Владимир Мавродин - Рождение новой России
Советские историки объективно и всесторонне осветили бурные и трагические события тех далеких лет, рассказали об историческом значении Крестьянской войны 1773–1775 гг. Непосредственным ее следствием была дворянская реакция. Репрессии по отношению ко многим тысячам повстанцев, деятельность Секретной комиссии, ликвидация волжского казачества, реакционные преобразования яицкого казачества, губернская реформа, жалованная грамота дворянству — все это характеризует политическую обстановку в стране после восстания Пугачева. Правительство прибегало не только к репрессиям, так как только этими мерами нельзя было восстановить «порядок» в стране. Имели место и некоторые изменения в области правительственной политики. Так, Крестьянская война 1773–1775 гг. побудила правительство предпринимать некоторые шаги на пути форсирования экономической политики. Оно идет навстречу «капиталистам», «первостатейным» крестьянам и помогает им «выбиться в люди», издав манифест от 17 марта 1775 г. и указ от 22 ноября 1779 г. об отмене монополий и о разрешении всем и каждому свободно заниматься промыслами, ремеслом и торговлей. Правительство обращалось ко всем беглым, предлагая возвратиться и обещая прощение. К такого же рода законодательным актам относится указ 1784 г. о поощрении развития промышленности, городовое положение 1785 г., разрешавшее «уездным обывателям», т. е. главным образом крестьянам, торговлю своими изделиями в городах.
Эти законодательные меры стимулировали развитие крестьянской промышленности, кустарных промыслов, отходничество, торговлю, что, несомненно, влияло на развитие производительных сил. Так правительство стремилось одновременно и создать в лице «капиталистах», «первостатейных», «прожиточных» крестьян опору себе и помещику в деревне, пополнить свою казну и повысить доходность дворянских поместий. В то же время положение помещичьих крепостных крестьян оставалось беспросветно тягостным, в нем ничего не изменилось. Режим «самовластия и неограниченной суровости» был несколько ослаблен лишь в отношении дворцовых, государственных и экономических крестьян, а также близких к ним однодворцев. Чтобы как-то удовлетворить потребности государственных крестьян в земле по закону 1778 г., была прекращена продажа свободных государственных земель. В течение 1783 г. были изданы два указа о наделении государственных крестьян и однодворцев минимумом земли.
Опасаясь новых выступлений различных категорий работных людей, правительство пошло на некоторые уступки и им. Манифестом от 31 марта 1775 г. правительство стало выдавать ссуды («вспоможения») жителям районов, охваченных восстанием, для восстановления «недвижимых имений» и дворов, в том числе мастеровым и работным людям Урала. Они стали получать плату за работу в праздники, хлеб по определенной норме и цене, рекрутчина заменилась взносом деньгами. Манифест 21 мая 1779 г. определил обязанности приписных, повысил оплату их труда.
Правительство и дворянство панически боялись повторения выступления крестьян. Осенью 1775 г. Екатерина II писала генерал-прокурору А. А. Вяземскому, что жестокость по отношению к крестьянам может вызвать «бунт всех крепостных деревень», положение «помещичьих крестьян таково критическое, что окромя тишиной и человеколюбивыми учреждениями ничем избегнуть невозможно… прошу быть весьма осторожну… дабы не ускорить… грозящую беду… если мы не согласимся на уменьшение жестокости… то против нашей воли сами оную (волю. — В. М.) возьмут рано или поздно».
Екатерина II — «философ на троне» и в то же время «казанская помещица» — «исторгала» эти признания, так как была основательно напугана. Размах народного возмущения, гиканье казацкой лавы, гром пугачевских пушек, огонь пожарищ дворянских усадеб, колокольный звон церквей, приветствующих «набеглого царя», сделали свое дело. Страх перед возможностью новой грозной «пугачевщины» постоянно висел дамокловым мечом над русским дворянством.
Историческое значение Крестьянской войны под предводительством Пугачева заключалось в том, что классовая борьба, и особенно такой ее взрыв, как восстание Пугачева, накапливала у крестьянина «горы ненависти, злобы и отчаянной решимости»[82]. Она «научила его ненавидеть барина и чиновника»[83], научила бороться за землю и волю, вспоминать о Разине и Пугачеве. Как ни старались «верхи» террором, преобразованиями государственного аппарата и армии заставить «низы» смириться, они не смирились. Крестьяне не забывали и не могли забыть, как некогда «гуляли» по Дону и Волге мятежные атаманы со своей «вольницей», как горели барские усадьбы, как добывались трудовым людом воля и «казацкая жизнь».
В этом отношении огромную роль сыграло устное народное творчество, пугачевский фольклор. В песнях, сказаниях и преданиях о Пугачеве и возглавляемом им восстании русские крестьяне, работные люди и казаки, трудовой люд нерусских народностей сохранили память о Крестьянской войне, когда народ устремился «на слом» крепостнической системы. Восстание Пугачева настолько запечатлелось в умах, что долгое время счет годам на Урале и в Поволжье вели от того года, когда «подымался Пугач». Только в устном творчестве яицких казаков Пугачев — царь, подлинный «Третий император». В фольклоре крестьян и работных людей Прикамья, Урала, Поволжья, русских и нерусских, Пугачев — близкий народу свой человек, ничем особенно не отличающийся от простого крестьянина или казака. Он «просто Пугачев», «казак Амельянушка», который «бьется за нужду народную». Он воюет с барами, дворянами-супротивниками, а народу несет свободу и льготы, выслушивает жалобы простых людей и одаривает их. Поэтому, когда погиб «Емельянушка», «сама земля застонала», реки под землю ушли.
Оценка пугачевского восстания в устном народном творчестве одинакова независимо от того, на каком языке пелись о нем песни или рассказывались сказы. А. М. Горький подчеркивал, что «от глубокой древности фольклор неотступно и своеобразно сопутствует истории» и «подлинную историю трудового народа нельзя знать, не зная устного народного творчества».
Воспоминания о том времени, когда народ поднялся на войну с дворянами и правительством, ничто искоренить не могло, и память о Пугачеве — вожде мятежного крестьянства вселяла народу веру в свои силы.
Классовая борьба крестьянства, в частности, и в первую очередь крестьянские войны имели огромное значение в развитии общественно-политической мысли в России.
Многие декабристы усматривали в Пугачеве «великую историческую личность», «русского Спартака», человека из народа и для народа, который «стоял за свободу» (А. В. Поджио), вождя народного движения, очень, опасного для правительства (В. Ф. Раевский), руководителя восставшего народа — народа, лишенного собственности и гражданских прав (П. Г. Каховский).
Революционные демократы А. И. Герцен, В. Г. Белинский, Н. Г. Чернышевский, Н. А. Добролюбов, Н. П. Огарев высоко оценивали восстание Пугачева. Идеологи крестьянской революции — революционные демократы, которых не могли испугать «ни грязь, ни пьяные мужики с дубьем, ни резня» (Н. Г. Чернышевский), с глубоким интересом и сочувствием относились к Крестьянской войне, возглавленной Пугачевым.
В России времен декабристов и революционных демократов объективных работ, посвященных истории восстания Пугачева, быть не могло, так как само упоминание его имени строжайше запрещалось.
В XIX в., особенно в предреформенный период, по словам Н. Г. Чернышевского, «литература… сосредоточивает почти всю умственную жизнь народа»[84]. Естественно, что пугачевское восстание привлекло внимание выдающихся русских писателей. О нем писал в своем «Вадиме» М. Ю. Лермонтов, Т. Г. Шевченко в «Москалевой кринице» и в повести «Близнецы», писатель-демократ Д. Н. Мамин-Сибиряк, создавший свое яркое произведение «Охонины брови». В нем Мамин-Сибиряк, «писатель воистину русский» (М. Горький), в произведениях которого «рельефно выступает особый быт Урала, близкий к дореформенному, с бесправием, темнотой и приниженностью привязанного к заводам населения»[85], реалистически, правдиво и ярко рисует пугачевское восстание на Урале. В. Г. Короленко, этот «прогрессивный писатель»[86], писатель-гражданин, писатель-демократ, собирал пугачевский фольклор и писал своего «Набеглого царя» и «Пугачевскую легенду на Урале».
В течение длительного времени, вплоть до того, как идеи марксизма проникли и завоевали умы лучших и передовых людей России, место общественного деятеля нашей страны, ученого, писателя, художника, публициста в развитии общественно-политической мысли, его мировоззрение и творческая деятельность определялись отношением к крестьянству, к классовой борьбе крестьянства, к восстанию Пугачева. В. И. Ленин указывал: «Нельзя забывать, что в ту пору, когда писали просветители XVIII века… все общественные вопросы сводились к борьбе с крепостным правом и его остатками»[87]. Эта борьба с крепостничеством и царизмом в той или иной форме находила отражение в различных проявлениях общественно-политической мысли.
