Алексей Юрчак - Это было навсегда, пока не кончилось. Последнее советское поколение
268
Отголоски этой позиции звучали и позже, даже в относительно революционный период перестройки. Вспомним, например, известную песню группы «Кино» 1988 года, «Группа крови», в которой Виктор Цой пел: «И есть чем платить, но я не хочу победы любой ценой, я никому не хочу ставить ногу на грудь».
269
По аналогии с «политикой вненаходимости» — см. главы 4–6.
270
По мнению Светланы Бойм, на приеме остранения была основана политическая стратегия советских диссидентов в 1960–1970-х годах (Бойм 2002). Однако с этим взглядом сложно полностью согласиться, ведь большинство диссидентов стремилось не практиковать «неузнавание» советских политических высказываний, а, напротив, «называть вещи своими именами» — то есть интерпретировать эти высказывания напрямую, буквально. В отличие от диссидентов Бродский именно «не узнавал» портреты членов политбюро — то есть, вместо того чтобы интерпретировать высказывания и символы авторитетного дискурса буквально, он практиковал их отстранение. Именно поэтому Бродского сложно назвать «диссидентом» в традиционном советском смысле этого термина — то есть субъектом, активно противопоставляющим себя режиму. Он и сам от этой характеристики всегда отказывался и критически относился к традиционной оценке моральной позиции диссидентства — см., например, яркую полемику Бродского с Вацлавом Гавелом (Havel 1993 и Brodsky, Havel 1994).
271
Этот принцип также известен в литературе под другими именами — как «гиперкогерентность» (hypercoherence — см.: Dittmer 1981: 146–147), «миметическая критика» (см.: Юрчак 2008), «подрывающая поддержка» (subversive affirmation — см.: Inke и Sasse 2006) и «сверхсимуляция» (oversimulation — см.: Lakoff 2005: 848–873).
272
Параллель между советскими 1970-ми — началом 1980-х и китайскими 1990–2000-ми важна, поскольку структура, роль и доминирующее положение авторитетного дискурса компартии в обеих ситуациях сходны. Даже бурные рыночные реформы, идущие в КНР под руководством компартии Китая (КПП), все еще формально описываются в авторитетном дискурсе партии как один из «переходных периодов» к коммунистическому будущему. В сегодняшней риторике КПП высказывания о важности капиталистических отношений и коммунистических целей не только не противоречат друг другу, но представляются как взаимообразующие. Это, безусловно, является значительным отходом от более ранних антикапиталистических высказываний авторитетного дискурса КПП. Однако на уровне формы этот дискурс меняется мало и медленно (этот партийный язык напоминает «застывший» авторитетный дискурс КПСС, который мы проанализировали выше; китайцы иронично называют его гуанхуа — «партречь»). При этом на уровне констатирующего смысла этот дискурс резко изменился. Он претерпел перформативный сдвиг, аналогичный перформативному сдвигу советского авторитетного дискурса в период позднего социализма. Подробнее о языке КПП см.: Schoenhals 1992.
273
Врач Эдуард фон Гофман (Eduard von Hofmann), австриец родом из Праги, был основоположником современной судебной медицины.
274
По этим причинам вертикальное расположение трупов на иллюстрациях встречается во многих национальных традициях судебной медицины. В советской литературе трупы тоже часто изображались именно так, что, возможно, играло и дополнительную идеологическую роль, способствуя общей задаче выведения темы «смерти» из советского публичного дискурса (авторское интервью с Кустовым, Санкт-Петербург, 2005 год).
275
Другой книгой, которую они изучали в те годы, было «Краткое руководство по судебной медицине» (Авдеев М.И. М.: Медицина, 1966). В этой книге, по словам Кустова, для них самой интересной была глава «Судебно-медицинская экспертиза трупа», в которой описывалась динамика трупных изменений после смерти.
276
Манекена Юфиту принес питерский художник Зиггель (Руслан Латушко), которому в свою очередь его подарила знакомая, работавшая в медэкспертизе. Латушко вспоминает, что манекен «уже старый был, зеленый, в пятнах весь» (Федотова 2010).
277
Некоторые фрагменты лесной потасовки и избиения Зураба были использованы в фильме «Лесоруб» (1985 год), а съемки провокации у железной дороги были включены в фильм «Весна» (1987 год) — см.: Мазин 1998b: 26, 51. Среди первых короткометражных фильмов были также «Мочебуйцы труполовы» (1985 год) и «Вепри суицида» (1988 год). Подробный анализ фильмов некрореалистов см.: Мазин 1998b; Alaniz и Graham 2001; Alaniz 2003.
278
Для создания образа «нетрупа» группа начала использовать специальный грим, применяемый в фильмах про зомби.
279
Когда Добротворский обнаруживает в ранних фильмах некрореалистов элементы «фарса в стиле Мака Сеннета 1910-х годов, шоковую эстетику французского авангарда и неудержимую эксцентрику советского кино 20-х» (Dobrotvorsky 1993: 7), он не замечает за внешней схожестью эстетических форм коренное отличие природы раннего некрореализма именно как образа повседневной жизни от природы институционального искусства.
280
Эти действия Свирепого особенно напоминают субкультуру, описанную в фильме Дэвида Кроненберга «Автокатастрофа» («Crash», 1996 г.). Но в отличие от Кроненберга Свирепый ставил свои эксперименты в реальности, а не на экране.
281
Субъект некрореалистов отличался от зомби, живого мертвеца и других героев, знакомых по фильмам ужасов, тем, что он был выражением не смерти, а другой жизни.
282
Аналогичная реакция встречается у художника Ильи Кабакова, который в ответ на просьбу американского искусствоведа рассказать о своем диссидентском прошлом сказал: «Я не был диссидентом. Я ни с кем и ни с чем не сражался. Этот термин ко мне неприменим» (см. главу 3).
283
Как известно, в рамках советской биополитики (особенно периода позднего социализма) «диссиденты» и «антисоветчики» рассматривались именно как психически больные люди, которых часто заключали в психиатрические больницы на принудительное лечение (см.: Подрабинек 1979).
284
В период позднего социализма в ходу были также другие жаргонные термины, которые, как и стёб, обозначали абсурдистские и неочевидные формы иронии — такие, как «телега», «шиза», «прикол», «клиника» (с очевидным отсылом к психиатрической больнице) и так далее (о развитии принципа «прикола» в постсоветском контексте см.: Blank 2004 и 2005).
285
Термин «нонконформизм», широко используемый сегодня для описания неформального искусства позднесоветского периода, появился лишь в начале 1990-х, Героический пафос, который в этом термине подразумевается, не отражает реального взаимоотношения неформального искусства и государства в советский период.
286
По этой причине ирония вненаходимости, видимо, несколько отличалась от иронии, свойственной движению соцарта, появившемуся в неформальном советском искусстве несколько раньше, в работах московских художников-концептуалистов более старшего поколения (см.: Гройс 1990а; Кабаков и Гройс 1990). Соцарт был, безусловно, старшим родственником стёба, но, в отличие от последнего, он возник в среде художников в большей степени как направление искусства, а не как способ существования художника. И занимался он более откровенной иронией по поводу советских общественных норм и политических символов, чем стёб (о попытке сравнить некоторые методы соц-арта и стёба см.: Юрчак 2012: 86–93).
287
Аналогичный вид иронии вненаходимости распространился в Китае постмаоистского периода. Там в ее основе лежал принцип, который Диттмер называет «гиперкогерентностью» (bypercoherence), а мы называем в этой книге «сверхидентификацией» — то есть чрезмерным соответствием предписанному идеалу поведения (Dittmer 1981:146–147; см. также: Anagnost 1997: 191. О других наименованиях этого принципа см. сноску 17, с. 471). Произошло это, видимо, по той же причине, что и в СССР, — как реакция на гипернормализацию политического языка (случившуюся в Китае после смерти Мао (см. сноску 22, с. 474), так же как ранее это произошло в СССР после смерти Сталина — см. главу 2). Широкое распространение этот жанр иронии получил также в Югославии, где ярким ее примером были работы словенского художественного объединения Neue Shwenische Kunst (см.: Žižek 1993b). В последнее десятилетие, в результате консервации политического дискурса в Соединенных Штатах, этот жанр иронии распространился и там (см.: Воуег и Yurchak 2010).
