Владимир Мавродин - Очерки истории Левобережной Украины (с древнейших времен до второй половины XIV века)
Не менее характерным является и могильник у хутора Зливки, Изюмского района, Харьковской области, длиной в ½ км, раскопанный Городцовым, где встречаются предметы салтовского типа, но победнее, и вообще весь инвентарь Зливкинского могильника представляет как бы плохую копию Салтова. Это упрочило в литературе, с легкой руки Городцова, копавшего в Зливках, наименование за Зливками сельского поселения, тогда как Салтово — на грани превращения в город, а жители его — в горожан.[181]
Нет никаких сомнений в том, что жители городищ салтово-маяцкого типа — вчерашние кочевники, еще не порвавшие связи с кочевым скотоводством, недавно лишь перешедшие к оседлому земледельческому хозяйству. Кто же были насельники Салтова, Маяцкого и прочих аналогичных им городищ?
Салтовскую культуру приписывали половцам, как это высказал вначале сам «открывший» салтовскую культуру Бабенко,[182] признававший позднее ее создателями хазар. Хазарам приписывали ее Багалей,[183] Данилевич,[184] Самоквасов.[185] А. А. Спицин, Ю. Готье, Н. Макаренко и Березин видели в ее создателях алан.[186] Н. Я. Марр осторожно указывает, что памятники салтово-маяцкого типа принимаются за хазарские.[187] Ряд исследователей связывают салтово-маяцкую культуру с венграми.[188]
А. А. Спицин совершенно справедливо связывал салтово-маяцкую культуру с сарматским обществом, и М. И. Артамонов склонен усматривать в создателях ее остатки сарматских племен савиров и болгар, скрещенных с гуннскими и тюркскими элементами. Хазары, несомненно, родственны болгарам. Их языки близки и отличаются от тюркских, и несомненным остатком их является яфетический тюркизирующийся язык чувашей, на котором «Саркел» буквально означает «белая башня», что подтверждается и Константином Багрянородным и русскими летописями.
За наличие болгарского элемента в салтово-маяцкой культуре говорит наличие общих черт между ее вещественными памятниками и вещественными памятниками древней столицы дунайских болгар Абобы. Абоба, ранее называвшаяся Плисков (отсюда и ее название Абоба-Плиска), была болгарской столицей до того как ею стала Великая Преслава, т. е. до X в. Абоба-Плиска существовала в VIII–IX вв. и позднее, но с X в. ее значение пало. Абоба-Плиска представляла собой в древности огромный лагерь кочевников, аспаруховых болгар, громадный «хринг». Внутри него обнаружены каменные здания, сложенные из кирпичей, аналогичных кирпичам городищ салтово-маяцкого типа, укрепления, остатки деревянных строений, церквей и т. д.[189] Памятники материальной культуры Абобы-Плиски имеют много общего с предметами из раскопок салтовских городищ. Особенный интерес представляют знаки на кирпичах, характерные и для салтово-маяцких городищ и для Абобы-Плиски и абсолютно аналогичные.[190] Болгарское происхождение знаков на кирпичах Абобы-Плиски, равным образом как и принадлежность к болгарам ее населения не вызывают сомнений. В силу указанного, предположение М. И. Артамонова о савиро-болгарском происхождении создателей салтово-маяцкой культуры несомненно является вполне обоснованным.
Запустение городищ салтово-маяцкого типа, относящееся к началу X в., было обусловлено вторжением новых масс кочевников, снявших с места полукочевое население лесостепной полосы, отбросивших его дальше, на юг и запад, и вернувших его снова к кочевому образу жизни.
Мы не представляем себе полукочевых насельников лесостепной полосы VIII–IX вв. живущими изолированно от соседей славян. Не случайно обилие находок вещей салтово-маяцкого типа далеко за пределами распространения городищ, не случайно исчезновение одновременно салтово-маяцких поселений и раннеславянских городищ IX–X вв. на среднем Дону (имеется в виду Борщевское городище). Их постигла одна и та же участь. Все это говорит о наличии каких-то связей между славянами и савиро-болгарами лесостепной полосы.
Еще задолго до «черных клобуков» в гущу туземного земледельческо-промыслового населения южного Левобережья проникают «савиры» — «черные болгары». Могилы северянской знати X в., как показали раскопки Д. Я. Самоквасова, заполнены вещами северокавказского происхождения или сделанными по типу известных вещей из могильников Кобанского, Чми, Балты. «Слово о полку Игореве», приводя имена известных черниговских «былей», по сути дела, перечисляет тюркские имена. Это — не черные клобуки, позднейшее тюркское население XI–XII вв., оседающие на территории южной Руси. В Черниговщине их знали под иными именами: «торки», «свои поганые», «коуи». Последних и упоминает «Слово о полку Игореве». Черниговские «были» с тюркскими именами — старое черниговское боярство. По-видимому, это и были остатки славянизированной болгарской знати. Сам термин «быль» уводит нас в Дунайскую Болгарию, где он был заимствован туземным славянским населением у тюрко-яфетидов — болгар.[191]
Связи салтово-маяцкого населения с Дунайской Болгарией установлены по археологическим данным М. И. Артамоновым.[192] С другой стороны, салтово-маяцкая культура имела большое влияние на быт и культуру южных племен восточных славян. Таким образом, попытки связать «савир», «северу» и «черных болгар» кажутся уже не противоестественными, а вытекающими из всего высказанного раньше. Еще А. И. Соболевский считал возможным утверждать о связи Шельбиров — «былей» «Слова о полку Игореве» — с савирами. Он указывает: «к нему (т. е. к имени «Шельбир». В. М.) по звукам близко название „сабиры“ — у Приска Паннонского и других византийских авторов. Стефан Византийский говорит о народе Понтийской области „сапирах“, ныне называемых „сабирами“».[193] Взаимопроникновение славянских элементов и перевоплощенных савиров — «черных болгар», — таким образом, кажется установленным. Тем более становятся понятными, если принять во внимание эти древние связи, идущие от глубин скифо-сарматского мира, более поздние влияния, скрещения и миграции уже в Киевские времена.
В лесостепи по Дону и Донцу жили славянские и славянизирующиеся племена и группы; с другой стороны, не чуждым было славянству и неславянское население степей — «ясы»[194]. В них не следует обязательно усматривать только алан-осетин («ирон»), ибо, например, у самих осетин балкары носят название «ассы».[195] Принимая во внимание наличие болгарского элемента среди населения городов салтово-маяцкой культуры и болгаро-савиро-аланский характер вещественных памятников Северного Кавказа, возможно предположить, что и «ясы» наших летописей не только аланы-осетины, но и болгары, и именно черные болгары.
О «ясах» летописи упоминают в связи с походами князей не только на Кавказ, но и в степи, и именно эти упоминания заставляют считать «ясов», наравне с печенегами и половцами, жителями степей. Черные болгары издавна оседали в Северской земле, растворялись среди местного земледельческого славянского населения и, вероятно, передали ему само свое название «савир», «савар», «север», как это и было у их западных соплеменников в земле дунайских славян.[196] С другой стороны, в древнейшую эпоху славяне проникали далеко в глубь степей, скрещиваясь с туземным населением и ассимилируя часть его в своей среде. Позднее, после возникновения Киевского государства, дружины приднепровских славян сумели подчинить себе остатки ослабевших кочевников и полуоседлых потомков савиров — черных болгар.
В связи с аланами-ясами и роксаланами встает вопрос о роли сарматского племени — алан в формировании славян и проблема происхождения термина «рош», «рос», а следовательно и «русь». Мы отнюдь не собираемся вслед за Забелиным считать роксалан славянами или утверждать, как Иловайский, а отчасти и Самоквасов, происхождение руси от роксалан, а хотим лишь отметить определенную генетическую связь между яфетидами-роксаланами и индоевропеизирующейся русью — русью Географа Баварского, «Житий» Георгия Амастридского и Стефана Сурожского, той русью, которая в трудах буржуазных историков получила общее название «черноморской руси». «Рошский элемент (как и другие элементы) оказался определенным слоем в языках племен родового общества Восточной Европы, общим для всех этих племен, а эта общность — продукт исторических взаимоотношений. С образованием русских, финнов, грузин и т. д. рошский слой вошел в языки этих народностей, конечно, с соответствующей трансформацией»… «Само национальное название русских — „Русь“, „Россия“ — есть вклад рошского социального слоя».[197]
По Страбону и Плинию, роксаланы живут между Доном и Днепром. В их представлении это самые северные племена «скифов». Страбон знает в Предкавказье народ аорсы, или росы. По-видимому, роксаланы — конгломерат племен, а не единое племя. Недаром Иордан называет их часто антами, причем последние — также многоплеменное образование. Тот же Иордан говорит о народе «росомонах», Псевдо-Захарий (VI в.) — о народе «hros», живущих к северу от Меотиды. А. П. Дьяконов считает «hros» славянами.[198] Гвидо Равенский и Географ Баварский (IX век) помещают здесь уже «россов» — «Ruzzi», живущих между уличами и хазарами, т. е. в междуречье Днепра и Дона. Своими историческими, социально-культурными, а следовательно и языковыми связями, восходящими к общему яфетическому прошлому и общению в древности, русский язык обязан тому обстоятельству, что ряд терминов сближает его не с прочими славянскими, ас абхазским (в первую очередь), чувашским (близким к древнеболгарскому), сванским, чанским, грузинским, мингрельским языками.[199] Также близки оказываются древнему славянству ясы-языги, т. е. те же аланы. Они соседят с русью в степях, они входят в состав русских дружин на Северном Кавказе, проникают далеко на север, с ними скрещиваются русские. Летописи сохранили нам упоминания о браках князей с «ясынями», об «ясинах» — дружинниках-слугах и т. д.[200]
