Галина Ершова - Древняя Америка: полет во времени и пространстве. Мезоамерика
Архитектура городских ансамблей Митлы следовала единой модели. Так называемая «Группа колонн» включала три внутренних дворика – патио, ограниченных комнатами. Северный патио, как правило, был небольшим по размерам, и доступ к нему был ограничен. Относительно просторный средний двор чаще всего имел выход на юг. Третий двор, также большой и иногда открытый с одной стороны, больше походил на позднюю пристройку. Это была наземная часть жилого комплекса для живых, под полами которого располагалось гораздо более пышное «жилище мертвых». Правда, когда археологи обнаружили эти подземные сооружения, они были уже разграблены. Под северной комнатой находилась крестовидная погребальная камера средних размеров. А под восточной располагалось огромное, также в форме креста, помещение, украшенное ступенчатым «греческим» орнаментом меандром. Верхнее перекрытие поддерживалось мощной колонной. Она-то и получила название «колонны жизни». Трудно отследить истоки некоторых поверий, но до сих пор среди местных индейцев сохраняется традиция приходить в первый день каждого года в мертвый город Митлу, чтобы, охватив колонну руками, узнать, сколько лет осталось жить. Считается, что об этом специальным знаком могут сообщить пришедшему индейцу божественные предки. С чужаками, как оказалось, индейские предки предпочитают дела не иметь: сколько я ни хватала колонну, знака не получила. Впрочем, это не был первый день года.
Йагул: под сенью старого дерева
Каждый город в Оахаке имеет свои особенные черты. Слово йагул означает «старое дерево». Это название наводит на мысль о мировых деревьях, считавшихся у индейцев опорами мироздания. Четыре дерева соответствовали странам света, а центральное считалось главным, соединяющим три уровня пространства: подземный мир, мир живых и небеса. Одновременно деревья олицетворяли четыре рода, обеспечивавшие единство племени. И по сей день каждое селение индейцев имеет свое «главное» дерево, под которым проходят общественные собрания.
Особенностью Йагула считается так называемый «дворец шести двориков». Это сложное архитектурное сооружение представляет собой запутанный лабиринт вокруг патио и примыкающих к нему помещений. Вход в комплекс расположен с южной, «административной», стороны, тогда как в северную часть попасть достаточно сложно.
Площадка для игры в мяч ориентирована по оси запад-восток. С востока к ней примыкает комплекс, состоящий из храма и дворика с четырьмя пирамидами и алтарем посредине. Под центральной частью дворика помещено обширное погребальное помещение из трех комнат.
Портрет дедушки на погребальной урне
Особой популярностью в Оахаке на протяжении многих веков пользовалось производство фигурной и расписной керамики, а также лощеных сероглиняных чаш с гравированным или резным орнаментом.
Странным памятником сапотекского искусства были уже упоминавшиеся погребальные урны. Эти большие фигурные сосуды появляются в истории Монте-Альбана не сразу, а только за 100 лет до н. э. Не случайно знаменитый мексиканский ученый Мигель Коваррубиас ставил появление этого типа памятников в зависимость от привнесенной извне традиции ольмекских мудрецов, которые, как уже отмечалось, разработали к этому времени новый календарь и новую религиозно-идеологическую систему.
Новая религия принесла идею «божественного предка», оставшегося в далекой северной пещере-прародине. Образ этого предка и запечатлевали древние сапотеки в урнах, выполнявшихся в виде «сидящих фигур», которые помещались внутри ниш в стенах погребальных камер. Сама ниша выполнялась в виде креста, напоминая знак пещеры ольмеков. Внутри ставилась полая фигура сидящего со скрещенными ногами человека с открытым ртом и даже с высунутым языком. В некоторых случаях мастера придавали лицу индивидуальные портретные черты. Предок представал сидящим на возвышении-платформе, украшенной оскаленной пастью ягуара. Голова его увенчивалась пышным убором со стилизованной мордой животного посредине – иногда ягуара, иногда летучей мыши. На одной из урн оказался помещен изогнутый разинутый клюв птицы. По всей видимости, это были нагуали – звери, считавшиеся предками и покровителями того или иного человека или рода. Над верхней частью убора, как правило, изображалось пышное растение, символизировавшее возрождающуюся жизнь. На груди человека помещалась подвеска, часто изображавшая пещеру, а в некоторых случаях – перевернутую человеческую голову. На одной из урн поверх растения устроился симметрично изгибающийся двухголовый змей, также олицетворявший переход в потусторонний мир.
Несколько иного типа урны археологи обнаружили в коллективном захоронении в Инфановите. Это были керамические толстостенные цилиндры, высотой от 15 до 21 см и от 6 до 11 см в диаметре, на которые налепливалась голова, иногда скрещенные руки и ноги. Мелкие элементы добавлялись лепкой или вычерчивались рельефными линиями. Лицо дорисовывалось красной и черной красками растительного происхождения. Таких урн в погребении оказалось пять, и все они делались одновременно. Складывается впечатление, что изображенные лица являлись портретами погребенных, поскольку в одном случае вполне реалистично были прорисованы уродливые зубы – совсем как у одного из покойников.
Три сосуда-урны из Оахаки вообще изображали человеческую голову в натуральную величину. Маркус Винтер справедливо считает, что как урны, так и сосуды-головы могли играть роль портретов умерших, передавая понятие реинкарнируемой души. Не случайно основным декоративным элементом на подобных керамических сосудах стал кольцевой орнамент в виде растянутого знака «холодной лестницы» (меандра), символизирующего пещеру предков.
Воинственные соседи миштеки
Как уже упоминалось, там же, в Оахаке, жили постоянные соседи-соперники сапотеков – воинственные миштеки, правителям которых очень хотелось безраздельно властвовать в долине. И они делали все возможное, чтобы осуществить свою мечту. Постепенное ослабление власти Монте-Альбана, чему немало способствовали междоусобицы, привело в 650–750 годах к усилению второстепенных центров, таких как Саачила, Нагул и Митла. После X века они и вовсе объявили себя независимыми и начали проводить самостоятельную политику. Катастрофически утрачивающая свое политическое значение древняя столица Монте-Альбан продолжала сохранять свое население, но неотвратимо превращалась в некий пантеон – «дом предков», который использовался для захоронений знати, в том числе и миштекской.
За миштеками закрепилась слава не только весьма воинственного народа, но и расчетливых стратегов. Дело в том, что поначалу их правители не столько воевали, сколько вели достаточно хитрую региональную политику. Они заключали браки с наследницами сапотекских знатных родов. В результате таких союзов миштекские правители оседали на землях сапотеков, занимая их вместе со своими родами в качестве «союзников» и постепенно вытесняя от правления самих сапотеков. Впрочем, сходным образом позднее стала поступать и астекская правящая элита.
Илл. 19. Погребальная глиняная урна сапотеков, выполненная в виде сидящего с высунутым языком ягуара. Подобные урны помещались обычно в крестовидные ниши внутри погребальных помещений
Исторически область миштеков делится на два региона – Миштека-Альта (в основном горные долины) и Миштека-Баха (равнинная область). Ее история тесно связана с развитием долины Оахаки. Первые местные протогорода (Монте-Негро, Иукуита, Уамелульпан, Серро-де-лас-Минас) появились не намного позже Монте-Альбана. В конце доклассического периода (200 г. до н. э. – 300 г. н. э.) здесь возникло несколько достаточно крупных государств, которые, впрочем, вскоре распались. Вплоть до испанского завоевания Миштека состояла из нескольких десятков городов-государств, иногда объединявшихся в непрочные «гегемонии». Самый важный из таких союзов был создан правителем Тилантонго (1095–1115 гг.), подчинившим самые крупные образования от побережья до гор.
Саачила – город невест
Саачила – это один из немногих индейских городов, которые существовали в Оахаке всегда и не исчезли даже с появлением испанцев. При правителе Косихоэсе этот центр даже претендовал на звание столицы.
Погребения Саачилы являются свидетельством хитрой «брачной» политики, обеспечившей мирное сосуществование сапотеков с миштеками. Так, при расчистке патио одного из жилых комплексов под полом были обнаружены две погребальные камеры. В обеих находился богатый инвентарь, включавший золотые украшения и гравированные кости. Один из склепов был украшен штуковыми рельефами. У входа помещался рельеф в виде голов ягуаров. Во внутренней части на панели было помещено изображение семи персонажей.
