Эдвардас ГУДАВИЧЮС - История Литвы с древнейших времен до 1569 года
Панская реформация в Литве началась уже во время работы Тридентского собора католической Церкви, перестроившего ее для антиреформационного контрнаступления. В 1540 г. был учрежден орден иезуитов, ставший авангардом антиреформации. Не в состоянии сами действенно противостоять реформации, епископы и капитулы осознали, что помощь нужно искать в структурах своей же Церкви, и обнаружили, что одной из самых значительных /606/ сил являются иезуиты. Это довольно рано понял и Вильнюсский епископ Валериан Протасевич. Уже в 1553 г. к папскому нунцию Комендони была обращена просьба о помощи в приглашении в Литву иезуитов, однако препятствием стала занятость – как его самого, так и иезуитов. Протасевич понял, что для достижения цели следует действовать самому, и весь отдался этой работе. Ему удалось установить связи с руководителями иезуитов Австрийской провинции, которой принадлежали члены ордена, находившиеся в Польше. В 1563 – 1564 г. в Варшаве состоялись переговоры Протасевича и представителя иезуитов Балтазара Гостовина. Вильнюсского епископа волновало завещание Николая Радзивилла Черного, согласно которому выделялись средства на учреждение реформатской школы коллегиального уровня (много внимания этому уделял исполнитель завещания Николай Радзивилл Рыжий). Иезуиты уже славились как хорошие педагоги, и лагерь католиков интересовала именно эта сторона их работы. Существенным результатом переговоров Протасевича и Гостовина было включение Литвы в поле деятельности иезуитов Австрийской провинции; там же стали готовиться соответствующие кадры. Это решение иезуитов совпало с нуждами просвещения, зримо проявившимися в Литве: в 1568 г. по просьбе гродненского сейма Сигизмунд-Август пообещал учредить коллегию. Между тем, в октябре 1569 г. иезуиты Андрей Фризе и Иоаким Петронилло в Вильнюсе начали готовить к обучению 60 дворянских детей. Пожертвованиями 1568 и 1569 г. Валериан Протасевич создал материальную базу для учреждаемой иезуитской коллегии. Пожертвования были весьма значительны, и это сказалось на авторитете Вильнюсского епископа. Представители иезуитов положительно оценили ситуацию, и учебный персонал, подготовленный преимущественно в Австрийской провинции ордена, прибыл в Литву. 17 июля 1570 г. была официально открыта Вильнюсская иезуитская коллегия. Ректором стал опытный польский иезуит Станислав Варшевицкий, пожертвовавший коллегии свою библиотеку. С этой, созданной иезуитами, твердыни в Литве началось антиреформатское наступление.
На рубеже шестидесятых и семидесятых годов XVI в. Литва еще была протестантской страной, однако орден иезуитов уже вовлек эту страну в поле своей деятельности. /607/
г. Выдвижение дворянской
политической модели литовской
народности
Подняв вопрос об изменении I Литовского статута, сейм не сумел сформулировать конкретную программу подобных изменений. Великий князь назначил в комиссию представителей дворянской элиты (но вместе с ними и должностных лиц администрации) и, таким образом, передал эту проблему для разрешения самим дворянам, заодно усиливая контроль над ними. Работы по изменению статута затянулись. В 1563 г. в канцелярии великого князя для этой цели была переписана специальная копия I Литовского статута (т. н. список Дзялинского). В нем даже не было дополнительных статей, появившихся в расширенной редакции I статута еще в конце тридцатых годов. Лишь в 1563 г. текст статута понадобился для серьезного рассмотрения. Тем не менее, комиссию составили толковые люди. Главное, они знали, чего хочет сейм. Дворянская элита уже взрастила в своей среде определенный слой образованных людей с широким социальным и политическим кругозором. Эти люди еще в сороковых годах смогли выдвинуть культурную и конфессиональную программу.
В конце того же десятилетия была оглашена и социально-политическая программа. Латинский секретарь великого князя Вацлав Майшягальский посвятил Сигизмунду-Августу трактат «Об обычаях татар, литовцев и московитов». Неясно, дошел ли трактат до самого монарха, однако он распространялся в рукописях, одна из которых оказалась даже в Германии (десять ее фрагментов в 1615 г. были опубликованы в Базеле). /608/
Написанный по латыни трактат был предназначен для элитной и интеллектуальной среды. Автор не скрывал своей принадлежности к реформатам, высказывался против католической Церкви и панов, поэтому прикрылся псевдонимом Михалон Литвин. Историческую версию о римском происхождении он основывал на исключительности литовской народности, которая унаследовала достоинства и преимущества от собственных предков. Времена Витовта Великого, когда литовцы культивировали спартанский образ жизни, были золотым веком Литвы, все соседи боялись литовцев. Завоеванное положение литовцы утратили после того, как погру- /609/ зились в роскошь и пьянство, откуда пошло крепостничество, а также чванство и произвол панов. Так – через обычаи – Михалон объяснял неудачи, постигшие Литву в XVI в. Дело оказывалось в том, что добрые обычаи литовцев присвоили их враги – татары и московиты. Литву автор именовал передовым бастионом европейской цивилизации. Пытаясь ограничить своеволие панов, он призывал к сильной великокняжеской власти, однако эта власть должна была бы служить незакрепощенным подданным, а налоги обязаны были бы платить все, в зависимости от размеров имущества. Идеал Михалона – сообщество средних дворян, когда дворян-воинов содержат исполняющие повинности, но лично свободные хлебопашцы, а исповедуемая ими христианская вера близка радикальной реформации, возникшей чуть позднее. Это сообщество должно учреждать школы, в которых следует преподавать латинский (по мнению автора – истинно литовский) язык.
Провозглашаемая Михалоном утопия рисовала идеальную дворянскую литовскую народность, организованную как военная монархия с неконтрастно распределенным землевладением и сбалансированными повинностями. Залог могущества Литвы он искал в ней самой, в ее укладе, который должен был воссоздать добрые обычаи, определяющие весь ход жизни. Эта утопия трактовала совершенно иную сферу, чем у Авраама Кульветиса, однако и в таких условиях у обеих версий обнаруживалась общая цель – гуманистическое образование, утверждающее этническую самобытность литовцев.
Авраам Кульветис представлял немногочисленную национальную интеллигенцию, Вацлав Майшягальский – куда более многочисленную, расположившуюся на средних государственных должностях дворянскую прослойку, т. е. служивую дворянскую элиту. Оба мыслителя уровнем своих запросов выделялись из большинства этой элиты, значительная часть которой даже не умела читать. Однако они хорошо осознавали интересы своей прослойки, а достигнутый ею самой кругозор позволял пользоваться доступными /610/ социальными, политическими и культурными ценностями. Именно эта прослойка оказалась способна представлять всё дворянство, и через ее посредство это последнее уже успело определить свои сословные интересы. На сеймах эти интересы выражались еще в отдельных, часто лишь бытовых, требованиях, но ученые умы уже смогли свести их в единые, пусть и утопические, программы. Дворянская элита уже знала, кто она такая и чего она хочет. В середине XVI в. дворянская литовская народность стала исторической реальностью.
д. Возникновение влияния
художественной литературы
Инкунабулы и палеотипы, достигшие Литвы в конце XV в. и отчасти разрешившие вопрос о книжном дефиците, наряду с характерными для средневековья знаниями начали распространять истины, исправленные и дополненные гуманизмом. Эти истины стали фактором, формирующим общественный менталитет. Выросла культура канцелярий, всё еще остававшаяся важной опорой гуманитарного воздействия. В Литве возник рынок знаний, и приобретение книг было тому очевидным свидетельством.
В середине XVI в. это явление уже шагнуло за рамки социальной и интеллектуальной элиты. Национальная дворянская верхушка была читающей и любознательной прослойкой. Если в начале XVI в. библиотеки кафедральных соборов и монастырей были еще небольшими книжными собраниями, если более широкая номенклатура обозначала себя лишь несколькими магнатскими биб- /611/ лиотеками, а отдельные священнослужители, дворяне и купцы обладали одной-двумя книгами, то в середине XVI в. все вышеназванные субъекты книжного комплектования располагали библиотеками, в которых насчитывалось от нескольких до нескольких сотен томов разнообразной литературы, а тексты античных авторов не являлись редкостью. Состоялось знакомство с представителями гуманизма и возрождения (напр., Никколо Макиавелли). Великий князь и вельможи постоянно слали за рубеж агентов для приобретения новых книг, а в самой стране возник книжный рынок. Библиотеке Авраама Кульветиса принадлежало около 80 позиций, среди которых были Аристотель, Платон, Гомер, Вергилий, Софокл, Еврипид, Гесиод, Гораций, Цицерон, Ливий, Меланхтон. Сигизмунд-Август в покоях вильнюсского замка собрал более 4000 книг. Это, конечно, лишь вершинные образцы, однако возмущение хроникой Мартина Кромера показало, что книга уже стала частью образа жизни дворянской элиты. Так или иначе, в 1553 г. в речи Вацлава Агриппы (сына Вацлава Майшягальского), посвященной похоронам Иоанна Радзивилла, было отмечено, что образование является необходимостью.
