Геннадий Александров - Монархия и социализм
Переводу часов немедленно был придан вполне очевидный смысл. Эдвард VIII желал показать стране, что он рвёт с наследием отца и деда. Трудно было придумать что-нибудь более символическое. Английские короли, жившие на полчаса впереди всего остального человечества, возвращались в «лоно цивилизации», возвращались из будущего в настоящее. В настоящем же была политика, и, хотя монарх в Англии традиционно воздерживался от выражения своих политических пристрастий, Эдвард VIII ломал традиции и тут — он не упускал случая подчеркнуть своё в высшей степени неодобрительное отношение к левым идеям и левым политикам. И не только английским. Не забудем, что речь идёт о 1936 годе, когда в Европе много чего случилось, и в ответ на декларируемый Англией на самом высоком (выше не бывает!) уровне пацифизм немцы оккупировали Рейнскую область. Борясь с Лигой Наций Эдвард VIII отверг совет своих советников (тех, что он оставил на службе) ввести санкции против Италии, вторгнувшейся в Эфиопию и отказался поддержать усилия Лиги Наций по укороту «агрессора».
Эдвард VIII был не только против «официальщины», но он был ещё и против того, что «официальщина» олицетворяла, он был «anti-State», то-есть «антигосударственником», он был против какого-то бы то ни было «вмешательства государства в жизнь граждан». Он был за «всё хорошее» вообще, и за «частную инициативу» в частности. Он публично заявил, что его всегдашней мечтой было стать «a King in a modern way».
Заявления следовало подкреплять делами и король, видевший себя «современным королём», резко сократил зарплату персоналу, занятому непосредственным обслуживанием многочисленной королевской семьи. Шаг не только в высшей степени недальновидный, но и попросту глупый. Не менее сурово он обошёлся и со штатом королевских советников, немедленно убрав тех из них, кто казался ему слишком «замшелым» или «махровым». Зачем королю чужая голова, если есть своя? Да ещё такая умная? Был сломан весь распорядок того, что принято называть «системой по принятию решений», не в последнюю очередь потому, что молодой король всегда и всюду опаздывал. Государственные документы, пересылавшиеся ему, сперва королём читались, потом стали возращаться с запозданием (иногда до нескольких недель!), потом некоторые бумаги стали возвращаться в министерства непрочитанными. «Скучно, господа…»
Зато королю было нескучно вновь и вновь показывать окружающим свою «современность». Он посещал государственные учреждения пешком (это было неслыханно), он сам нёс свой зонтик (нация выпучила глаза) и, как будто этого было недостаточно, он появлялся на людях в КОТЕЛКЕ. Англичане, потеряв дар речи, щипали сами себя, желая проснуться. В марте 1936 года Эдвард VIII обратился к народу с посланием, транислировавшемся по радио. Слушателей было два миллиона человек, что было тогдашним рекордом. Король сообщил англичанам, что он, даже став королём, остался тем не менее всё тем же Принцем Уэльсским, которого они знают и любят.
Слова любви срывались с его языка легко, он любил и ему казалось, что и все вокруг любят, любят его и любят ту, кого любит он. Однако король, «распахнувший окно в монархию с тем, чтобы дать доступ свежему воздуху», ошибался. Далеко не все в Англии любили его избранницу. Причина была в том, что народ, и, как следствие, так называемое «общественное мнение» даже не подозревали о существовании миссис Симпсон.
16
Уоллис Симпсон из любовницы принца превратилась в любовницу короля, полный титул которого звучал в высшей степени впечатляюще — Liege Lord Edward the Eighth, by the Grace of God, King of the United Kingdom of Great Britain and Ireland, and of the British Dominions Beyond the Seas, Defender of the Faith, Emperor of India. Она стала любовницей человека, возглавившего Империю Над Которой Никогда Не Заходит Солнце. У мужчины, чьей женщиной она была, в подданных ходило 486 миллионов человек. Но при этом, о, какая досада, их отношения не были надлежащим образом оформлены. В глазах мира Эдвард VIII был холостяком, и легко представить себе недоумение, возникшее при виде короля, во время церемоний по передаче власти появившегося в окне дворца Сент-Джеймс в обществе некоей особы. «Кто эта женщина?!»
То, чего не знал народ, очень хорошо знали те, кому знать надлежит. Немедленно по смерти короля Георга V началась схватка за власть, «схватка бульдогов под ковром». Сцепились не «партия короля» и «партия кардинала», как может показаться на первый взгляд, сцепились совсем другие силы.
На стороне Эдварда выступали большей частью люди несерьёзные, его ближний круг, так называемый inner circle, но за несерьёзными людьми в тени прятались люди серьёзные очень даже. В происходящем они увидели возможность создания «третьей силы», на первых порах, в противовес «правым» и «левым», можно было создать «партию короля», а там — посмотрим, король, тем более такой оторванный от реальности фантазёр, каким был Эдвард VIII, не вечен, но вот созданная на волне шумихи партия могла начать жить. Недалёкий реформатор Эдвард с его не реформами, но «реформаторством», с его «монархией с человеческим лицом» и прочими либеральными благоглупостями использовался в качестве прикрытия. Сильненькие и умненькие расшатывали Эдвардом, как рычагом, существовавшую государственность, другие же выжидали. На поверхности, в среде политиков, «сильных и умных» представляли Бивербрук и Черчилль. За теми же, кто выжидал, (а их представляло правительство и возглавлявший его премьер-министр Болдуин) стояла сплотившаяся королевская семья. До поры дело выглядело так, что Эдварда и его потакателей ждёт триумф. Другая сторона выглядела растерянной и нерешительной. Этой кажущейся нерешительности была причина.
Дело было в том, что и сам Эдвард был вынужден ждать. Он опрометчиво согласился с годичным трауром по случаю смерти отца, Георга V, и по причине траура коронация была назначена на май 1937 года, эта опрометчивость в какой-то момент показалась ему самому очень удачной, так как Уоллис Симпсон затеяла развод (напомню, что муж её оставался жив и здоров и она всё это время продолжала оставаться миссис Эрнст Симпсон), свободу она должна была обрести в апреле 1937 года и расчёт Эдварда и его сторонников был на то, что, когда в мае он коронуется, сам чёрт ему будет не брат и он сможет делать всё, что ему заблагорассудится, да вот хотя бы и жениться на ком будет угодно Его Королевскому Величеству.
Ну, а пока он старался как можно больше времени отдавать не так государственным делам, как государственным «мероприятиям», а летом так и вообще отчалил от туманных английских берегов на борту королевской яхты «Налин» и отправился путешествовать в восточное Средиземноморье в обществе, понятно, своей возлюбленной, о каковой скандальной пикантности «общественность» не подозревала. Вплоть до поздней осени 1936 года тогдашние английские mass media, то-есть газеты, во всём, что касалось личной жизни короля, будто воды в рот набрали. Поскольку никому не приходило в голову, что глава государства попросту тянет время и прячется, то в его поездке усматривали некие тайные замыслы, связанные с «интересами» Англии в «мягком подбрюшье Европы» и вся тамошняя лимитрофная мелкота взволновалась чрезвычайно.
На континенте, в отличие от чопорной Англии, в смысле нравов всегда было посвободнее и никто ничего такого уж особенного в присутствии на борту яхты чужой жены не видел. «Эка невидаль.» Да и вообще король он ведь на то и король, чтобы развлекаться по-всякому, по этой причине Эдварда с его милой всюду встречали толпы простого и не очень народа, оченно за него и за неё радовавшегося и приветствовавшего чету радостными кликами вроде «да здравствует любовь!» Не избалованные подобным вниманием дома, король английский Эдвард и Уоллис в этой атмосфере праздника прямо-таки купались.
В Англии об этом непотребстве никто опять же даже не подозревал. В оплоте либерализма и всех и всяческих свобод имя миссис Симпсон не упоминалось, а фотографии Эдварда VIII, попадавшие на первые полосы газет, тщательно отбирались, ретушировались и нежелательное лицо с них старательно выстригалось редакторскими ножницами. Англичане же, находившиеся по делам в Европе и в Америке и читавшие тамошнюю прессу и разглядывавшие публиковавшиеся в ней скандальные фотографии были шокированы до глубины души.
За несколько месяцев до этого жившие в старой доброй Англии англичане уже скривились при виде короля в котелке, что бы они сказали, увидев, что он, представляя Империю, присутствует на официальном мероприятии за границей С НЕПОКРЫТОЙ ГОЛОВОЙ? Господи помилуй, даже и представить себе страшно! Но нельзя было даже и вообразить реакцию великобританской публики на фотографии короля в рубашке с короткими рукавами. Боже! Это было за гранью добра и зла, это было попросту непредставимо! Дело было только в том, что король наш Эдвард в своём глумлении над традициями заходил куда дальше. Он появлялся в обществе миссис Симпсон на людях в шортах. В ШОРТАХ, ЧЁРТ ВОЗЬМИ, В ШОРТАХ! С ГОЛЫМ ТОРСОМ И С ГОЛЫМИ НОГАМИ! Мало? Нате вам ещё и кушайте с аппетитом — полуголый Король Великобритании и Император Индии, демонстрируя свои физические кондиции, вставал на голову и болтал в воздухе босыми ногами, а гогочущие европейские и американские корреспонденты снимали его во всех и всяческих ракурсах и потом эти фотографии украшали собою обложки бульварных журналов. Вся эта красота тянулась до осени, когда истэблишмент решил, что момент настал. «Харэ!» Английская «элита» перешла в контрнаступление.
