Александр Платонов - Тайная война против СССР и России. Начальник 1 отдела по борьбе с терроризмом УБТ ФСБ РФ о лихих 90-х
Наконец вернулись живыми и здоровыми мои сослуживцы, которые наперебой делились впечатлениями о геройстве рядовых военнослужащих и творящемся хаосе в общей организации операцией. С возмущением майор Гусак ворвётся в кабинет генерала Волоха, у которого уже сидели несколько руководителей отделов управления. Попросив начальника ОУ остаться наедине, чтобы доложить ему возникшую в селе Первомайском проблему с его заместителем генералом Ю. А. Дыменко,[546] он услышит в ответ: «Говори. Здесь все свои». И тут, в отдельных случаях прямой как танк Александр Иванович, при всех рассказал о том, как генерал Дыменко во время начавшейся попытке боевиков вырваться из окружения, фактически струсил и, забрав единственный УАЗ, скрылся в неизвестном направлении. Нашли его лишь на следующие сутки.[547] Через день, перепуганный за своё будущее генерал Дыменко, с которым Волох начнёт разбираться, забежит с бутылкой водки в кабинет Гусака заглаживать вину. Однако не застав его на месте, нарвётся на мастерский удар по своей предательской физиономии от одного из сотрудников направления, узнавшего от Гусака о бегстве в бою этого генерала. В своих впечатлениях об операции, которая войдет в анналы истории спецслужб как образец глупости и несогласованности действий её руководителей, Гусака особенно возмутит факт преступно бездарного использования «Альфы», «Беги» и спецназа ГРУ не по их предназначению. Элитные бойцы, каждый в отдельности профессор своей специальности, не имея в нужном количестве гранатомётов, огнемётов и даже подствольников, без поддержки бронетехники, были брошены пушечным мясом в общевойсковой бой и шли как рядовые солдаты в цепях штурмующих село Первомайское. Слушая Гусака, я грустно пошутил: «Хорошо хоть отделениям подводных бойцов «Альфы» и «Веги» не дали команду одеть ласты и маски аквалангистов». Ну, а когда начался прорыв боевиков, растерявшийся, но не знающий, что ему делать генерал Барсуков, в общем-то, смелый русский мужик, правда попавший под влияние бесов Ельцина, схватит автомат и бросится в атаку. Оружие у него спецназовцы отберут, да и телами своими защитят, а затем услышат: «Что же я Ельцину скажу в своё оправдание?». Уровень этого Директора проявится и после событий, когда он по телевидению заявит, что все чеченцы-убийцы, грабители или воры, чохом записав весь древний народ, в преступники.[548] Нелепы и его оправдания о неготовности оцепления к прорыву бандитов, рванувших через их порядки зимой босяком и прикрываясь заложниками. По мнению Гусака, атаковать Первомайское надо было сходу, не дав возможности боевикам окопаться и подготовиться к обороне. При этом он с сожалением сказал: «Своё предложение я высказал генералу Зорину, но он, с сочувствием посмотрев на меня, ответил отказом. Может быть и правильно?». Не выдержав, я прервал его и сказал: «Так ведь Зорин понимал, что это не дело, когда в цепи подменяя солдат-пехоты, знающих своё дело, пойдут офицеры-контрразведчики. И ему же потом цинки «двухсотых» передавать родным. Поэтому он был сто раз прав, когда отказал вам, тем более без предварительной разведки». Тут же я напомнил Гусаку о том, как он, в мае 1995 года узнав у командира 275 полка о предстоящем наступлении на позиции боевиков в горах, предлагал мне остаться и поучаствовать в атаке. Мотивировал желанием пойти во весь рост, а, не прячась в засадах, навстречу пулям. Тогда я, как и Зорин, тоже отказал ему, заявив: «Если сейчас, как и в 1968-1969 годах был рядовым стрелком, то, не задумываясь, пошёл бы в такую атаку. Но не наше это дело. Да и в ответе за твою жизнь перед женой-Аней и дочерями». Присутствовавший при разговоре майор Маков, рассказал о том, как они мёрзли по ночам, не имея тёплой обуви. Задействовали даже сорванные в автобусе шторы. Да и питания никакого не было. Гусак добавил: «А я благодарен генералу Зорину, подарившему мне шерстяные носки. Они спасли меня, так как кроссовки порвались. До сих пор вспоминанию о нём с благодарностью». По словам очевидцев, в той круговерти Гусак едва не погиб, выполняя распоряжение Зорина ликвидировать прорыв группы террористов в селе Советское. Слава богу! Он только услышал свистящие пули автоматной очереди, выпущенной в него. «Тихую» пулю никто не слышит – она попала.
Бои с террористами банды С. Радуева дело не для опера, но если надо, так надо. На танке майор А. И. Гусак и его подчинённый, ещё «наш» сотрудник теперь 1 отдела ОУ АТЦ ФСБ подполковник Литвиненко. Село Первомайское. Январь 96-го
Не Барсукову, а генералу Д. Герасимову (в центре) следовало бы возглавить спецоперацию в Кизляре и Первомайском или командиру десантного полка. Слева майор А. И. Гусак, а справа генерал А. Михайлов
К многочисленным предыдущим наградам майора А. И. Гусака добавилась ещё одна, но не последняя – Орден «Мужество»
«Крысятничество»[549] даже у бандитов жестоко карается, а как у нас?
После Первомайского хоть и работы было у Гусака навалом, но когда к нему обратился за помощью сотрудник 6 отдела майор Горлатых, всё оставил и бросился освобождать взятого бандитами в заложники сына известного академика Алова.[550] Майор объяснял, что хорошо знаком с учёным и поэтому решился помочь, пообещав тому подключить к делу профессионала ФСБ. Наш отдел к тому времени уже имел определённый опыт по освобождению заложников, поэтому два-три дня плотной разработки преступников, и сына академика удалось освободить, а арестованных препроводить в СИЗО. Благодарный учёный дома «накрыл поляну» всем участвующим в деле сотрудникам, но сам, по словам Гусака, сидел за столом подавленным и как-то безрадостно и с сожалением смотрел на Александра Ивановича. Ларчик открывался просто. На следующий день академик Алов позвонит Гусаку и дословно скажет: «Ещё раз спасибо за сына, за жизнь которого отдал бы все свои сбережения. Одно прошу. У меня нет сейчас на руках восемь тысяч долларов. Семь штук, позанимав у друзей, я смог найти и передал Горлатых для Вас. Клятвенно прошу дать мне две недели, чтобы продать машину и вернуть остальные». Обомлевшего Гусака, выслушавшего такую речь, чуть удар не хватил. Получалось, что, прикрываясь его именем, не бандиты, а свои же сослуживцы наживались на горе родных захваченных заложников. Рассказавшему с возмущением мне всё это Александру Ивановичу, на его вопрос: «Как же такое возможно у нас – чекистов?», ответил коротко: «К сожалению, такие случаи уже не редкость. Но от «крыс» даже бандиты жёстко избавляются. Поэтому действуй, как всегда поступал. Доложи по команде и вместе с УСБ и следователями, подыграв Горлатых, проведи его арест. Надо очищать ФСБ от мерзавцев». Академик Алов, узнав от Гусака правду во время конспиративной беседы, в гневе на алчных подлецов, согласился принять участие в комбинации по их аресту. Дальше дело техники. Передача оставшихся семи тысяч долларов майору Горлатых и его захват с поличным совместно с соучастником-сотрудником одной из спецслужб. Пять лет лишения свободы этим оборотням в погонах, достаточный срок для того, чтобы одуматься. При общем осуждении майора Горлатых большинством сотрудников управления, нашлись и пару прохиндеев из числа «пофигистов», пытавшиеся сквозь зубы и Гусака упрекнуть. Мол, негоже «своих» сажать.
Однако не тот человек Гусак, чтобы отчаиваться. Перед выборами он нанесёт удар по «подольской» группировке, лидеры которой сговорились с командой Коржакова оказать силовую поддержку Ельцину. Ведущие телеканалы покажут, как в ходе совместной с МВД операции будут разгромлены два склада с сотнями единиц оружия и боеприпасов, а причастных к преступлению боевиков задержат и арестуют. Но вот оставшиеся пару «схронов» этой ОПГ, Гусаку не даст добить вовремя опомнившийся генерал Барсуков.
Ищу работу, а агентура рвёт на части, истекая ценной информацией
Зашёл ко мне полковник Похиленко, которого Волох также не включил в состав ОУ АТЦ. Предложил встретиться с руководством Учебного центра (УЦ) одной из российских спецслужб. По его словам, мне предлагали должность начальника кафедры по борьбе с терроризмом, а он соглашался идти ко мне замом. Советуясь с генералом Трофимовым, услышал от него: «Александр Михайлович. Тебя здесь всё равно добьют в Чечне или отправят надолго на периферию. Поэтому соглашайся и не теряй связь со мной. Барсуков временно пришёл на Лубянку. Потом он пойдёт на повышение, а меня Коржаков (от автора – кто страной правит?) поставит вместо него главным на хозяйстве. Тогда сразу тебя и верну, дав управление по борьбе с терроризмом». Пройдя собеседование вначале на уровне заместителей, приехал на разговор с начальником УЦ. Седовласый и много повидавший на своём веку полковник, предложив «рюмку чая», внушал доверие и я, как на духу кратко выложил ему свой служебный путь. Рассказывая о том, как с сотрудниками противодействовал развалу СССР, а затем и России, особенно в кровавом 93-м году, услышал от него: «Какие же вы наивные. Это была бесполезная трата времени. Ведь высшие руководители страны, изменили Родине и, выполняя приказы вашингтонского «обкома», наплевали на ваши усилия!». Полковник конечно правду сказал, но получалось, что я и мои сослуживцы, да и тот же В. И. Илюхин, а также тысячи любящих свою Родину патриотов, должны были сидеть, сложа руки, сдавшись на милость предателям. Вспыхнув, довольно резко ответил начальнику УЦ: «Я не согласен с Вами. Если бы не действия многих тысяч людей, то и Россию давно американцы развалили. А так держимся, и дай бог начнём восстанавливать Державу!».[551] Видно я понравился руководству УЦ, и они запросили личное дело для доклада начальству. Вот тут-то вся злоба на меня начальника отдела кадров полковника Овчиникова вылилась в его действиях, носящих признаки преступления. Дело-то он направит, но сам лично, или, дав команду другому кадровику, исказит запись в листе поощрений и взысканий. Выговор «за самовольный уход со службы» зазвучит по-другому: «За неоднократные самовольные отлучки, неявки и опоздания на службу». Получалось, что судить меня надо за воинские преступления, а не кафедру давать. Удивлённый таким поворотом дел начальник УЦ мне скажет: «Главный руководитель отказался брать Вас с такой формулировкой. Снимут взыскание, тогда поговорим». Зашёл в его отдел кадров и снял ксерокопию этой записи. Вернувшись на Лубянку, написал рапорт на имя начальника ОУ АТЦ с просьбой привлечь к ответственности полковника В. В. Овчиникова, в действиях которого были признаки преступления статьи 175 УК РФ «Должностной подлог». Занёс его полковнику Мирову, ставшему 1-м заместителем ОУ АТЦ. Пока тот вникал в содержание документа, внезапно вошёл генерал Волох. Побледнев, Миров быстро спрятал рапорт в ящик, а начальник ОУ, увидев меня, что-то буркнув, выскочил за дверь. Волнуясь, Иван Кузьмич дословно скажет: «Саша. Сейчас рапорту не дадут ход. Немного подожди. Но я добьюсь, чтобы Овчиникова убрали из управления».[552] Грустно было смотреть на руководителя антитеррористического ведомства, боявшегося предпринять конкретные меры к очевидному факту преступных действий его подчинённого.
