Владимир Филиппов - 10 мифов Древней Руси. Анти-Бушков, анти-Задорнов, анти-Прозоров
Как говорится – учите матчасть!
Возникает вопрос, а зачем тогда потребовалось в очередной раз искажать истину и приписывать Игорю то, что он не совершал? Ответ прост, и кроется он в религиозных взглядах Льва Рудольфовича: будучи убеждённым неоязычником, автор люто ненавидит всё то, что связано с христианством, а поскольку язычник Осколд в итоге крестился и стал христианином, то и сделать что-то полезное для страны он, по глубокому убеждению Прозорова, был не в состоянии. Вот так пишет историю Древней Руси Лев Рудольфович…
Но и этого ему показалось мало, и чтобы уж вообще выделить героя из толпы, он решил возвеличить Игоря окончательно.
«И не просто разбившим – превратившим в вассалов. На сорок восемь лет внушившим разбойным дикарям ужас перед именем Русь» (Л.П.).
Вот так. Печенеги покорились Игорю и стали ему верными и мирными подданными, послушными лишь его воле.
На основании чего автор делает подобное умозаключение?
Из каких документов черпает столь ценную информацию?
Кто ищет, тот всегда находит, вопрос что. И Прозоров нашёл. Он нашёл строчку, способствующую развитию его неординарной мысли. Оцените.
«Игорь и повеле Печенегом воевати Болгарьску землю».
Вот, собственно, и всё, а большего ему и не нужно.
Главное, ореол создать, легенду. А уж если она создана, то разрушить её ой как непросто! Вот Лев Рудольфович и трудится в поте лица. Материал по крохам собирает, строчку на строчку нанизывает. Лишь бы найти, лишь бы было, а уж склеит, сплетёт воедино он сам, украсив своим талантом.
Однако и тут его ссылка на цитату из летописи, которая относится ко второму походу на Византию в 943 году, когда князь решил взять реванш за поражение в 941, явно несостоятельна.
Да и говорит она нам совсем об ином.
Планируя вести боевые действия как на море, так и на суше, Игорь нанял печенежскую конницу, чтобы противопоставить её на полях сражений грозной кавалерии Империи.
Да-да, именно нанял, а не приказал идти под своим стягом на Византию, как послушным вассалам. Все мудрёные конструкции Льва Рудольфовича рушатся как карточный домик, когда мы читаем сообщение Ермолинской летописи, где лазутчики говорят базилевсу: «Русь идёт на тя и Печенег наняли суть».
Хотите, перефразируем специально для Прозорова: взял степняков на временную работу по контракту. И грубое слово «наёмник» больше не режет его нежный слух.
А ведь боевые действия одновременно против русов и печенегов могли присниться византийскому императору разве что в кошмарном сне.
Но всё решилось миром – князь получил огромный откуп и вернулся на Русь, а вот своих союзников отпустил воевать в Болгарию. И на то были веские причины.
Невзирая на многочисленные песни о русско-болгарской дружбе, в IX–X веках эти два народа были врагами лютыми и непримиримыми, о чём однозначно свидетельствуют письменные источники. И не случайно, когда Игорь ходил походами на Империю, именно болгары извещали византийцев о движении русских войск.
Но наиболее ярким свидетельством того антагонизма, который существовал между двумя державами, является поведение болгар во время войны Руси с Хазарским каганатом. «Святослав, как по призыву Никифора, царя греческого, на болгар, так и по своей обиде, что болгары помогали казарам, пошел снова к Дунаю» (В.Н. Татищев). Как видим, именно Болгария оказалась ЕДИНСТВЕННЫМ государством, которое оказало помощь каганату, столь ненавистному языческому сердцу Льва Рудольфовича. Ведь Хазария для Прозорова – всё равно, что красная тряпка для быка, он каганат ненавидит даже больше, чем Византию, которая была оплотом христианства на Востоке. Но что примечательно, о недостойном поведении «братушек» писатель молчит. Как воды в рот набрал! Ещё бы, ведь сей факт не вписывается в его теорию о всеобщем славянском братстве и единении! Хотя с таким подходом Прозоров и ляхов друзьями Руси сделает…
Но вернёмся к болгарам. Ведь с ними воевал ещё князь Осколд, и именно в боях с болгарами погиб его сын, о чём и сообщает Никоновская летопись. Под 872 годом читаем: «Убиен бысть от болгар Осколдов сын». Ну а поскольку в районе Днепра и Приднестровья волжским болгарам взяться просто неоткуда, то и вывод может быть только один – княжич погиб от рук болгар дунайских.
Или же воспользуемся выдержкой о Византийском походе Святослава из труда Л.Н. Гумилёва. А он прямо пишет: «Болгары быстро перешли на сторону греков: русы уже разочаровали их насилиями и жестокостью».
А может, просто понятия о любви и дружбе у нас со Львом Рудольфовичем несколько разнятся? Скорее всего да, но, видимо, и Игорь тоже представлял эти понятия несколько иначе, чем его апологет Прозоров.
В итоге, после того как в 943 году был заключён на Дунае мир с ромеями, интересы Игоря и печенежских ханов полностью совпали – одни хотели пограбить богатые земли Болгарии, другой – наказать врагов своей страны.
В энтузиазме печенегов можно не сомневаться – они нанимались сражаться против Империи за деньги и долю в добыче, и таким образом князь с ними частично расплачивался, соблюдая при этом свою выгоду.
Что же касается печенегов-вассалов, то ими станут лишь жалкие остатки некогда грозных печенежских орд после того, как Ярослав Мудрый переломит им хребет и начнётся создание Поросской линии обороны. Вот тогда печенеги, торки, беренди по воле русских князей будут селиться вдоль реки Рось и станут надёжным щитом русской земли, войдя в историю под именем «Чёрных клобуков». Но это случится ещё не скоро.
Интересное замечание делает Н.М. Карамзин, когда подводит итоги борьбы Игоря с печенежской напастью: «Печенеги, заключив союз с Игорем, пять лет не тревожили России: по крайней мере, Нестор говорит о первой действительной войне с ними уже в 920 году. Предание не сообщило ему известия об ее следствиях».
Как видим, о последствиях войны известий нет никаких, и надо думать, что если бы печенежские ханы признали вассальную зависимость от Киева, неужели летописец о ней бы не сообщил? Сообщил бы, да еще с какой радостью! Но…
«Ох, летописцы-чернецы… какими немногословными становятся они, описывая победы князей-язычников!» Верен, верен себе Лев Рудольфович, везде его недремлющее око зрит происки окаянных христиан, которые в очередной раз решили исказить память о подвигах князей языческой Руси.
Однако зря он возводит на них напраслину. Летописцы-чернецы ой как внимательно ведут наблюдение за Киевским князем, и именно поэтому очень скрупулезно оценивают и первый его византийский поход, и причины, к нему приведшие.
В 941 году Игорь решается выступить против Византии. Казалось бы, только утвердил свою власть над Киевом, только успокоил мятежи, чего дома не сидится? Ведь никакой необходимости явной в этом походе не наблюдается.
И всё бы оно так. Да немного не так. Первый раз молодому и храброму князю придётся идти на Византию не по своей воле.
А что же послужило побудительной причиной для такого предприятия?
Да просто банальная зависть и алчность.
То, что князь так возвысил Свенелда, даром не прошло: «И дасть же дань деревьскую Свенделду, и имаша по черне куне от дыма. И реша дружина Игореве: «се дал еси единому мужеве много» (Новгородская I летопись младшего извода).
Это первый конфликт князя со своей дружиной. Именно она диктует ему условия, считая себя обделённой по отношению к воеводе Свенелду и его гридням. Игорь, недавно севший на Киевский стол, находится пока не в том положении, чтобы игнорировать требования своих людей.
Складывается впечатление, что дружина поставила князю ультиматум. Такое не часто происходило в отечественной истории, однако случаи были.
Выбор у Игоря отсутствует, сейчас ему надо срочно успокоить своих людей, швырнуть им кусок пожирнее, чтобы они заткнулись, а заодно продемонстрировать в этом походе, что он настоящий достойный вождь.
Вот так, очевидно, и родился поход на Византию в 941 году.
Запомните этот момент, такое повторится ещё не раз. Создаётся впечатление, что временами скорее княжьи мужи руководили Игорем, чем он ими. Эти ветераны так распустились, что порой могли просто игнорировать желания князя.
Интересно, что конфликт происходит именно со старой, казалось бы, проверенной дружиной, а не с той, которую позже пополнили «варяги-христиане… в немалом числе», как вещает нам Прозоров.
Но в поход, так в поход. Думаем, что Игорь мог и в этом найти для себя положительные стороны. Доблесть проявить, куш сорвать, всё это было важно, в том числе и для него лично. Ведь в борьбе с Империей можно было получить и то и другое.
Начало похода было многообещающим.
Князь всё просчитал до мелочей. В отличие от своих предшественников, которые, выступая против Империи, ломились, не ведая преград прямиком на Царьград, Игорь поступил более разумно – он решил нанести удар не по столице, а по провинциям, которые располагались на северном побережье Малой Азии.
