Лев Прозоров - Русь без креста. Язычество – наш «золотой век»
Обязанности, строго распределенные между остальными четырьмя кастами, подвластными царям, сформулированы в тех же «Законах Ману».
«87. А для сохранения всей этой Вселенной он, пресветлый (Брахма-Пуруша. – Л.П.) для рожденных от уст, рук, бедер и ступней установил особые занятия.
88. Обучение, изучение (Веды), жертвоприношение для себя и жертвоприношение для других, раздачу и получение (милостыни) он установил для брахманов.
89. Защиту подданных, раздачу (милостыни), жертвоприношение, изучение (Веды) и неприверженность к мирскими утехам он указал для кшатрия.
90. Пастьбу скота и также раздачу (милостыни), изучение (Веды), торговлю, ростовщичество и земледелие – для вайшья.
91. Но только одно занятие Владыка указал шудрам – служение этим варнам со смирением».
Брахманы, как и цари, почитались воплощенными Божествами. Они подразделялись на множество разрядов – по происхождению, Божествам, которым служили, обрядам, которые совершали (так, кстати, семья Виджпаи, из которой происходил недавний премьер-министр Индии, имела права совершать по заказу царя ашвамедху – торжественное жертвоприношение коня). Но все это многообразие сводилось к двум основным разновидностям – городские брахманы и деревенские. Городские брахманы хранили законы, обычаи, совершали сложные обряды, были советниками и наставниками правителей. Их деревенские коллеги пробавлялись в основном ублажением местных божков (лока-дэват), предсказаниями и чародейством.
Делом кшатриев, соответственно, была защита общины от врагов – внешних и внутренних. Они были воинами, военачальниками, судьями. В отличие от брахманов и вайшью, кшатрии, по понятным причинам, никогда не сосредотачивались на идеях ненасилия, и даже во времена после императора Ашоки, когда, не без буддийского влияния, отказ от мяса стал чуть ли не общим правилом в Индии, кшатрии продолжали считать своим священным правом охоту и, естественно, поедание мяса добытых зверей и птиц. Нормальными для кшатры были такие брачные обычаи, как умыкание невесты, или сваямвара – нечто вроде рыцарского турнира, на котором судьей и призом в одном лице выступала невеста.
В касту вайшью входили самые разные люди – торговцы, скотоводы, ремесленники и земледельцы. Собственность (общинная или частная), богатство, выгода – все это было предметом помыслов вайшью. Они платили налоги и подати, кормя жрецов-брахманов и защитников-кшатриев. Каста вайшью объединяла живущего в роскоши купца-миллионщика, члена влиятельной гильдии, принятого при царском дворе, и деревенского крестьянина.
Шудры собственниками не были – они были собственностью. Они не были «дваждырожденными» – это слово, смысл которого я намерен разъяснить читателю несколько позже, чаще всего употреблялось в адрес брахманов, но охватывало и две другие касты свободных людей. Но при том законы строго определяли и то, что нельзя делать хозяину с шудрами. Эллинский писатель Мегасфен, описывавший обычаи и уклад Индии, даже не сумел опознать в шудрах рабов – настолько их положение отличалось от привычного греку положения «говорящих орудий труда» в просвещенной Элладе.
Нарушение предписаний, повторяю, каралось безжалостно, шла ли речь о кшатрии, взявшемся зарабатывать на жизнь ручным трудом и вообще искать иного пропитания, чем дань, военная добыча и охота (снисхождение также проявлялось и к выигрышам в азартные игры, до которых воинственные кшатрии были большими охотниками), о вайшью, решившем заняться охотой, привилегией кшатры, или о шудре, взявшемся толковать Веды и приносить жертвы Богам. Вопрос, хорошо или плохо справляется человек с делом чужой касты, даже не ставился. «Законы Ману» сурово указывали – лучше плохо исполнять свой долг (или, в терминах индуизма, свою дхарму), чем преуспевать в исполнении чужого.
Позднее то же было повторено в знаменитой «Песне Господа», Бхагават-Гите, и не кем-нибудь, а самим Кришной, говорившим в этот момент от имени Всевышнего Божества.
Но вернемся к нашей основной теме – и что же мы увидим? Пятеричность буквально пронизывала жизнь древнеиндийского общества. Пятеричной (центр и четыре стороны) была структура индийских городов, пятеричной (царь и четыре касты-варны) было и устройство общества.
А не осталось ли чего-то подобного у кельтов?
У собственно галлов мы видим лишь слабый намек на подобное устройство. Впрочем, слаб он, без сомнения, лишь потому, что о галлах мы знаем исключительно с чужих слов, из сочинений эллинов и завоевателей-римлян, с которыми друиды галлов, конечно, не торопились делиться сокровенными преданиями об мироустройстве – а потом были попросту уничтожены этими римлянами. Четыре племени – битуриги, карнуты, арверны, эдуи – населяли середину страны галлов, а в середине находилась священная роща, куда собирались на свои советы друиды всех галльских племен. Верховного короля у галлов в то время не было, а простонародье, общинники, настолько были подавлены авторитетом друидов и властью военной знати, которую Цезарь в своем сочинении величает «всадниками», что иноземцы с трудом могли отличить их от рабов – особенно это касалось греческих и римских демократов. Однако несомненно, что и рабы, и цари у галлов наличествовали.
Отчетливее пятеричное устройство земли и общества в заповеднике кельтской древности – Ирландии. Так же, как Индия – Гималаями, Ирландия была защищена от исторических катастроф и передвижек океаном.
Даже христианство в Ирландии было много терпимее к «языческой бесовщине» – чего стоит только переименование кельтской Богини Бригитты в святую, о котором мы уже говорили. Церковнослужители ирландской церкви сплошь и рядом вербовались из вчерашних друидов, и сам их вид мог шокировать (да и в действительности шокировал) континентальных священнослужителей – достаточно сказать, что эти «святые отцы» носили длиннейшие, заплетенные в косы бороды, выбривали на голове полосу от уха к уху и раскрашивали лицо. Эти странные священники и не менее странные монахи (достаточно сказать, что в Ирландии обычным делом были смешанные монастыри, где монахи и монахини проживали вместе!) хранили и записывали древние ирландские предания (их часто не совсем удачно называют сагами, но все же сагами правильнее именовать предания скандинавов), восходящие зачастую не то что к Языческим временам (Ирландию в пятом веке крестил святой Патрик), но и ко временам до рождества Христова! Иной раз эти предания обнаруживают изумительнейшее сходство с индийскими легендами: так, послушник Тайрхелл, тремя прыжками посрамивший злого духа и получивший за это прозвище Молинг («Мой Прыжок») – под этим прозвищем его и канонизировали – удивительно напоминает Вишну, тремя шагами посрамившего царя демонов Бали и получившего прозвище Трижды шагнувший. «Приключение Неры», рассказывающее, как воин Нера в ночь на Самхайн (у нас этот праздник более известен под англосаксонским именем Хэллоуин) носил на плечах снятого со столба пленника-мертвеца и узнал от него тайны и пророчества, перекликается с вводным рассказом «Двадцати пяти рассказов Веталы», где раджа в ночь новолуния идет за телом повешенного у великого кладбища, а дух-ветала, вселившийся в тело висельника, говорит с ним и предупреждает о грозящей опасности. Так что предания Ирландии, по всей вероятности, уходят корнями в ту же невероятную древность, когда предки ирландцев и индийцев были одним народом. Ирландия, согласно этим преданиям, искони делилась на пять частей-пятин. На Севере находился Ульстер, на Востоке – Лейнстер, на Юге – Мунстер, на Западе – Коннахт. Эти провинции существуют поныне, однако, хотя их, как легко убедиться, четыре, они носят именно название «пятин» – coiced по-ирландски. Выражение «пять пятин Ирландии» в значении «вся страна» в ходу до сих пор. Это память о более древнем делении острова, когда существовала еще одна область, в середине Ирландии – Мид. В центре же Мида в легендах находится столица великих королей Ирландии, Тара – именно в честь ее носила свое название усадьба семейства ирландцев О'Хара из «Унесенных ветром» Маргарет Митчелл. В центре Тары, понятное дело, находился дворец этих великих королей. Дворец состоял из пяти частей – четыре соответствовали Ульстеру, Мунстеру, Коннахту и Лейнстеру, а серединный носил название «Медового» – там представители всех пятин собирались для общих пиров и советов вокруг престола великого короля. Вы еще не забыли, читатель, что в центре царской крепости, согласно «Каутилья Артхашастре», находился «дом почитаемой жидкости»? Чем не «Медовая палата»? Кстати, само название напитка «мед» намекает на его «серединность» – межа, между, латинские «медиум» – посредник между духами и людьми, «медитация» – соСРЕДоточение и так далее. В самом «медовом покое» вдоль стен располагались места представителей четырех пятин Ирландии, а сам великий король сидел на возвышении в центре квадратного зала.
