А Спиридович - Великая Война и Февральская Революция 1914-1917 годов
Ночь с 1 на 2 марта Государь провел почти без сна.
Лишь в шестом часу Его Величество написал телеграмму Царице. Затем долго молился. Перецеловал образки. Целовал фотографию наследника. Государь был очень одинок. В самые трудные, трагические дни его жизни около него не было ни одного близкого человека. Свита - это не близкие. Правда, среди нее есть друзья детства - Кира Нарышкин, и Валя Долгорукий, но с ними Государь не говорит о делах. Хороший и честный граф Фредерикс трогателен по своей преданности и по любви, но он очень стар, и минутами впадает в детство. Нилов очень изменился, он так не любит Ее Величество... Только с Воейковым можно говорить о делах, но близости душевной нет и к нему.
Единственный близкий человек-друг Царица - далеко. Уже три дня как от нее нет никаких известий. Что с ней, с детьми?
За утренним чаем в столовой сидело несколько младших лиц свиты. Вполголоса говорили о том, что делается. Никто ничего не знал определенного. Высказывали предположение о том, когда же тронется поезд к Царскому. Всех интриговал разговор Рузского с Родзянко.
Вышел Государь Император. Его Величество был бледен. Видимо устал. Как всегда спокоен и приветлив. Выпив чаю и выкурив папироску, Государь сказал, что ожидает генерала Рузского с докладом и удалился.
В 10 часов появился генерал Рузский и сейчас же был принят Государем. Сильно волнуясь, но, стараясь казаться спокойным, генерал доложил, что говорил с Родзянко и, "стиснув зубы", как рассказывал позже, положил перед Его Величеством ленту разговора, наклеенную на нескольких листах. Ленту жуткую своей грубой откровенностью. Государь медленно внимательно прочел все листы. Затем встал и подошел в раздумье к окну. Встал и Рузский. Постояв с минуту, Государь вернулся к столу, сел и предложил генералу занять стул. Государь стал спокойно говорить об отречении.
Он говорил, что рожден для несчастья, что приносит несчастье России, что уже вчера понял, что манифест о даровании ответственного министерства не поможет. - Если надо, чтобы я отошел в сторону для блага России, я готов, сказал Государь, - но я опасаюсь, что народ этого не поймет.
Мне не простят старообрядцы, что я изменил своей клятве в день священного коронования. Меня обвинят казаки, что я бросил фронт... Государь стал расспрашивать подробности разговора с Родзянко. Стал как бы вслух обдумывать решение. Рузский высказал предположение что, может быть, манифест, и поможет. Предлагал подождать мнения Алексеева, но предупредил какой разговор вел Лукомский. В это время Рузскому подали циркулярную телеграмму Алексеева No 1872, Рузский прочел ее вслух.
- Что же вы думаете, Николай Владимирович? - спросил Государь.
- Вопрос так важен и так ужасен, что я прошу разрешения Вашего Величества обдумать эту депешу раньше, чем отвечать. Депеша циркулярная. Посмотрим, что скажут главнокомандующие остальных фронтов. Тогда выяснится вся обстановка, так ответил Рузский. Государь встал, пристально и грустно взглянул на Рузского и сказал: - "Да и мне надо подумать".
Подав затем руку, Государь просил Рузского зайти после завтрака. Рузский просил разрешения не быть на высочайшем завтраке в виду срочных дел и просил разрешить явиться на доклад с генералом Даниловым и Савичем. Государь разрешил и просил подождать на платформе Воейкова. Воейкову же повелел поговорить с Рузским. Рузский и Воейков стали ходить по платформе. Рузский рассказал об образовании в Петрограде Временного Правительства, об аресте прежних министров и предупредил что телеграмму Его Величества об ответственном министерстве он, по изменившимся обстоятельствам, не отправил Родзянке. Сказал, что сейчас единственный выход из положения - это отречение, что это мнение всех главнокомандующих. Затем генералы расстались. Рузский поехал в штаб, Воейков пошел к Государю.
- Когда я вернулся к Его Величеству, - писал позже Воейков, - меня поразило изменение, происшедшее за такой короткий период времени в выражении Его лица. Казалось, что он после громадных переживаний отдался течению и покорился своей тяжелой судьбе.
Воейков доложил о разговоре и только.
***Перед завтраком Государь гулял по платформе. Завтрак прошел обычно. Приглашенных не было. Свита уже узнала о разговоре Рузского с Родзянко и об отозвании генерала Иванова. Настроение было подавленное. Недружелюбие к Рузскому увеличилось. Теперь уже не только адмирал Нилов, но и многие другие смотрели на генерала как на врага Государя. После завтрака адмирал Нилов громко заявлял у себя в купе, что Рузского надо арестовать и расстрелять. Что Ставка предала Государя. Позже передавали, что, будто бы, Нилов ходил к Государю и просил разрешения арестовать Рузского, но, будто бы, Государь ласково успокоил адмирала и просил не волноваться. Говорили, что после этого адмирал замкнулся у себя в купе и ни на что более не реагировал.
Адмирал Нилов также прямо и честно смотрел на совершающееся, как и адмирал Русин.
Между тем в штабе было получено сообщение из Ставки ,,о прибытии Конвоя Его Величества в полном составе в Государственную Думу с разрешения своих офицеров, и о просьбе депутатов конвоя арестовать тех офицеров, кои отказались принять участие в восстании; о желании Государыни Императрицы переговорить с председателем Исполнительного Комитета Гос. Думы и, наконец, о желании Вел. Кн. Кирилла Владимировича прибыть лично в Гос. Думу, чтобы вступить в переговоры с Исполнительным Комитетом".
Генерал Клембовский передавал это лично и прибавил:
"В Москве по всему городу происходят митинги, но стрельбы нет.
Генералу Мрозовскому предложено подчиниться Временному Правительству. В Петрограде арестованы: Штюрмер, Добровольский, Беляев, Войновский-Кригер, Горемыкин, Дубровин, два помощника градоначальника, Климович. Исполнительный комитет Гос. Думы обратился с воззванием к населению возить хлеб, все продукты на станции железных дорог для продовольствия армии и крупных городов. Петроград разделен на районы, в которые назначены районные комиссары.
Представители армии и флота признали власть Исп. Ко-мит. Гос. Думы впредь до образования постоянного правительства".
Все это Клембовский просил доложить Рузскому для доклада Его Величеству.
Сведения о Великом Князе и Конвое Его Величества произвели в штабе большую сенсацию.
В 2 часа 30 минут в Штабе Главкосева был закончен прием следующей телеграммы генерала Алексеева на имя Его Величества:
ГОСУДАРЮ ИМПЕРАТОРУ.
"Всеподданнейше представляю Вашему Императорскому Величеству полученные мною на имя Вашего Императорского Величества телеграммы:
От Великого Князя НИКОЛАЯ НИКОЛАЕВИЧА.
"Генерал-адъютант Алексеев сообщает мне создавшуюся небывало роковую обстановку и просит меня поддержать его мнение, что победоносный конец войны, столь необходимый для блага и будущности России и спасения династии, вызывает ПРИНЯТИЕ СВЕРХМЕРЫ. Я, как верноподданный, считаю, по долгу присяги и по духу присяги, необходимым КОЛЕНОПРЕКЛОНЕННО МОЛИТЬ Ваше Императорское Величество спасти Россию и Вашего Наследника, зная чувство святой любви Вашей к России и к нему. Осенив себя крестным знамением, ПЕРЕДАЙТЕ ЕМУ ВАШЕ НАСЛЕДИЕ. ДРУГОГО ВЫХОДА НЕТ. Как никогда в жизни, с особо горячею молитвою молю Бога подкрепить и направить вас. Генерал-адъютант НИКОЛАЙ."
От генерал-адъютанта БРУСИЛОВА.
"Прошу вас доложить Государю Императору мою всеподданнейшую просьбу, основанную на моей, любви и преданности к Родине и царскому престолу, что в данную минуту ЕДИНСТВЕННЫЙ ИСХОД, могущий спасти положение и дать возможность дальше бороться с внешним врагом, без чего Россия пропадет, - ОТКАЗАТЬСЯ ОТ ПРЕСТОЛА в пользу Государя Наследника Цесаревича при регентстве Великого Князя Михаила Александровича. Другого исхода нет, но необходимо спешить, дабы разгоревшийся и принявший большие размеры народный пожар был скорее потушен, иначе он повлечет за собою неисчислимое катастрофическое последствие. Этим актом будет спасена и сама династия, в лице законного наследника. Генерал-адъютант БРУСИЛОВ".
От генерал-адъютанта ЭВЕРТА.
Ваше Императорское Величество! Начальник штаба Вашего Величества передал мне обстановку, создавшуюся в Петрограде, Царском Селе, Балтийском море и Москве и результат переговоров генерал-адъютанта Рузского с председателем Гос. Думы. Ваше Величество, на армию в настоящем ее составе рассчитывать при подавлении внутренних беспорядков нельзя. Ее можно удержать лишь именем спасения России от несомненного порабощения злейшим врагом родины при невозможности вести дальнейшую борьбу. Я принимаю все меры к тому, чтобы сведения о настоящем положении дел в столицах не проникали в армию, дабы оберечь ее от несомненных волнений. Средств прекратить революцию в столицах нет никаких. Необходимо немедленное решение, которое могло бы привести к прекращению беспорядков и к сохранению армии для борьбы против врага. При создавшейся обстановке, не находя иного выхода, безгранично преданный Вашему Величеству верноподданный умоляет Ваше Величество, во имя спасения родины и династии, ПРИНЯТЬ РЕШЕНИЕ, СОГЛАСОВАННОЕ С ЗАЯВЛЕНИЕМ ПРЕДСЕДАТЕЛЯ ГОСУДАРСТВЕННОЙ ДУМЫ, выраженным им генерал-адъютанту Рузскому, как единственное, видимо способное, прекратить революцию и спасти Россию от ужасов анархии. Генерал-адъютант ЭВЕРТ".
