Петр Вершигора - Люди с чистой совестью
И все же разведка действовала. Не так безотказно, как мы к этому привыкли, но все же она давала нужные сведения.
В этот день, впервые в Карпатских горах, дала связь наша рация. Старший радист Божченко сиял. Но хотя сеанс продолжался более трех часов и все радисты работали, что называется, до седьмого пота, удалось принять только обрывки одной радиограммы.
Ковпак взял из рук Божченко листок бумаги, на котором были написаны какие-то обрывки фраз. Точки, слоги, отдельные слова, опять точки... Повертев его в руках, он протянул комиссару. Я заглянул в листок через плечо Семена Васильевича. Там значилось: "Поздравляю выполне... ания... меры... помощи... учтите... детали... не хватает ночи... сентября..."
Только подпись была ясна: "Хрущ?в". Наконец радиограмму расшифровали, вернее, сочинили наново. Может быть, не так, как она была послана, а по-своему. Но расшифровали.
Это было радостное сообщение. Руководитель большевиков Украины поздравлял нас с выполнением задания. Но и предупреждал: помощь нам может быть оказана только через месяц, когда ночи станут длиннее.
К вечеру радисты принесли вторую радиограмму. В ней давалось командованию право действовать по своему усмотрению, сообразно обстановке. Мы перенеслись мысленно за тысячу шестьсот километров, в Москву. Стоило только возобновиться искре связи, Хрущ?в, получив первое донесение от Ковпака, сразу дал ответ. Значит, там волновались за нас. Конечно, ни тогдашние наши военные познания, ни необходимость сохранения военной тайны не позволили знать во всех деталях о грандиозной задаче, поставленной перед партизанами, и о той роли, какую играл в этом плане наш Карпатский рейд. Недаром во время встречи с партизанскими командирами товарищ Сталин назвал нас - "второй фронт". Теперь, в 1943 году, этот фронт вступил в полную силу. От Ленинграда до Смоленска, в Белоруссии и на Украине действовали в тылу врага партизанские отряды, диверсионные группы, бригады, батальоны, полки. Сотни тысяч патриотов били фашистов на оккупированной земле "автоматом и винтовкой, топором и камнем, колом и ломом", как говорилось в партизанской присяге. Мы еще не знали тогда, что именно Карпатским рейдом Ковпака, так же как и Винницким рейдом Мельника, Ковельским рейдом Федорова, рейдом Капусты под Гродно, Главнокомандование расширяло на пятьсот - шестьсот километров к югу и углубляло на столько же к западу этот советский второй фронт. Много было партизанских отрядов в лесной полосе Припятского бассейна. Враг бросал на компактные массы партизанских районов и краев регулярные войска. Этим он надеялся если не уничтожить, то, во всяком случае, локализовать активные наступательные действия партизан.
Командование советских партизан учло и это. Одним из результатов пребывания товарища Демьянова в партизанском крае было рассредоточение партизанских сил из Сабуровской базы. Этим самым наносились чувствительные удары по гитлеровскому тылу как раз в тех местах, где еще до сих пор не ступала нога советского партизана и не стрекотал, как весенний жаворонок победы, его автомат.
Как бы ни было трудно людям в эти дни, их ни на минуту не покидало чувство гордости за выполнение порученного им дела. Часто на Карпатах вспоминали они прошедшие в огне жестокой борьбы два военных года и путь своего отряда, предводительствуемого опытными командирами.
Отряд был Путивльским, районного масштаба. Степные условия, размах партизанской борьбы, особенно после разгрома немцев под Москвой, заставили Ковпака выйти за рамки района, рейдировать по Сумщине в Брянские леса. Но никогда он не забывал наведываться в родной Путивль. Тянуло в родные места. Это был первый год войны.
Но только тогда, когда отряд стал выполнять задачи, поставленные ему правительством, его действия получили государственный размах и значение. Отряд стал действовать по указанию Верховного Главнокомандующего. Уже не просто бить врага, а бить его там, где это нужно партии, командованию, - вот в чем дело. И сознание этой целеустремленности, близости к вождю повышало ответственность любого командира, любого партизана. Они теперь были партизанами в самом высоком смысле этого слова, они действовали по прямым указаниям партии большевиков. Это была гордость и великая ответственность партизан. И это спасло нас в самые трудные минуты, вселяло веру в свои силы в самом, казалось бы, безвыходном положении.
Прорвавшаяся сквозь блокаду гор волна наших партизанских раций приносила все новые и новые вести.
В одной радиограмме были такие слова: "Задачу выполнил. Вертаюсь назад. Иван Лысыця".
Все радовались возвращению Лисицы. Никто из нас не предполагал, что эта бумажка обозначает десятки тысяч тонн уничтоженной нефти. Пока немцы не обнаружили проделку Лисицы, десятки тысяч тонн ушло в реку.
Кроме утешительной радиограммы Лисицы, были и другие новости. Уже второй день возвращались наши диверсионные группы. Высланные на задание еще из Зеленой дней десять назад, они достигли Станислава, Коломыи, Долины и ковыряли толом и минами поезда, мосты, подрывали автомашины. Каждый батальон отправлял тогда по нескольку групп. Грохот взрывов не долетал до нас в горы. Но он тревожил немецкое командование, он заставлял Кригера и торопиться и разбрасывать свои силы.
Из высланных на железные дороги диверсионных групп больше половины вернулось уже в свои подразделения. Остальные тоже выполнили задание, но еще где-то бродили в горах в поисках своего отряда, путая своими следами и вражескую разведку и командование.
Словом, начались новые карпатские дела.
Руднев и Ковпак, по-особенному собранные и энергичные, с утра ходили по лагерю. Внимательно поглядывали на отдыхавших бойцов. Затем долго совещались.
Комиссар собрал политработников. Панин, Шульга, Фесенко, Москаленко тесным кольцом обступили комиссара. Он сказал им что-то веселое, и на хмурых лицах проступили улыбки. Затем не более минуты он вполголоса ставил им задачу:
- Ясно? Мы с командирами займемся сами. Потолкуйте с бойцами. Что сейчас главное, когда народ передохнул немного? Прочитайте по ротам радиограмму товарища Хрущ?ва. Задание выполнено, товарищи.
И когда политработники уже начали расходиться, комиссар сказал секретарю парторганизации Панину:
- Яша, раздувай пожар революции. Дело будет.
И глядя на комиссара, я подумал, что действительно сегодня ночью будет большое дело.
Во второй половине дня собрали командиров.
- Опять на военный совет? - отрапортовав, тихо спрашивали Базыму комбаты и командиры рот.
- Нет, совещания не будет, - блеснув в их сторону воспаленными глазами, отвечал комиссар.
- Рекогносцировка, хлопцы. Пошли со мной, - почему-то ухмыляясь и словно обещая победу, поманил нас за собой Ковпак.
Пройдя около трехсот метров, мы вышли на поляну. Отсюда видна была извивающаяся лента Прута. Дымки хат да верхушка часовни, торчащая словно со дна пропасти, указывали на большой населенный пункт.
- Ориентируйтесь по карте, - слегка картавя, сказал Руднев.
Но занятие это, такое привычное с тех пор, как вошли мы в горы, было прервано.
Над долиной Прута стройной девяткой шли "юнкерсы". Гул моторов особенно грозно звучал в ущельях.
По сравнению с мощным звуком сами самолеты казались удивительно маленькими и безобидными.
- Не уползать в кусты. Жаль терять время. За мной, - весело скомандовал Ковпак и перебежал к странному сооружению посреди полонины.
На четыре высокие и хорошо выструганные жерди, вбитые по углам стога, была насажена тесовая крыша. Особыми приспособлениями она передвигалась по жердям вверх и вниз в зависимости от высоты стога и прикрывала сено от дождя. Сейчас сена на было. Быстро подняв на несколько колышков крышку, мы залезли под нее, продолжая наблюдение.
Самолеты сделали несколько кругов, а затем один за другим пошли на бомбежку. Бомбили они довольно далеко от нас. Разрывы доносились глухо, только откуда-то из глубины доходило до нас вздрагивание почвы.
- Определи место бомбежки, Вася, - сказал нетерпеливо Войцеховичу комиссар.
- Бомбят гору Синичку, - крикнул Войцехович, ориентируясь по карте.
- Тоже не плохое дело, - осклабился Ковпак. - Пускай, на здоровье...
Комиссар сразу начал с плана предстоящей операции.
План был прост и ясен. Он опирался на добытые вчера сведения. Но комиссар сделал из них другие выводы:
- Противник имеет во много раз превосходящие силы. Он измотал нас, - жестким голосом говорил Руднев. - Он почти уверен в близкой победе. Об этом свидетельствует вот эта листовка, - комиссар показал вчетверо сложенную розовую бумажку.
Листовка пошла по рукам. В ней сообщалось населению о том, что "банда" Ковпака разбита. Обещались награды за поимку партизан. Кончалась листовка на обычный фашистский лад: угрозой расстрела за сочувствие и помощь "разбитым" партизанам.
