Галина Ершова - Древняя Америка: полет во времени и пространстве. Мезоамерика
Тут же, рядом с домом, семья хоронила своих умерших. Покойника просто спускали в заброшенную яму или старое хранилище. Это происходило вскоре после наступления смерти. Однако часто бывало, что выкапывалась специальная длинная могила, куда покойника укладывали иногда в вытянутом положении, а иногда – скорченным на боку. Рядом помещали небогатый инвентарь и личные украшения, а также керамические сосуды. Судя по следам, можно предположить, что в момент погребения в могилах находилась еда и питье для пользования в другой жизни. Не исключено, что это было угощение покойному на поминальном пиршестве – наподобие стакана водки и куска черного хлеба на поминках у славян. В рот умершего иногда клались бусины из разновидностей нефрита. Как и везде в древней Мексике или Гватемале, этот камень считался здесь драгоценным и использовался в качестве денег.
Тихая жизнь в Оахаке резко меняется в так называемый «ольмекский» период, начало которого приходится на рубеж I и II тысячелетий до н. э. Завершается этот революционный процесс к середине IX века до н. э. Сейчас практически невозможно представить, кто и каким образом вынудил местное население отказаться от привычной жизни. Однако археологи отмечают, что именно в это время кардинально меняется весь общественный уклад. В Каньяде, Миштека-Альта и долине Оахаки возникают относительно крупные центральные поселения, а множество мелких в это же время прекращают свое существование. Селения начинают специализироваться на том или ином виде хозяйственной деятельности (обработка минералов, изготовление зеркал и т. д.). А это, в свою очередь, приводит к развитию отношений обмена и кооперации между отдельными общинами и районами. Свидетельством победы новой религии становятся образы новых, уже общих для Мезоамерики, божеств. На керамических и каменных изделиях, а также памятниках архитектуры триумфально появляются ягуар, змей, кайман, орел, вытесняя символы предыдущей веры. Нельзя не согласиться с главным специалистом по культурам Оахаки археологом Маркусом Винтером, считающим, что «использование символов кодифицирует и стандартизирует мышление». Новая модель мира невозможна без новой идеологической концепции. Нет сомнений в том, что племенные представления о реальном и потустороннем мире существовали и до 1200 года до н. э. Но именно в этот период возникшие прогрессивные представления о мироустройстве были осмыслены, восприняты и сведены в систему, описываемую через новые ключевые знаки.
Любопытно, что керамика с подобным комплексом символики была обнаружена исключительно в мужских погребениях. Это лишний раз подтверждает общечеловеческую биологическую закономерность, что именно мужчина является носителем наиболее прогрессивной для своего этапа формы культуры. И именно мужское мышление вплоть до последнего времени являлось доминантным и в организации социального устройства, и в разработке новой модели мира.
Новая идеология и прогрессивный способ хозяйствования постепенно преобразили Оахаку. Период ранних городов приходится на 850 год до н. э. – 750 год н. э. В это время возникает множество городов, которые представляют собой церемониальные и административные центры, где ведется монументальное строительство. Возводятся оборонные стены, строятся подземные ходы. За пределами городской черты вокруг этих центров на обширном пространстве размещаются общинные поселения.
Если сельские поселения носят достаточно традиционный характер, то сами города формируются по двум архитектурным моделям. Первая соответствовала общепринятой в Мезоамерике планировке: центральная площадь, окруженная постройками. Вторая носила более локальный характер и имела у сапотеков больший успех: центр города попросту застраивался крупными зданиями, для центральной площади места не оставалось. Дворцы и храмы ставились на платформы. Местным архитектурным изыском являются здания с круглыми колоннами у входа. Обычно постройки покрывались штукатуркой и затем красной краской. Кроме того, в городе имелись площадки для проведения ритуальных праздников и «стадионы» для игры в мяч. Важным элементом городского строительства были паровые бани, которые служили не только для мытья, но и для различных целебных процедур. Однако особенно сапотекские города знамениты многочисленными погребальными камерами – каменными гробницами в виде крестообразных помещений, имитировавших жилище и зачастую располагавшихся непосредственно под полами домов. Но о них речь пойдет чуть дальше.
Укрепление и централизация власти знаменуются новшествами в религиозно-идеологической системе. Именно в это время возникает так называемый «культ черепов»: отделенные от тела головы очищались, а в черепе просверливались отверстия для того, чтобы его можно было носить подвязанным на шее. Чьи это были головы? Принято считать, что они принадлежали убитым в бою или принесенным в жертву врагам.
Как известно из истории, никакая идеология не способна долго главенствовать, если она не подкрепляется хозяйственными успехами. Об уровне хозяйственных достижений древних сапотеков мы можем судить по множеству характерных свидетельств. Так, например, на всей территории Оахаки существовала сложная ирригационная оросительно-дренажная система, поддерживаемая густой сетью плотин и каналов. Практиковалось характерное для горного рельефа террасное земледелие. Все эти усилия обеспечивали высокие урожаи маиса, бобовых, овощей и т. д. Земли при этом, по всей очевидности, делились на общинные и наследственные. А верховный правитель распределял их среди знати и военачальников, поощряя, как обычно, особенно отличившихся или же удачно выслужившихся.
«Цивилизация Монте-Альбан»
Тот, кто уже что-либо читал по истории доколумбовой Америки, знает, что достижения сапотеков и миштеков часто называют «цивилизацией Монте-Альбан», и это название стоит в одном ряду с такими понятиями, как цивилизация ольмеков, майя, астеков и т. д. И это не случайно. Около 500 года до н. э. на высоте 2000 м над уровнем моря был основан город Монте-Альбан. Очень скоро он подчинил себе всю долину Оахаки, превратившись в политическую столицу и крупнейший религиозный и торговый центр сапотеков. Достаточно сказать, что площадь города превышала 40 км2, а его население в лучшие времена составляло около 25 тысяч человек. Одним словом, Монте-Альбан представлял собой типичный мезоамериканский город-государство. Благоденствию города способствовало обилие плодородных земель, древесины, воды, глины, сланца, соли и известняка. Монте-Альбану подчинялись такие второстепенные центры в долине, как Сан-Хосе-Моготе, Дайнсу, Халиеса и другие, с населением 2000–3000 человек. В это время правители Монте-Альбана завоевали целый ряд областей за пределами Оахаки и контролировали торговлю между центральной Мексикой и Тихоокеанским побережьем. Монте-Альбан в качестве крупнейшего столичного центра был тесно связан с Теотиуаканом, откуда поставляли, в частности, ценный обсидиан.
Илл. 15. Вид на центральную часть столицы сапотеков Монте-Альбан. Самым неожиданным выглядит здание неправильной формы, расположенное прямо на главной площади. Предполагается, что это могла быть обсерватория
В архитектурном плане Монте-Альбан представляет собой прямоугольный комплекс вокруг центральной площади, достаточно внушительные размеры которой составляют 200 × 300 м. Строителям, возводившим город на твердом скалистом грунте, приходилось обеспечивать геометрическую правильность площади путем срезания небольших выступов камня и декоративного застраивания особенно крупных блоков. Северная платформа отделена от основной площади большой лестницей, ведущей вниз, – это указывало на ее связь с преисподней, подчеркивало сакральное значение и одновременно ограничивало доступ к ней. У одной из стен самого древнего здания северного комплекса помещены плоские камни-стелы. На них изображены в фас подчеркнуто обнаженные мужские фигуры, которые исследователи назвали «танцорами». Дело в том, что голые человечки как бы парят в пространстве, их ноги подогнуты, ладони в большинстве случаев касаются широко разведенных коленей. Одна фигура предстает в профиль – по всей видимости, древним мастерам необходимо было передать горб, что в изображении в фас невозможно. Этот персонаж как бы сидит, опираясь на правое колено; тем не менее, в нарушение пропорций, из-за бедра старательно прорисованы внушительные гениталии горбуна. Нет сомнений, что перед нами портреты божественных прапредков, и главным доказательством этого является присутствие горбуна – Духа-Улитки у майя. Кроме того, фигуры расположены в сакральной северной части комплекса, как и гигантские головы ольмеков в Ла-Венте. Что касается их поз, то здесь не может быть речи ни о каких танцах. Дело в том, что любая сидящая фигура, изображенная вне соответствующей обстановки и перспективы (трон, дворец и т. д.), будет выглядеть парящей. Тот, кто назвал предков сапотеков «танцорами», по всей видимости, настолько привык к европейским изобразительным традициям, что утратил способность воспринимать изображение, если оно не сопровождается множеством условных знаков (фон, перспектива, драпировки, тени и т. д.). Впрочем, и древние сапотеки в свое время решили подчеркнуть то, что имело для них основополагающее значение, – пышным символом обозначили детородный орган, концентрируя внимание зрителя на репродуктивном величии своих прародителей.
