Ингеборг Фляйшхауэр - Пакт. Гитлер, Сталин и инициатива германской дипломатии. 1938-1939
746
Россо в адрес Чиано, 25 июня 1939 г. (там же, п. 341, р. 273).
747
РА АА, Pol 2, Nr. 1 geheim, 260408.
748
ADAP, D, I, Nr. 499, S. 572.
749
PA AA, Pol 2, Nr. 1 geheim, 260406.
750
Россо в адрес Чиано 12 июня 1939 г. Эти подробности были переданы Россо одним из сослуживцев уже уехавшего посла. Вероятно, речь идет о Херварте, представившем такую информацию итальянскому советнику посольства Гвидо Релл и (Herwarth. Hitler, р. 168). Энрико Серра считает сообщение о внешнеполитической программе из четырех пунктов, переданное из германского посольства Россо, а последним Чиано, чрезвычайно важным; он видит серьезное упущение в том, что Чиано не придал этому сообщению должного значения и не поддержал в Берлине соответствующим образом инициативу Шуленбурга (Enrico Serra. Dietro il patto Hitler-Stalin. Ma Ciano non ascolto il suo ambasciatore. — In: «La Stampa», 29.8.1939.
751
Как сообщал в госдепартамент американский поверенный в делах в Москве, Шуленбург планировал обсудить «вопрос политических отношений с Советским правительством», «некоторые конкретные шаги по устранению советской подозрительности относительно немецких жестокостей, разъяснить... что у Германии нет агрессивных намерений против Советского Союза», и коснуться оживления «Берлинского договора 1926 г.». В сообщении говорилось, что реакцию германского правительства на его предложения «невозможно предсказать» (FRUS, I, General, No. 310, p. 324-325).
752
Записка без подписи из посольства в Москве от 7 июня 1939 г. (ADAP, D, VI, № 490, S. 549-551).
753
Именно в эти дни на английской стороне при поддержке Хевеля и с ведома Риббентропа (а также в последующем и Гитлера) пытался создать противовес посольский секретарь Адам фон Трот. Советское правительство с подозрением следило за его усилиями (GSA, S. 418; Henry О. Malone. Adam von Trott zu Solz. Werdegang eines Verschwörers 1909-1938. Berlin, 1986, S. 217f).
754
Teske. Köstring, S. 135.
755
Кулондр в адрес Боннэ 15 июня 1939 г. (DDF, 2, XVI, п°434, р. 827).
756
Записей этой беседы нет. Выводы можно сделать из сообщений Россо о намеках Шуленбурга (по его возвращении) и из сообщений американского поверенного в делах Граммона о высказываниях референта (Херварта) во время отсутствия посла и после его возвращения, а также на основании некоторой немецкой, итальянской и французской дипломатической переписки из Берлина.
757
Россо в адрес Чиано, 27 июня 1939 г. Выдержка из телеграммы министерства иностранных дел итальянскому посольству в Берлине за № 13674 от 28 июня 1939 г. (MdAE, Affari politici, Russia п. 35 (1939.3), Rapporti politici Russia-Germania). Послание Граммона государственному секретарю от 19 июня 1939 г. (с пометкой, что посол первоначально предполагал через неделю вернуться, однако по желанию Риббентропа задержался на несколько дней, чтобы «подождать решения германского правительства, касающегося отношений с Советским Союзом») и от 29 июня 1939 г., в котором говорится: »Посол в Берлине имел несколько бесед с Риббентропом, однако получить от него точных инструкций относительно прямых предложений Советскому правительству не удалось (FRUS, I, General, No. 324,351, p. 325-327).
758
Беседа Риббентропа 16 июня 1939 г. в Берлине с японским послом в Италии Т. Сиратори (ADAP, D, VI, Nr. 529, Anm. 2, S. 608).
759
В ходе этих усилий, вероятно, и возникла запись начальника политического отдела, заместителя статс-секретаря д-ра Вёрмана от 15 июня 1939 г., т.е. на третий день переговоров Шуленбурга в министерстве иностранных дел (ADAP, D, VI, Nr. 529, S. 607-608; Rossi, Jahre, S. 19,31; Schorske. Ambassadors, p. 504; Kordt. Akten, S. 310; Allard. Stalin, S. 130f.; Braubach. Weg, S. 20). Как сообщил Вёрман, его в этот день посетил болгарский посланник (Драганов) и рассказал о беседе, которую он имел накануне с Астаховым; при этом Астахов, по его словам, высказался против заключения договора с западными державами и за сближение с Германией и в связи с этим упомянул о советских притязаниях на румынскую Бессарабию. Астахов указал на неясность германских намерений («Майн кампф») и заявил, что Советское правительство хотело бы, чтобы немцы высказались определеннее. Запись Вёрмана представили Гитлеру, который якобы заявил, что если дело дойдет до заключения союза между западными державами и СССР, то он отменит акцию против Польши и в сентябре в самом деле проведет объявленный «съезд мира». А если западные державы «осрамятся и уйдут домой с пустыми руками, то я смогу разбить Польшу, не опасаясь конфликта с Западом» (Kordt. Akten, S. 310). Оценивая данный эпизод, следует иметь в виду, что Драганов старался не только для Болгарии найти бесконфликтное решение польского кризиса. Он пользовался доверием гитлеровского правительства (Э. Кордт) и хорошо осознавал степень своего влияния. Свою озабоченность обострением положения он продемонстрировал еще несколько месяцев назад. По словам Вайцзеккера, 17 апреля 1939 г., т.е. вдень разговора Вайцзеккера с Мерекаловым, Драганов в сопровождении двух болгарских министров явился к нему с просьбой — «в нынешнем опасном для Германии положении» позаботиться о снабжении Болгарии военными материалами (ADAP, D, VI, Nr. 218, S. 223). Учитывая болгарские интересы, не удивительно, что он пошел дальше и, ссылаясь на мнимые советские ревизионистские планы, настаивал на выдвижении предложений по пакту. Как справедливо дважды подчеркивает в своих записях Вёрман, совершенно неясной остается роль Астахова в якобы состоявшемся предшествовавшем разговоре. В том, что два дня спустя Шуленбургу повстречался иной Астахов, совсем не похожий на описание Драганова и Вёрмана, нет ничего странного. Как задокументировано в записях Астахова, Драганов в розовых тонах описывал возможности стабилизации положения в Восточной Европе, связанные с заключением пакта и взаимного разграничения «сфер влияния»!
760
Кулондр в адрес Боннэ, 15 июня 1939 г. (DDF, 2, XVI, п°435, р. 830).
761
ADAP, D, VI, №530, S. 608-609.
762
В тот же день (15 июня 1939 г.) Кулондр написал Боннэ, что в настоящее время на Вильгельмштрассе граф Шуленбург пытается организовать торговую делегацию в Москву. «Рейх рассчитывает сделать Москве очень выгодные предложения и наладить между двумя странами торговый обмен на самой широкой основе. Если англо-русский договор не будет заключен, то это экономическое сотрудничество было бы, по мнению руководства рейха, лучшим средством подготовки почвы для политического сближения двух стран... В берлинских официальных кругах говорят о необычных предложениях для России... и о желании Германии любой ценой достичь этого». Такие предложения, по мнению Кулондра, вполне могли побудить Россию вести параллельные переговоры с обеими сторонами — «тактика, таящая опасность для мира в Европе» (DDF, 2, XVI, п. 434, р. 828).
763
Учитывая полученные Хильгером в Берлине впечатления, он во время беседы должен был вести себя крайне сдержанно. Поверенный в делах Типпельскирх пытался смягчить негативный исход беседы, когда пояснил, «что едва ли можно было ожидать немедленного согласия Микояна с германским предложением, зная образ мыслей и методы ведения переговоров Советского правительства, которое сейчас чувствует себя уверенно. Периодически повторяющиеся утверждения Микояна о том, что за нашим предложением относительно переговоров ему видится политическая игра, должно быть... в какой-то мере отражают его подлинное мнение». Как подчеркнул Микоян в разговоре с Хильгером, он все еще не верит, «что речь не идет о продолжении политической игры, в которой в настоящий момент заинтересована германская сторона и из которой она, по всей видимости, надеется извлечь выгоду». В заключение он заявил, «что не может изменить... свое мнение относительно того, что германский ответ является не совсем благоприятным» (ADAP, D, VI, Nr. 543, S. 622-624). И.Ю. Андросов («Накануне...», с. 142) оценил позицию Хильгера неверно.
764
Микоян отклонил приезд Шнурре до устного разъяснения германских представлений и закончил разговор, заметив, «что он... не может решиться... на риск» подобного рода (ADAP, D, VI, Nr. 568, S. 658-659). Вернувшись, Шуленбург на запрос Берлина объяснил предполагаемую «тактику Микояна» тем, что Советское правительство не желает, чтобы приезд германского специального уполномоченного вызвал сенсацию; оно, мол, считает, «что, возобновляя экономические переговоры именно в настоящий момент, мы рассчитываем повлиять на позицию Польши и извлечь из этого определенную выгоду. Оно опасается, что, получив эту выгоду, мы вновь потеряем к переговорам всякий интерес». Шуленбург видел два пути, которые помогли бы развеять подозрения. Можно было предложить Микояну направить в Берлин для переговоров компетентного специального уполномоченного, наделенного всеми необходимыми правами, или же поручить самому послу продолжить переговоры в Москве (послание Шуленбурга в министерство иностранных дел от 27 июня 1939 г., в: ADAP, D, VI, Nr. 570, S. 660-661). Его предложения натолкнулись в Берлине на сильные возражения (запись Шнурре от 28 июня 1939 г., в: ADAP, D, VI, №576, S. 669-670). Позже Советское правительство в самом деле пошло по первому пути и поручило экономическому специалисту Бабарину вести переговоры в Берлине.
