Х. Льоренте - История испанской инквизиции. Том II
(Перевод с испанского)
«Фердинанд и Изабелла, милостию Божией король и королева Кастилии, Леона, Арагона, Сицилии, Гранады, Толедо, Валенсии, Галисии, Майорки, Севильи, Кордовы, Корсеги, Мурсии, Хаена, Альгарвии, Альгесираса, Гибралтара, Канарских островов, граф и графиня Барселоны, государи Бискайи и Молины, герцоги Афин и Неопатрии, графы Руссильона и Серданьи, маркизы Ористан и Госиано, — членам нашего совета и аудиторам наших судов, алькальдам, альгвасилам уголовного суда, судебной палаты и апелляционного суда и всем коррехидорам, городским судьям, алькальдам, альгвасилам и другим судьям всех городов, городков и местечек наших королевств и владений, и каждому из вас в ваших местностях и судебных округах, кому будет предъявлен этот наш указ или его копия, подписанная публичным писцом, — привет и милость. Знайте, что инквизиторы еретической испорченности, назначенные и уполномоченные нашим святейшим отцом и получившие от них полномочия по передоверию (subdelegados), в наших королевствах и владениях, отправляя службу инквизиции, увидели, что многие лица, откинув страх Божий, имея звание христиан, получив воду Святого Духа, переменились и вернулись к исполнению обрядов и церемоний евреев, соблюдая Моисеев закон и его обряды и церемонии, веруя в спасительность его, и совершили другие проступки и грехи против нашей святой католичеcкой веры, за что эти лица означенными инквизиторами законно и правильно объявлены и осуждены как еретики-отступники, отклонившиеся от нашей святой католической веры, причем они были переданы в руки светского правосудия и должны получить наказание, которого заслуживают своими серьезными проступками. Вследствие этого некоторые из них удалились и бежали, удаляются и бегут из наших королевств и владений, так что нельзя было и теперь нельзя привести в исполнение приговор уголовного суда о них, и они отбыли и отбывают в другие страны, где при помощи лживых и подозрительных рассказов и других недозволительных форм и средств получили и получают тайно изъятия, отпущения, разрешения, охранные грамоты и другие привилегии с целью избежать наказаний, которые они навлекли на себя, и пребывать, как пребывают, в тех же самых заблуждениях, и покушаются опять вернуться в наши королевства и владения, чтобы жить и пребывать в них, отчего (если бы это произошло) последовали бы плохая служба Богу и соблазн душ верных христиан. Поэтому, желая искоренить это большое зло из наших королевств и владений по долгу к нашему Господу Богу и нашей святой католической вере, мы повелеваем означенным лицам, осужденным инквизиторами или имеющим быть осужденными, и каждому из них в отдельности не возвращаться в наши королевства и владения никаким путем и никоим образом, ни по какому делу или поводу, под страхом смертной казни и потери имущества. Мы желаем, чтобы они за это деяние подверглись указанному наказанию и чтобы третья часть их имущества шла в пользу их обвинителя, третья часть судье, а остальная третья часть поступала в нашу казну. Поэтому мы повелеваем вам, нашим судьям, и каждому из вас в ваших местностях и судебных округах, чтобы всякий раз, как узнаете, что какое-либо из вышеозначенных лиц находится в какой-нибудь местности нашей юрисдикции, не дожидаясь другого извещения, вы отправились туда, где пребывает это лицо, арестовали его и сейчас же без промедления привели в исполнение относительно его личности и имущества наложенные нами наказания, по сказанному, несмотря ни на какие изъятия, примирения, охранные грамоты и другие привилегии, которые они принесут: все эти бумаги в данном случае не могут им помочь [избавиться от] означенных наказаний. И это мы повелеваем вам сделать и исполнить под страхом потери и конфискации всего вашего имущества, и тому же наказанию подвергнутся все другие лица, которые примут или скроют преступников или будут знать, где они находятся, и не сообщат вам, нашим судьям. Мы повелеваем принцам, герцогам, маркизам, графам, прелатам, дворянам, магистрам орденов, приорам, командорам и помощникам командоров, начальникам замков и крепостей и всем членам городских советов, судьям, рехидорам, рыцарям, оруженосцам, чиновникам инквизиции, третейским судьям всех городов и городков наших королевств и владений и всем другим лицам всякого звания, состояния, положения, ранга и сана, и каждому из них, чтобы, если для означенного действия, совершения и исполнения вы будете нуждаться в помощи и покровительстве, они вам оказали всяческую помощь и покровительство, которых будете просить и в которых будете нуждаться, без отказа и промедления, под страхом наказаний, которые вы от нашего имени на них наложите и которые мы настоящим указом налагаем и считаем наложенными. Для действия, совершения и исполнения сказанного во всем объеме и в каждой части его мы даем вам полную власть со всеми следствиями, зависимостями, случайностями, побочными правами и обстоятельствами. Чтобы все вышесказанное было публично и общеизвестно, мы повелеваем, чтобы этот наш указ (carta) был провозглашен на площадях и рынках и других людных местах городов, городков и местечек наших королевств и владений голосом герольда и в присутствии публичного писца, чтобы он дошел до сведения всех и никто, ни один человек не мог бы ссылаться на неведение его и никто не делал этого. Дано в городе Сарагосе, 2 августа, в год от Рождества Спаса нашего Иисуса Христа 1498-й. Я король. Я королева. Я Мигуэль Перес де Альма-сан, секретарь короля и королевы, наших государей, написал это по их приказу».
Примечание. Этот указ скопирован с первого тома писем совета инквизиции, стр. 31. Я говорил о нем в первом томе. Отпущения, изъятия и прочее, о чем идет речь, были дарованы папой, но его имя старательно обойдено молчанием, и даже город Рим не упомянут. Какие следствия можно из этого извлечь? Донос не только терпим, но вознаграждается и даже повелевается под угрозой смертной казни и конфискации.
Самим судьям угрожают те же наказания, если они будут повиноваться папе в делах инквизиции, когда Его Святейшество своими буллами встанет в оппозицию испанским инквизиторам.
VIII
Письмо Хуана де Лусены, члена королевского совета Арагона, к королю Фердинанду V, писанное 26 декабря 1503 года. Он докладывает монарху о противоречии между законами и поведением сарагосского инквизитора (Фернандо де Монтемайора, архидиакона Альмасана, бывшего потом членом верховного совета инквизиции) по поводу процесса брата автора этого письма. Он указывает монарху, что этот инквизитор позволяет себе руководствоваться самыми гнусными страстями. Он не сомневается, что процесс имеет причиной лжесвидетельства, доставленные сторонниками евреев с целью повредить его брату, для изгнания коих он много сделал, как и для секвестра их имуществ и взыскания скрытых или обманным образом отчужденных. Он сообщает королю, что Монтемайор пренебрегает буллами, выпущенными папой в пользу обвиняемого для изъятия его дела из юрисдикции инквизитора и для приведения в исполнение окончательного приговора, который при прежнем инквизиторе освобождал его от суда. Он напоминает об услугах, оказанных им и его семейством Его Величеству, и говорит об этом достаточно, чтобы дать понять, что было бы ужасной неблагодарностью позволить инквизитору злоупотреблять своим служением для преследования безупречных людей, которые наилучшим образом служили религии и государю. Он касается также дела конфискации имущества осужденных.
(Перевод с испанского)
«Высочайший и могущественный государь, король и господин! Этот инквизитор[356] после того, как арестовал моего брата, держал и держит его до сих пор заключенным в такой тесной тюрьме, что не бывает теснее. Он не позволяет ни мне, ни моим сыновьям, ни какому-нибудь другому родственнику или постороннему лицу [посещать] даже в его присутствии; он даже не согласился разрешить мне лично явиться к нему для ведения этого дела. Эта суровость как нельзя более далека от всякого закона. Я, государь, видя пристрастие этого судьи и зная, что он всегда был недоброжелателен ко мне безо всякой причины, разве той, что я жил вне его юрисдикции, когда он желал иметь меня и моих близких под своей властью, — в присутствии его произвел следующее: принимая во внимание, что (как Ваше Высочество знает) по вашей воле и декрету я вместе с братьями и сестрами изъят из юрисдикции его и всякого другого инквизитора, и видя, что до сих пор этот инквизитор ни разу мне не объяснил, какою властью он ведет дело против моего брата и взял в свои руки этот процесс, я представил ему буллы об изъятии и потребовал освобождения моего брата из тюрьмы и отмены инвентаризации его имущества (так как он этого не мог знать). Он согласился на апелляцию моего брата к нашему святейшему отцу, Я решил апеллировать к епископу,[357] если он не против изъятия. Он ответил на апелляцию (то, что должен был раньше ответить на ходатайства, поданные моим братом), что, как апостолический комиссар, он знает и понимает, как следует вести процесс, поручив продолжать его дело. В таком положении находится дело моего брата. Я, государь, полагаю, что никаким апостолическим поручением означенное изъятие не отменимо. Я считаю это его поручение вводящим в заблуждение, принимая во внимание оговорки означенного изъятия и его форму. Поэтому я счел нужным защищать его и настаивать на нем, испросив у папы разрешения на эту апелляцию. По этой причине я умоляю Ваше Высочество милостиво пожаловать мне письмо к вашему послу и к папе, чтобы он обеспечил то, что будет законно, мне и моему брату; папа с большим удовольствием постарается сделать это для Вашего Высочества. Если бы инквизитор согласился сообщить мне свое поручение и стало бы очевидно, что через него отменено изъятие, тотчас без пререканий, мой брат и я оставили бы изъятие и не заботились бы о нем.
