двадцать лет в американской Войне за независимость, то они могли бы сломаться от прилагаемых усилий.
Поэтому очень часто французы выдвигали на решительное сражение вооруженные силы, приблизительно равные войскам противника, которые на бумаге имели огромное превосходство в ресурсах. Этим объясняются (если мы исключим битву при Мононгахела, которая в действительности была сражением между британцами и индейцами) победы французов в период с 1755 по 1759 гг. в пяти из десяти крупных битв.
Возможно, сказано недостаточно хвалебных слов в адрес Монкальма и его когорт, проявивших непоколебимый боевой дух в боях за свой угол, о которых родина-мать фактически забыла. В течение 1758 г. французы сражались ожесточенно. 8 июля британцев, пытавшихся взять форт Карильон, разбили наголову. Противник понес тяжелые потери, а Хау номер два был рано убит в военной кампании.
Но постепенно начинало сказываться превосходство по численности и ресурсам. Амхёрст и Вульф взяли Луисбург 26 июля. Триумф был омрачен зверствами, когда Амхёрст спустил с привязи нерегулярные силы (как американские колониальные войска, так и элитную группу, созданную для борьбы с мятежниками, известную как «рейнджеры Роджерса»). Им разрешили убивать всех индейцев, которых они смогут найти.
Когда французы сдались в Луисбурге, Амхёрст отказался предоставить им обычные воинские почести, обосновав это тем, что обязательство Монкальма в форте Уильям-Генри в предшествующем году не было выполнено, так как французский командующий не смог проконтролировать своих индейцев. Так что зверства в Луисбурге стали частично возмездием за предшествующий год, а частично — системой террора, предназначенной, чтобы отбить у всех племен охоту сражаться на стороне французов.
Политика устрашения индейцев оказалась, но в ней главную роль сыграли другие факторы, а не простой террор. Одна из выдающихся особенностей 1758 г. заключалась в том, как просто растворились легионы туземных воинов, которые выступали на стороне французов в предшествующем году. Индейцы обвиняли своих французских союзников в эпидемии оспы, которая опустошила их деревни после падения форта Уильям-Генри.
Они также разочаровались во французах, поскольку больше не могли получить богатой добычи в сражениях в их рядах.
Во французской армии в это время наблюдался огромный дефицит продовольствия и другого снабжения. Это частично объяснялось тем, что экономика Канады была подорвана потребностями тяжелого военного времени, а частично — очень плохим урожаем в прошлом году и британской военно-морской блокадой. Но, вероятно, самую важную роль сыграл здесь коррумпированный режим под председательством Биго.
Тидиускунг и индейцы Огайо покинули французов и присоединились к британцам. Этот вождь стал ключевой фигурой на конференции в Истоне, состоявшейся в октябре 1758 г., на которой власти Пенсильвании свернули с пути примирения с туземными американцами. Все земли от приобретенного Олбани западнее реки Аллегейни официально возвращали ирокезам. Тидиускунг заявил об Онондага, как о верховном владыке; номинально признали контроль ирокезов над провинцией Огайо. Во время формального заключения Истонского договора 25–26 октября вождь Пискветомен подписал мирное соглашение по поручению западных индейцев из племени делавэров и других племен Огайо. Они знали, что не делают никаких уступок, что на самом деле они (а не ирокезы) — истинная сила в Огайо.
Даже после того как французы обнаружили, что индейские союзники кинули их, вражда и разлад в отношениях все обострялись. В 1758 г. Водрейль и Монкальм фактически вцепились в горло друг друга. Когда 23 июня Монкальм покидал Монреаль, отправляясь на театр военных действий на озере Шамплейн, он получил «нелепые» инструкции от генерал-губернатора. Там ему советовали «не подвергаться опасности, если у него не будет поддержки со стороны огромной численности индейцев, чтобы не скомпрометировать себя».
Монкальм сухо ответил на это послание, а через две недели, после поражения британцев в Тикондерога, отправил еще более сдержанное письмо. Но в его дневнике есть запись, сделанная 23 июня, свидетельствующая о бурной реакции командующего: «Сегодня в десять часов вечера маркиз де Водрейль прислал мне нелепые, туманные и сбивающие с толку приказы».
К следующему году злоба и презрение настолько обострились, что Монкальм сделал следующую запись: «Месье маркиз де Водрейль, генерал-губернатор, находящийся в звании генерала армии, нанес свой первый визит. В конце концов, молодежь следовало проинструктировать. Так как раньше он никогда не видел лагеря и оборонительных сооружений, ему все показалось столь же новым, сколь и занятным. Он задавал странные вопросы и был похож на внезапно прозревшего человека, слепого от рождения.»
Трещина в отношения между Водрейлем и Монкальмом привела к явному скандалу в собственном доме генерал-губернатора. Однажды (предположительно на вечере, который давал Водрейль) он не мог удержаться от искушения и выказал свое нерасположение к ненавистному сопернику. Маркиз снова использовал свой старый прием, заявив: Монкальм после взятия форта Генри в 1757 г. должен был направиться в форт Эдуард, чтобы тоже взять его.
Так как командующий уже неоднократно имел дело с этим старым анекдотом (и в письменных меморандумах, и в беседах), то он довольно резко ответил: если губернатор не удовлетворен, то может задуматься о том, как ему самому победить на этом поле сражений. Водрейль, почти вне себя от гнева, стиснул зубы и пробормотал, что, возможно, он так и сделает, притом намного быстрее, чем хотелось бы Монкальму.
В этот момент жена губернатора решила вмешаться в разговор и стала развивать военную тему. Монкальм, любивший свою жену и страдавший от вынужденного одиночества, счел это невыносимым. Мало того, что ненавистный губернатор привез сюда жену, но она еще и позволяла себе недозволенное.
С ледяной сдержанностью Монкальм прервал ее:
— Мадам, при всем моем уважении, позвольте мне сказать: женщинам не следует говорить о войне.
Намеки и жесты не возымели действия. Словоохотливая мадам де Водрейль продолжала развивать свою тему. Монкальм, встав во весь рост, сказал еще более холодно:
— Мадам, при всем моем уважении, позвольте сказать: если мадам Монкальм была бы здесь и услышала, как я беседую о войне с месье маркизом де Водрейлем, она промолчала бы.
Таково было положение дел, когда Новая Франция вошла в стадию чрезвычайного кризиса, а французы боролись за выживание с численно превосходящим противником в Канаде. В тот момент Версаль, как казалось, уже полностью отвернулся от Америки, считая ее потерянной.
Той зимой, в конце сезона военной кампании, картина для французов получила еще более мрачный вид. Полковник Джон Бредстрит возглавил дерзкую внезапную атаку на форт Фронтенак на озере Онтарио. Французы капитулировали менее чем через двадцать четыре часа, 27 августа они подняли белый флаг.
Бредстрит хотел продолжить наступление, атаковать форт Ниагара и одержать полную победу в провинции Огайо, но его остановил осторожный Аберкромби. Между тем Форбс, наступавший на форт Дюкень (позднее — Питтсбург) со скоростью улитки, думал только о том, чтобы запастись избыточным снабжением. Лишь после получения снабжения он мог наступать дальше.
Форбс отложил наступление до слишком позднего периода сезона военной кампании перед тем, как осуществить свои намерения. Но падение форта Дюкень 25 ноября стало еще одним гвоздем, вбитым в гроб Франции.
Фрэнсис Бармен блестяще подвел итоги военной кампании 1758 г.: «Центр французов триумфально держался в Тикондерога, но их левый фланг оттеснили в результате взятия Луисбурга, правый — при взятии форта Дюкень. Все правое крыло оказалось почти отрезанным в результате разрушения форта Фронтенак. Перспектива сделалась мрачной. Собственные индейцы пошли против французов».
