KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Научные и научно-популярные книги » История » Филипп Эрланже - Резня в ночь на святого Варфоломея

Филипп Эрланже - Резня в ночь на святого Варфоломея

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Филипп Эрланже, "Резня в ночь на святого Варфоломея" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

До крайности честолюбивый, Месье плохо мирится с тем, что он второй после брата, на которого смотрит свысока. Соблазненный в детстве Реформацией, он, возможно, даже воображал когда-то, как встанет во главе гугенотов. Обстоятельства решили иначе. И вот Вам — глава католиков и, по милости своей матери, обладатель известной власти. Это, однако, рискованно, ибо ненависть короля вспыхивает по малейшему поводу. Однажды принц вынужден был стремительно вылететь из спальни своего брата, который уже вытаскивал из ножен кинжал. Герцог де Невер, его наставник, посоветовал ему предоставить Карлу «беситься не переставая», изматывать его и потихонечку прибирать к рукам государственные дела, править без его ведома и стать в конце концов подлинным хозяином в стране. Итак, Карл мечтает освободиться, и его усилия тщетны. За отсутствием иноземной короны, которая, впрочем, мало его прельщает, Генрих должен искать другие перспективы. Он не питает личной вражды к протестантам. «Пока не представляется случая назвать их изменниками и карать как таковых, Вы должны обратить ваши действия к славе Божьей», — сказал ему герцог де Невер. Но именно католический фанатизм предлагает ему шанс. И здесь вполне подходит его экзальтированная набожность. Ни для кого не было тайной в эту решающую осень, что среди сыновей Генриха II лишь один Генрих Анжуйский обладает качествами государственного мужа. Так, иностранные посланники следят за каждым его движением. И сам Колиньи, вспоминая прошлое, задается вопросом, не следует ли предпочесть неустойчивому королю его брата, чтобы осуществить свой великий замысел.

* * *

Екатерина Медичи уже пережила смерть пятерых своих детей. Ее вторая дочь — Клод, герцогиня Лотарингская. Третья, Маргарита, обещанная принцу Беарнскому, два года как живет при дворе и уже вызвала немало бед. Брантом восхищается этой принцессой, «столь сведущей в литературе, духовной и светской, и настолько охочей до чтения, самой красноречивой и умело рассуждающей на самые высокие и серьезные темы, но обладающей также несравненным изяществом, когда нужно ответить на доброжелательные и шутливые слова». Он без ума от ее «совершенной красоты сочетающейся с дивной осанкой и таким величием, что ее нетрудно счесть небесной богиней, а не земной принцессой». В сущности, он говорит о прелестной брюнетке, часто надевающей светлые парики, со сладострастным взглядом, соблазнительным станом и прославленной «мордашкой Медичи».

После того как она покинула мрачный Амбуазский замок, где провела детство, она вскружила голову своему старшему брату, а ей вскружил голову второй братец. Что следует думать об играх и ссорах этой суматошной троицы? В зрелом возрасте Марго подтвердит, что была возлюбленной двух юнцов. Несомненно только, что оба выказывают по ее поводу исключительную ревность и что она со всем пылом служила делу Месье до того дня, когда влюбилась в красавца Генриха де Гиза.

Тайная, загадочная и страстная идиллия. Герцог Анжуйский все открыл. Пьяный от гнева, он выдает виновных королеве-матери. Та трепещет, вообразив, что Гиз может пожелать взять в жены принцессу Франции (в сущности, таким и было намерение кардинала Лотарингского). Несчастная Марго, вызванная среди ночи к матери, видит там Карла IX в одной рубашке, который швыряет сестру на ковер, чтобы убить. Затем Его Величество приказывает Ангулемскому бастарду подстрелить ее возлюбленного из аркебузы на охоте. Гиз, предупрежденный, избегает расправы. У этого приключения будут политические последствия. Молодой герцог поспешно женится и старается вести себя скромно. Кардинал Лотарингский отправлен в Рим в почетную ссылку. Марго, которая чуть было не умерла от горя, быстро утешается и забывает любовную утрату. Нового раба она получает в лице своего младшего брата Франсуа, герцога д'Алансона. С ним она тоже уклончиво любезничает, несмотря на отталкивающую наружность этого курчавого и курносого уродца с негритянской физиономией. Это самый неудачный из французских королевских детей, и его безобразная душа под стать телу. Третируемый матерью, презираемый двором, всеми, кроме сестры, д'Алансон не идет в счет. Однако те, кто по мышляет о решающей схватке между крайними католиками и протестантами, уже устремляют на него взоры. Кроме того, Екатерина не боится предложить его как жениха королеве Англии взамен герцога Анжуйского. Та умело уходит от ответа. А сама поддерживает брачные надежды при всех дворах, это одно из ее средств править, усидеть на престоле. В течение тринадцати лет будут говорить о ее браке с самым отталкивающим из Валуа.

* * *

По сравнению с этими дегенератами Генрих де Гиз кажется полубогом. Этот белокурый атлет со светлыми глазами до того времени меньше блистал на поле боя, нежели в альковах, но его имя и непрерывная пропаганда обеспечивают ему обожание толп католиков, особенно в Париже. Он не отличается ни военным гением своего отца, герцога Франсуа, ни великим хитроумием своего дяди-кардинала. Его величественная осанка хорошо маскирует его слабости. Еще ничего не совершив, он тем не менее занимает важное место. Его мать, Анна д'Эсте, внучка Людовика XII и Анны Бретонской, обеспечила ему происхождение от Святого Людовика, предка самого короля. В его жилах смешана кровь Капетингов и Каролингов. Его клан работает на него, как пчелиный рой. Безмерные богатства его дяди, ставшего практически главным епископом Франции, предоставлены в распоряжение племянника и обеспечивают ему приверженцев во всех слоях общества. Генрих — воплощение безмерных надежд, лелеемых его семьей вот уже тридцать лет и лишь отчасти осуществленных герцогом Франсуа. Как и Карл IX, как и Анжу, он ищет славы, могущества, желает прославить свое имя. Среди этих трех юношей двадцати лет, товарищей и соперников, идет соревнование, которое было бы благородным, если бы не рисковало вызвать тьму несчастий. Преимущество Гиза — позиция, лишенная всяческой двусмысленности: пылкий защитник Церкви, протеже католического государя, он, помимо прочего, жаждет отомстить Колиньи за убийство отца. А пока не представится случай, он тоже погружен в интриги и романы.

* * *

Таковы первые роли в драме среди католиков. А позади их толпы статистов: крупные сеньоры, самовластные и надменные, поглощенные дуэлями и удовольствиями, итальянские министры, трудящиеся, чтобы обеспечить устойчивость монархии, Далилы из Летучего Эскадрона, астрологи, буффоны, наемные убийцы.

Единство католической партии готово рухнуть. Вокруг герцога де Монморанси, сына коннетабля, и маршала де Коссе-Бриссака начали группироваться те, кого мы назвали бы умеренными и кого тогда называли «политиками», ибо религиозный фанатизм не поглощал в них ужаса перед гражданскими войнами. По сути, это — третья партия, которая, сформируйся она пораньше, могла бы позволить королеве-матери избежать худшего. К развязке они восторжествуют, но не раньше, чем через четверть века. А пока что они лишь добавляют смуты.

А вот на заднем плане темные люди, которые не будут просто фигурантами: вот армия монахов и проповедников, остервенело требующих уничтожения еретиков; вот бесчисленные гизовские агенты, расточающие золото, собирающие оружие в тиши монастырей, плетущие сети, закладывающие основы могущественной организации, которая возникнет скоро под именем Лиги; вот буржуа с их военизированными формированиями; вот студенты, охочие до драк, воющие и готовые травить гугенотов, грозные нищие, способные спустить свору.

И этот двор, раздираемый разногласиями, и взбудораженное население, которое шельмует Колиньи, когда, окруженный сподвижниками, он покидает свои крепости, чтобы вести Францию к ее новому жребию.

Г-н адмирал прибывает ко двору, окруженный таким ореолом, что нелегко судить о нем сколько-нибудь объективно. С юных лет посвященный мечу и огню, он столь многого достиг в искусстве войны, что корона вынуждена была отступать перед ним шаг за шагом. Его небывалая удача снискала ему благоговение одних и дикую ненависть других, но почти все признавались, что не могут не уважать его.

В пятьдесят два года Гаспар де Шатийон отнюдь не был патриархом, каким его скоро представит легенда. Весьма богатая вдова Жаклин де Монбель, дама д'Отремон, полюбила его, еще не зная, и продолжала любить после того, как увидела. Они недавно поженились, так как Жанна де Лаваль уже три года как умерла.

Колиньи — человек высокого роста, степенный, спокойный, привлекательный, слегка заикающийся, истинный патриций, который напоминает своего дядю-коннетабля своей грубостью, особенно в речах, лишенных нюансов, своей суровостью и навязчивыми идеями. Как Монморанси в критические моменты перебирал четки, так его племянник пожевывал зубочистку, что вошло в легенду. Прежде говорили: «Храни нас Бог от коннетабля с его четками!», теперь же: «Храни нас Бог от адмирала с его зубочисткой!» Его седая борода, его старомодное платье, его суровость казались постоянным укором молодым аристократам, беспокойным, буйным, сплошь в самоцветах и перьях. Никто не поверил бы, что он некогда начинал свою карьеру как придворный. Между тем, если он еще до тридцати лет стал главнокомандующим пехоты, а немного спустя адмиралом Франции, он обязан был этим своему дяде и возлюбленной короля, которая умело поддерживала равновесие между фаворитами Генриха И. Войны против Австрийского дома дали ему повод блистательно соперничать с Франсуа де Гизом, но по темпераменту он больше походил на политика, нежели на военного. Сдача Сен-Кантена явилась тому красноречивым доказательством. Он героически защищал этот город, но затем битва при Сен-Лоране разбила всяческую надежду. Колиньи не был намерен тогда бороться до конца, на что рассчитывали солдаты. Он первым устремился к бреши, которую охранял и в которую еще не вошел ни один испанец. Он протянул свою шпагу, рекомендуя другим назвать его, чтобы избежать досадного презрения. Да такого, что герцог Савойский изрядно колебался, прежде чем узнать его!47 Разумеется, племянник коннетабля поступил так отнюдь не из трусости, но из расчета: Гизы слишком усилились бы, если бы он погиб!

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*