Мануэль Саркисянц - Английские корни немецкого фашизма
«Какое счастье — родиться англичанином в мире, где миллионы родились не англичанами». «Туземцев» же следует изолировать от «избранной» англосаксонской расы и вообще от «белых» — настаивал Сесил Родс[215].
Даже миссионеры не должны были обучать туземцев, поскольку из последних выходили лишь «проповедники для кафров и редакторы газет» — «к тем и другим Родс чувствовал выраженную неприязнь». Адольф Гитлер позже так же яростно высказывался против просвещения представителей «низшей расы». Задолго до него Сесил Родс выступал против введения избирательного права для негров, именно оно, считал он, привело к бунту «черных» на Ямайке в 1865 году. И вообще, по его мнению, «туземцы... не должны много позволять себе», — при национал-социализме такая точка зрения считалась особенно похвальной[216]. Так было суждено исполниться словам «историка», писавшего: «нерожденные еще поколения почитали его память; и пусть беснуются враги Английской империи». И правда же, «как могут жалкие бедняги понять волю Сесила Родса к властвованию, горевшую в голубых глазах этого белокурого англичанина с чертами ястреба», — вопрошал Ханс Гюнтер. «Нам суждено быть властителями над ними. Нам суждено быть властителями над ними... Быть властителями над ними, и пусть они станут покоренной расой»[217].
И в том же духе Сесил Родс, этот светоч африканских немцев в их имперских устремлениях, заявлял следующее: по отношению к «варварам из Южной Африки нам следует применять систему [британско-]индийского деспотизма». С удовольствием он брал на себя и задачу поучать английский народ, укрепляя в нем имперскую веру. В 1895 г, он выдвинул доктрину, согласно которой для «расового единства» первостепенную важность имеют прибыли с колониальных территорий[218]. Сесил Родс совершенно открыто заявлял: «Я поднял глаза к небу и опустил их к земле. И сказал себе: то и другое должно стать британским. И мне открылось... что британцы — лучшая раса, достойная мирового господства»[219] и, прежде всего, господства над Африкой, мрачным Черным континентом экстатической тревожности, ожидающим, когда его укротит раса господ.
Оргиастическое вожделение черного мужчины к белой женщине — т. е. коллективное бредовое представление об этом — стимулировало расово-сексуальную ненависть белых к цветным. Вплоть до политики апартеида в Австралии (считалось, что там, как и в колониях, британская раса представлена лучше, чем в космополитической и «зараженной ниггерами Британии»)[220]. Вплоть до рифмованной краткой молитвы австралийского «поэта» Генри Лоусона[221] о «силе веры», которая позволила бы ему убить собственных женщин, «чтобы уберечь их от поцелуя [цветного] прокаженного». Еще в 1921 г. подобный «идеал» белокожей Австралии считался «национальным идеалом» — при полной его поддержке со стороны британской расы[222]. Подобная одержимость «кошмаром» ненасытного, недочеловеческого сладострастия, свойственного неарийцам, нашла свое продолжение в подстрекательствах национал-социалистского «Sturmer» с его стереотипами «еврейской похотливости»: эта газета, единственная, которую не было скучно читать Гитлеру (по его словам), напоминала (под заголовком «Volksjustiz» («Народное правосудие»)), что лучший способ подвигнуть толпу на суд Линча — обвинить черного в изнасиловании белой женщины[223].
ГЛАВА 2
ВДОХНОВИТЕЛИ ГИТЛЕРОВСКИХ «ЖЕЛЕЗНЫХ ЗАКОНОВ БЫТИЯ»
В результате английское общественное мнение... создало плодородную почву для появления несчетного множества мировоззрений биологического типа, ориентированных исключительно на расовые доктрины.
Ханна Арендт
Национал-социализм... выводил многие свои расовые догматы... из британских научных постулатов девятнадцатого и начала двадцатого века... Из таких воззрений вытекало мнимое превосходство англосаксов.
Ричард Терлоу. «Фашизм в Британии»Нация, назначением которой было властвовать над низшими расами.
Сомервилл. «Духовные течения в Англии»Англия, которая, завоевав мир, вступила в контакт с более слабыми расами, подверглась искушению — в проклятой гордости кровью и цветом кожи, гордости империей — позабыть, что это не отменяет, а лишь усугубляет долг сохранять человечность.
Р. Босуорт[Согласно Мильтону] самый могущественный и успешный империалист — Бог.
Джон Мартин ЭвансВЕТХОЗАВЕТНАЯ ИЗБРАННОСТЬ АНГЛИИ
Итак, именно англичанин — причем высокопоставленный представитель церкви — возвестил: «Окраска кожи негра составляет непреодолимое препятствие к тому, чтобы его можно было допустить в наш род [species]»[224], предвосхитив гитлеровские «железные законы бытия» и идею избранности «провидением».
В свою очередь, колоссальное влияние социального дарвинизма на расовый империализм Англии было связано и с давними стремлениями подобной «науки» «биологически» обосновать принадлежность англичан к высшей расе, обосновать присущее им сознание своей избранности, которое вытекало из их буржуазного пуританства и стало составной частью «необиблейского» представления о высокой миссии Англии. Мало того, что социальный дарвинизм хорошо сочетался с кальвинистским пуританским учением о предопределении («Некоторых Я избрал по особой Своей милости, поставил их выше всех прочих; такова Моя воля», — вот какие слова приписывал самому Богу Джон Мильтон): Ричард Хофстедтер даже назвал социал-дарвинизм натуралистическим кальвинизмом[225].
Сила — это право («Might is Right») — знаменитый догмат Карлейля, постулированный во имя ветхозаветного Бога. Этот догмат призывает: поражай «невежество, глупость и грубость ума[226]... — хотя бы только с тюрьмами, виселицами... поражай их... неустанно... во имя Бога... Всевышний Господь... повелевает тебе это»[227].
«Если ты хочешь вытащить человечество, пусть не в небеса, а хотя бы из ада, — вышиби его оттуда», — призывал набожный каноник (canon) Чарлз Кингсли[228][229]. В доказательство этой мысли сей британский слуга божий приводит в пример самого Бога: «Когда Карл Великий повесил четыре тысячи саксов на мосту через Везер, не благословил ли Бог этот ужасающе справедливый приговор? Вы верите в Ветхий Завет? Конечно; тогда скажите, как понимать уничтожение ханаанеян?» Это уничтожение автор рассматривает как прецедент, оправдывающий переход от необходимой самообороны к самой настоящей бойне, как, например, на Северном Борнео[230]: «Истребить одно племя, чтобы спасти целый континент, — значит ли это «пожертвовать жизнями людей»? Пусть докажут, что это жизни людей. Это жизни хищных зверей. Эти даяки приняли облик зверей». «Вы, малайцы и даяки Саравака, вы... враги Христовы..., вы звери [beasts], тем более опасные, что обладаете получеловеческой хитростью». (Даже организатор движения бойскаутов, Баден-Пауэлл уже в 1899 г. утверждал, что лучшим спортом, который поможет справиться с «дикими зверьми человечества» является «охота на людей».)
Точка зрения, что русские (на «восточных» пространствах) — это «зверолюди» (Tiermenschen), а евреи — как «недочеловеки» — вообще не люди, как известно, была неотъемлемой частью психологии массовых убийств, совершавшихся национал-социалистами.
«Я гоняюсь за врагами моими и истребляю их, и не возвращаюсь, пока не уничтожу их; И истребляю их, и поражаю их, и не встают, и падают под ноги мои» (Вторая книга Самуила, 22: 38—39 (хвалебная песнь Давида)), — продолжает Кингсли, английский священнослужитель, в 1849 году[231].
И таким образом «расизм, санкционированный ветхозаветным пуританством и социальным дарвинизмом, создал атмосферу, в которой обычный контроль над животным началом в человеке мог значительно ослабеть»[232].
Англичане — согласно классическому английскому историку, занимавшемуся войной за независимость Индии 1857 года — были готовы, как в Ветхом Завете, «убивать каждого, разить в плечо и бедро»[233].
Именно после этого «мятежа» индийцев стали называть «черномазыми», о них заговорили с «полным презрением и настоящей ненавистью». Мятежных индийцев «теперь стали относить к низшим формам жизни — наравне с крысами, змеями, насекомыми»[234]. «Ни один цветной не мог чувствовать себя в безопасности... потому что британцы стремились убивать всех «туземцев» без разбора...» Подозреваемых в участии в мятеже или сокрытии бунтовщиков вешали, насаживали на штыки, расстреливали. В 1857—1858 гг. в Дели британские солдаты, по всей видимости, подкупали палачей, чтобы те продлили мучения приговоренных к повешению; им очень нравилось наблюдать, как осужденные танцуют «хорнпайп»[235], извиваясь в смертных судорогах[236].
