Юлий Циркин - Испания от античности к Средневековью
ХРИСТИАНСКАЯ ЦЕРКОВЬ. ЕРЕСИ
Большую роль в Испании этого времени играла христианская церковь, влияние которой все более распространялось. Центрами христианизации оставались наиболее романизованные города, но в IV в. в новую религию все чаще обращаются землевладельцы{174}.[23] Крестьяне в большей степени оставались приверженными языческим верованиям. Особенно сильным было язычество в северной части Испании, но язычники встречались также в Лузитании и на востоке Испании, даже в таком относительно крупном городе, как Барцинон{175}. Однако постепенно и среди крестьян становилось все больше христиан{176}. После разгрома Магненция, терпимо относившегося к язычеству и даже разрешившего ночные жертвоприношения, победитель Констанций принял решительные меры по полному искоренению прежних верований, результатом чего стало не только восстановление прежних ограничений, но и фактическое закрытие храмов. Это явилось решительным поворотом на пути полной победы христианства{177}. Все это сказалось и на Испании. Хотя следы язычества прослеживаются в Испании и после ее завоевания варварами{178}, к началу V в. страна становится в основном христианской[24]. Церковь, как уже говорилось, оказывается и крупным землевладельцем. Многие испанские епископы приобретают значимость и за пределами Пиренейского полуострова. Таким был, например, Осий из Кордубы, друг императора Константина, председательствовавший на первом Вселенском соборе в Никее в 325 г.{179} Собирались и испанские поместные соборы. В 380 г. император Феодосии официально запретил исповедание любой религии, кроме христианской, в форме, утвержденной в Никее.
В этих условиях выступление против церкви косвенно оказывалось и выступлением против государства. Не случайно одной из форм классовой борьбы в позднеримскую эпоху становятся ереси. В Испании такой ересью стало присциллианство, о котором уже частично говорилось выше{180}.
Присциллиан родился около 340 г. или несколько позже{181}, был сначала язычником, позже крестился и достиг высоких ступеней в церковной иерархии и был даже избран епископом Абилы. К этому времени он уже выступил со своими взглядами, резко отличающимися от никейских. Присциллиан утверждал, что не существует реального различия между лицами Троицы, что Иисус Христос имел только одну, Божественную, природу и поэтому практически не страдал на кресте, что дьявол является порождением хаоса, а мир — порождением дьявола, что человеческое тело — создание тоже дьявола, а душа — часть Бога. Из этих теоретических посылок он делал весьма важные практические выводы. Он настаивал на аскетизме, на отказе церкви от имущества, на выборности церковных должностей, на вере как мистическом соединении человека с Богом без посредничества церкви. Присциллиан настаивал на возможности использования апокрифов (то есть сочинений, не признанных церковью священными), в которых можно было найти антицерковные взгляды, и на участии женщин в отправлении культа{182}. Все это не только было противоположно официальному церковному учению, но и ставило под вопрос саму нужность церковной организации.
Естественно, что большинство испанских церковных иерархов выступило против Присциллиана. Особенно их возмущало требование Присциллиана и его сторонников аскетизма. Еще будучи светским человеком, Присциллиан создал свою аскетическую группу, которая обвиняла епископов в том, что они, являясь сами крупными собственниками, больше заботятся о своей земле, чем о вере, и о чреве и глотке больше, чем о душе. Кордубский епископ Гигин обратил внимание эмеританского митрополита Идация на деятельность сторонников Присциллиана. Тот, ознакомившись с этой деятельностью, был крайне возмущен и выступил не только против аскетизма присциллианитов, но и против чтения ими апокрифных книг. Присциллиана обвинили в манихействе (самое распространенное в то время обвинение против еретиков) и гностицизме. Но зато его активно поддержали широкие народные массы Галлеции и части Лузитании, а затем и других регионов Испании и даже Аквитании по ту сторону Пиренеев. В основном это были крестьяне, сравнительно недавно пришедшие к христианству. Возможно, что в Галлеции христианство в сельской среде вообще стало распространяться именно в форме присциллианства{183}. Примкнули к Присциллиану и низы городского населения. Среди сторонников Присциллиана были и представители высших слоев, включая, например, богатого горожанина из Бетики Тибериана{184}, и даже епископы, да и сам Присциллиан был епископом{185} и, насколько известно, этого сана не лишался{186}.
В испанской церкви развернулась ожесточенная борьба. В 380 г. для решения назревших вопросов в Цезаравгусте был созван поместный церковный собор, на котором один из лидеров антиприсциллианского лагеря епископ Эмериты Идаций выступил со специальным докладом, в котором сформулировал все обвинения против Присциллиана и потребовал изгнать еретика из церкви. Присциллиан успешно защищался, и собор принял компромиссное решение: он, как кажется, только осудил чрезмерный, с его точки зрения, аскетизм Присциллиана и умолчал об остальных обвинениях. Более того, в том же году Присциллиан, выступавший на соборе еще как светское лицо, стал епископом города Абелы{187}.
Сам собор был не очень-то представительным; на нем присутствовало всего лишь десять испанских и два аквитанских епископа, и среди последних был епископ Бурдигалы (Бордо) Дельфиний, который активно поддержал Идация. Все это говорит о том, что большинство испанских иерархов предпочитало не обострять ситуацию. Тогда Идаций обратился к императору Грациану с письмом, в котором обвинял Присциллиа-на в магии, называл его псевдоепископом и манихеем и просил изгнать того из пределов империи. Отвечая на эту просьбу, Грациан издал рескрипт, в котором действительно угрожал изгнать присциллианитов из империи, но практическое исполнение этого рескрипта было возложено на местных епископов, а те не хотели или не решались принять соответствующие меры. Несколько позже уже присциллианиты перешли в наступление. Вскоре Присциллиан и два его соратника отправились в Италию. В Ахвитании, через которую лежал их путь, они проповедовали, и их проповедь вызвала довольно широкий отклик, что еще больше восстановило против них местных епископов. В Медиолане Присциллиан и его спутники пытались привлечь на свою сторону самого авторитетного тогдашнего иерарха Амвросия, но безуспешно. Зато они сумели убедить Грациана, и тот отменил прежний рескрипт.
Когда власть в западной части империи захватил узурпатор Магн Максим, сам происходивший из Испании и поэтому лучше знающий обстановку в этой стране и стремившийся к получению поддержки ставшей уже могущественной испанской церкви, положение изменилось. Вскоре после вступления Максима в его столицу Августу Треверов (Трир), соратник Идация Итаций, епископ Оссонобы, прибыл туда и при поддержке местного епископа Бриттона обратился к Максиму с требованием положить конец распространению ереси (Sulp. Sev. Chron. II, 49, 6). Присциллиан был обвинен в магии, что по законам того времени считалось одним из самых страшных преступлений. Сначала Максим также попытался снять с себя ответственность за решение этих проблем» возложив решение на церковный собор в Бурдигале, который осудил Присциллиана с церковной точки зрения[25], а после этого Идаций и Итаций снова обратились к Максиму уже для принятия юридических мер. И тот был вынужден взяться за это дело. Он вызвал Присциллиана и некоторых его видных сторонников в свою резиденцию Августу Треверов (Трир). Под пытками еретик «сознался» в магии, общении с бесчестными женщинами, в молитве в обнаженном виде. В результате он и его соратники были осуждены и казнены. Присциллианство было осуждено, и принадлежность к нему стала считаться уголовным преступлением{188}.
Хотя официально процесс был чисто уголовным, но никто не сомневался в его идеологическом характере. Это была первая казнь за ересь в истории христианской церкви{189}. Она вызвала недовольство даже многих противников Присциллиана. Медиоланский епископ Амвросий, являясь врагом всех ересей, но в то же время и решительным сторонником независимости церкви от светской власти, осудил эту казнь. Другой видный авторитет того времени — Мартин Турский, будучи принципиальным противником присциллианства, выступил против его осуждения на соборе в Бурдигале и против казни самого Присциллиана, а после нее отказался общаться с испанскими епископами, склонившими Максима к суду и смертному приговору. Недовольство выразил и римский папа Си-риций и часть римского клира, считавшие, что светские власти не должны судить епископа{190}. Этот суд и последующая казнь вызвали настоящий ужас у язычников{191}. А когда Максим был убит и все его меры отменены, сторонники Присциллиана и «нейтралы» припомнили Идацию и Итацию их связи со свергнутым узурпатором. В результате Итаций был смещен с поста епископа Оссонобы, а Идаций был вынужден добровольно оставить епископскую кафедру в Эмерите, хотя позже снова занял ее.
