Гарет Паттерсон - Я всей душою с вами, львы !
Следы привели нас почти к тому месту, где я час назад столкнулся с леопардом. Мы с Джиппи решили оставить львиный след и выяснить, точно ли леопард собирался на меня напасть. Так и есть! Вот под старым железным деревом с могучими серыми сучьями оставшийся в пыли след, где леопард ударился о землю, а вот следы его могучих прыжков. Интересно, почему же он все-таки остановился? Должно быть, его напугал мой крик... А вот теперь он побежал к высохшему руслу... Джиппи окинул меня быстрым взглядом и тихо сказал:
- Да, ты родился в рубашке, Гарет.
Я кивнул. Еще бы: леопард ведь движется неслышно, да к тому же солнце слепило мне глаза, так что я, находясь на волосок от смерти, даже не подозревал об этом.
Мы двинулись дальше по следам прайда. Джиппи шагал впереди. Через пятнадцать минут он остановился и свистнул, будто встретил что-то удивительное, и кивком показал на землю. Вот это да! Передо мной были мои собственные следы, по которым шла цепочка львиных. То есть львы были буквально в одном шаге от меня и пересекли мой след, когда я уже ушел. Как же нас угораздило разминуться?
Мы с Джиппи взобрались на холм, и я почувствовал, что львы где-то неподалеку. Наказав своему спутнику держаться в нескольких шагах сзади, я отправился выбирать точку, откуда можно обозреть окрестности. Когда я остановился на краю обрыва, до меня снизу донесся шорох, а затем пронзительный рев львицы, схоронившейся внизу среди деревьев. Сразу было ясно, что это не мои львы, и я тут же отступил туда, где оставил Джиппи. Я тихо шепнул ему, что это не мой прайд, а обосновавшиеся здесь с недавних пор львицы Шаше, и мы сочли за лучшее убраться подобру-поздорову и возвратиться в лагерь.
Пройдя примерно километр, мы наткнулись на крупное стадо слонов, двигавшееся в нашем направлении. Как назло, ветер дул от нас прямо в сторону стада, так что нам пришлось совершить искусный обходной маневр. Мы зашли к ним в тыл и задали деру, так что только пятки засверкали. Тем не менее несколько слонов почуяли наш запах и задрали хоботы. К счастью, остальные члены стада нас не заметили, и мы неслись к лагерю, подгоняемые раздававшимися время от времени трубными звуками.
Но и на этом опасные встречи не закончились. Когда мы уже сидели в лагере, мирно покуривая сигареты, Джиппи сказал, что, судя по всему, львы прошлой ночью всласть поохотились в густом кустарнике на берегу высохшего русла неподалеку от его хижины. Нам не терпелось разузнать, что же там действительно произошло, и, потушив недокуренные сигареты, мы снова выступили в поход. Вскоре мы наткнулись на жалкие останки пятерых козлов, имевших несчастье вместе со стадом перейти через русло Шаше со скотоводческой территории Зимбабве.
Изучив следы, оставленные львами, мы направились вдоль русла посмотреть, нет ли браконьерских капканов. Но не прошло и двух минут, как посреди густого кустарника начало разыгрываться потрясающее действо. Сперва мы услышали шорох в кроне дерева машату в нескольких метрах от нас; обернувшись, мы увидели, как с ветвей на землю плюхнулся небольшой леопард и обратился в бегство, проламываясь сквозь кустарник. От такого зрелища наши сердца заколотились, словно барабаны. Все же мы двинулись дальше, но не успели сделать и нескольких шагов, как Джиппи подал мне предупреждающий знак.
То, что я увидел, заставило меня отпрянуть в сторону. Толстая длинная черная мамба - одна из самых опасных змей Африки проскользила мимо с поднятой, очевидно в тревоге, головой, похожей на гроб.
Это было уже слишком даже для наших закаленных нервов. Мы еще немного поискали капканы, а затем я распрощался с Джиппи и один поспешил к себе в лагерь самой безопасной дорогой - перебираясь с холма на холм. В лагере я рассказал Джулии про богатый приключениями денечек. Да, мой ангел-хранитель поработал на славу - ведь после стольких передряг я остался цел и невредим.
Всего через несколько недель я стал свидетелем одного из самых впечатляющих зрелищ, которые когда-либо наблюдал во время патрулирования. Как-то утром, идя по следу моих львов, я углубился в их территорию и достиг того места, где они, судя по всему, начали разрывать нору бородавочника. Подойдя поближе, я увидел страшную картину: из затвердевшей почвы высовывалась мертвая голова самки. Туловище оказалось зажатым стенками норы. Я потянул свинью за голову, но извлечь не смог. Тогда я вернулся в лагерь и позвал своего друга Бинго - блестящего специалиста по выслеживанию животных. Мы сели в машину и покатили назад к норе.
Когда мы приблизились к цели, Бинго, у которого взгляд был зорок, как у рыси, заметил цепочки следов, ведущих к выходу из системы подземных ходов. Мы направились туда. И что же? Из норы торчит толстый, почти лишенный волосяного покрова хвост, как у гигантской крысы, - хвост земляного волка.
Охотничьи инстинкты Бинго - по-моему, не менее обостренные, чем у льва, - взяли верх. Он не удержался, чтобы тут же не наклониться и не схватить зверя за хвост. Реакция земляного волка была драматичной для Бинго - он чуть было не утащил моего друга в нору. У земляных волков мощные длинные когти, похожие на плуги, им нипочем даже самый твердый грунт. С их помощью они разрывают термитники, добывая оттуда свое любимое лакомство.
Бинго все же отпустил зверя, и мы прислушались к доносящемуся из-под земли шуму, похожему на работу шлифовального станка или жернова, - это земляной волк продолжал копать. А надо сказать, что почва, спеченная многодневным зноем, сделалась почти столь же твердой, как скала. Затем звуки начали стихать, но вскоре примерно в четырех метрах от нас послышался еще один странный звук. Мы подняли глаза, и нам открылась необычная картина: запекшаяся почва взорвалась, словно вулкан, земляной волк выбрался наружу и дал стрекача. И снова в Бинго взыграли охотничьи инстинкты - он бросился в погоню, но зверю удалось уйти и скрыться в другой норе.
Когда Бинго вернулся, мы отправились к норе, где застряла самка бородавочника. Дружными усилиями мы пытались вытащить ее за голову, но она не подалась ни на сантиметр. Тогда я подогнал джип и, обвязав голову свиньи старым проволочным капканом, привязал другой конец к машине. Мотор натужно ревел, колеса буксовали, но в конце концов я вытащил-таки тушку из норы.
Бинго тут же заглянул туда. Выключив мотор, я услышал, как он что-то удивленно бормочет. А удивляться и в самом деле было чему: в глубине подземного жилища лежал целый выводок погибших поросят, а позади них - мертвый отец. Это было жуткое зрелище. Мы с Бинго вытащили трупики наружу, и нас охватил ужас, когда мы сообразили, что произошло.
Накануне ночью львы обнаружили по запаху семейство бородавочников, мирно спавшее в глубокой норе. Хищники потратили много времени, пытаясь выкопать обитателей подземного жилища. Они разрыли большую часть подземных коридоров, и, отступая, семейство бородавочников оказалось зажатым в узком пространстве. Самка попыталась вырваться, но застряла в норе и оказалась полностью беззащитной перед хищниками. Кто-то из них убил ее ударами по морде, но львам, как поначалу и мне, не удалось вытащить добычу наружу. Отчаявшись, порядком уставшие львы с неохотой удалились, а поросята и их папаша задохнулись в норе, куда не проникал воздух. Вот пример причудливого и жестокого столкновения хищника и его добычи - и львы, потратив столько времени и сил, остались без пищи, и семейство бородавочников не спаслось, погибнув в своем тесном жилище.
Что до Бинго, то он обрадовался возможности поживиться мясцом и принялся отрезать самые лакомые куски и складывать их в машину. Туда же я погрузил поросят на случай, если сегодня вечером Фьюрейя и Рафики заявятся в лагерь. И в самом деле, на склоне дня оба семейства изволили пожаловать в гости. Когда мы обменялись приветствиями, я стал кидать им поросят (интересно, узнали ли они, откуда лакомство?). Но тут произошло неожиданное - каждая львица, взяв поросенка, вместо того чтобы съесть его самой и подпитать оголодавшее тело, бескорыстно несла гостинец львятам. Так продолжалось до тех пор, пока я не отдал последнего поросенка. Трапеза детенышей была шумной - они шлепали друг друга и ворчали, а я сидел рядом с их матерями, наблюдавшими за своим потомством в лучах скудеющего света.
Между тем засуха делалась все более жестокой. Пытка сушью стала совершенно невыносимой: за весь сезон выпало едва ли сто миллиметров осадков - треть и без того низкого ежегодного уровня. Я все чаще получал сообщения о том, что львы приходят к туристическим лагерям вслед за стадами копытных, тянущихся к пробуренным людьми скважинам. Тысячи копыт пробили в сожженной докрасна земле тропы, похожие на узкие глубокие борозды. Львы из моего прайда тоже подходили к лагерям, и я боялся за своих подопечных. Я был уверен, что в нормальных условиях они не тронут людей, зато люди, не зная особенностей поведения львов или просто повинуясь инстинкту, могут стать для них угрозой.
