Максим Калашников - Третий Проект. Том II "ТОЧКА ПЕРЕХОДА".
Человечество уже подступало к нему, касалось его, видело элементы удивительного мира. Скажем, в войнах. Есть три примера: битва под Москвой в 1941 году, оборона Ленинграда и сражение под Сталинградом в 1942-м.
Вот сорок первый. Немцы прут на Москву. Доходят они до моста через канал «Москва-Волга» рядом с нынешней станцией метро «Речной вокзал». Выбрасывают десант на Воробьевых горах и в Нескучном саду в пяти верстах от Кремля. Его, конечно, быстро уничтожили — но тем не менее…
А город устоял. Мистика? То же самое повторилось и в Питере, где немцы вышли на окраины. И в Сталинграде, где фрицам осталось несколько сот метров до Волги, и русские отчаянно дрались на узенькой прибрежной полоске. Немцы же прошли 1200 километров до Москвы, две тысячи — до Сталинграда, а сломались у самой цели. Почему?
Мы создали им мир, где они потеряли силу. Почитайте нашу фронтовую прозу. Воспоминания солдат, офицеров, солдат и генералов переднего края. Командир дивизии, казах Момыш-улы, совершает волшебное действо. Он рассматривает полевую карту, отыскивая позицию, за которую можно зацепиться в обороне. И видит: негде. Дальше, на краю карты — что-то темное. Это уже Москва, ее кварталы. И тогда казах на глазах у всех отрезал эту часть карты и сжег ее. Все, сказал он, дальше для нас земли нет. И не просто земли — а мира вообще. Мы дошли до края света, до Стены Мрака, до последней границы Вселенной. И теперь надо драться. Момыш-улы прочертил конец мира. А предел мира страшен. Потому что даже смерть — не конец. С точки зрения православных и мусульман, тебя за гробом ждет иная жизнь. А здесь — все. Полный мрак.
А разве девиз «За Волгой земли для нас нет» — не из той же магии? Разве он не изменил сознание наших солдат? Когда говорят, что все решил сталинский приказ «Ни шагу назад!» и заградительные батальоны с пулеметами, это злобная, самооправдательная ложь двуногих скотов, предавших собственную страну. Никакие заградительные части не заставят войска биться до последнего — хотя бы потому, что деморализованная армия может просто выкинуть белые флаги, бросить оружие и с поднятыми руками потечь навстречу врагу. Да и не смотрели в спину пулеметы тем русским, которые дрались, прижатые к широкой Волге.
Под Сталинградом русские должны были сломаться. К осени 1942-го мы потеряли значительную часть своего населения и людских резервов, главные промышленные и аграрные районы, эвакуированная на Восток часть индустрии еще не успела развернуться, а под властью Рейха находилось триста миллионов душ. А у нас уже не было Украины с ее ресурсами, уже взбунтовалась Чечня….
Но мы не сломились. И даже сломили немцев.
Вспомним победы Гитлера 1940 года. Он вдребезги разнес западноевропейские армии, уступая им по числу бойцов, самолетов и танков, обходясь лишь армией мирного времени и не мобилизуя экономику Германии. Гитлер громил врага, имея горючего в обрез, не обладая своей нефтью, испытывая острейший дефицит металла, дерева и каучука. Его танки были слабенькими «коробочками» с малокалиберными пушчонками и «картонной» броней, его пикировщики «Ю-87» — тихоходными и уязвимыми для истребителей. Гитлер мог только мечтать о тяжелых «летающих крепостях» англичан и американцев.
Но зато он бросал против ощетинившихся пушками и пулеметами бельгийских крепостей десанты на легких фанерно-матерчатых планерах, попирая все привычные представления о войне. Зато молниеносные маневры его механизированных частей ставили в тупик старый генералитет. Именно Германия додумалась применить чудесную стратегию, названную «блицкригом». Слабые, не очень многочисленные и с тонкой броней, танки быстро идут вперед. Встретив узел сопротивления, вызывают пикирующие бомбардировщики — и те «точечными» ударами подавляют его, позволяя немцам двигаться дальше.
Блицкриг Гитлера многолик. Использовались буквально магические приемы. Прочитайте мемуары Шелленберга. Оказывается, немцы, продвигаясь по Франции, разбрасывали с самолетов листовки с умело сработанными «предсказаниями Нострадамуса», где он якобы пророчил нашествие стальных полчищ на Францию, спастись от которых можно будет только на юге страны — и толпы обезумевших от страха беженцев запрудили дороги, остановив продвижение французских резервов на помощь северным группировкам. Череда безумных операций в той кампании поражает воображение даже сегодня. Взятие важнейших мостов отчаянными бойцами, высаживающимися прямо в гидропланах на реку, малочисленные воздушные десанты прямо в сердце «крепости Голландия»…
Германия Гитлера завоевала всю Западную Европу, потеряв всего 55 тысяч человек — тогда как всего за четверть века до того немцы смогли взять только Бельгию и маленькую часть Франции, положив на то миллионы жизней.
Гитлер смог ошеломить противника, действуя совершенно необычно. Он смог изменить сознание немцев, вселив в них веру в абсолютную непобедимость вермахта и в свой гений. На этой вере немцы летом сорок первого разгромили в разы превосходящую их Красную Армию миллионы германцев продолжали уповать на победу даже в феврале 1945-го. Поистине, та война была магической.
А японцы, которые в 1941-1942 годах гнали американцев, воюя на деревянных самолетах с незащищенными топливными баками? Самураи смерчем неслись по Тихому океану, уступая по экономической мощи американцам аж в двенадцать раз, и тоже не имея своей нефти для моторов?
Вот они, сполохи Нейромира. Благодаря какому-то безумному излому истории именно три кровавые идеократии ХХ века — СССР, Рейх и Японская империя — дали пусть искаженные, бесчеловечные и зыбкие до зазеркалья черты далекого будущего, на миг вырвавшись на века вперед
Нейромир проглянул и в нынешней русской Смуте. Может быть, это тоже злая ирония истории. А как иначе объяснить то, что мы, еще недавно имея могучее централизованное государство и летая в космос, вдруг впали в какое-то полубредовое средневековье? Что мы вновь получили поистине родо-племенную резню народов, и рабство с работорговлей, и нищету, доходящую до появления людей, живущих первобытным собирательством грибов и ягод, копанием картошки на примитивных огородах?
Кто знает — не стал ли распад Советского Союза предвестием потрясений и в остальном мире? На наших руинах вспыхнули странные, совершенно непривычные войны, непохожие на битвы Великой Отечественной и даже Гражданской войн. Без фронта и тыла, с действиями малых ватаг, с беспощадным, вырвавшимся из чингизовых толщ времени вырезанием врагов под самый корень. Со страшными, изуверскими казнями вроде сожжения заживо или распиливания циркулярной пилой, с жесточайшими пытками. С полевыми командирами, напоминающими то древнескадинавских конунгов, то половецких ханов, то казачьих атаманов, то партизанских командиров эпохи Гражданской.
И в этих войнах Новой Смуты тоже показался лик нейрочеловека. В одном из номеров журнала «Элементы» мы читали статью военного психолога, работавшего с русскими добровольцами, сражавшимися в Абхазии и Приднестровье. Он наблюдал тех, кто дрался за страну, которой уже не было, добровольно, без всякой платы, играя со смертью. Эти, люди, казалось, совершенно не годны к службе в регулярной, ракетно-танковой армии индустриальной эпохи. Их внимание рассеяно и неорганизованно. Они могут спать на посту. Они, на первый взгляд, совершенно лишены дисциплины, делающей привычного солдата биороботом. Они дерутся, словно в трансе.
Но при всей рассеянности внимания многие из бойцов по-звериному замечают каждое постороннее шевеление, настораживаются при каждом шорохе. При этом они чувствуют приближение опасности даже во сне, и вовремя просыпаются, встречая крадущегося врага пулями. Они чувствуют скрытые мины, отзывающиеся холодом в спине. Они иногда даже знают, куда ударит пущенная из миномета мина или вылетевшая из вражеского ствола пуля. Они знают, что иногда чудовищным напряжением воли можно броситься в атаку, и тебя не заденет ни осколок, ни кусок горячего свинца, словно ты заговорен.
При этом их сознание как бы выходит за рамки личности, растворяясь в общем боевом «мы». Впечатления одного становятся достоянием других, и подчас кажется, что бойцы превращаются в единое существо с множеством глаз и ушей. Так просыпаются древние, утраченные в индустриальную эпоху, способности человека. Просыпаются именно у русских, лишившихся своего индустриального мира. Они уже не солдаты — они воины из седых веков.
В одном из рассказов фронтовика Севера Гансовского, описан человек, который в 1941-м попал в окружение, и два года партизанил в лесах. Он приобрел сказочные способности. Например, чуял человека на большом расстоянии. Каким-то шестым чувством обходил засады. Уверенно двигался по болотам, словно видел островки тверди сквозь непрозрачную трясину и затхлую воду топей. Такими, наверное, были люди два тысячелетия назад, обладавшие сверхчутьем, Знавшие Пути.
