Марлис Штайнер - Гитлер
19 июля 1943 года в Фельтре, близ Беллуно (Северная Италия), Гитлер встретился с дуче и попытался удержать Италию от выхода из войны. Смысл произнесенного им пространного монолога свелся к упрекам в адрес итальянских войск, не сумевших оказать сопротивление союзникам и удержать Сицилию. Из этой речи интерес для нас представляют несколько пунктов, позволяющие судить, как Гитлер оценивал ситуацию. Он обращался к собеседнику в присутствии многих свидетелей, то есть излагал глубоко продуманные мысли. Первое замечание касалось природы текущей войны, которая в отличие от войны 1870–1871 годов была не столкновением между двумя странами, но борьбой за Европу. Но подобные конфликты никогда не развиваются линейно, и, чтобы чаша весов склонилась в ту или иную сторону, должно пройти время. С материальной точки зрения существовали аспекты, ни в коем случае не подлежащие изменению. С момента вступления в войну США этот вопрос приобрел первостепенное значение.
Гитлер подробно описал материальное положение Оси, охватив все регионы и подконтрольные ей богатства, особенно подчеркивая значение Севера (Норвегии и Финляндии) и юга (Балканы), а также мобилизации рабочей силы. Благодаря этим ресурсам и при условии приложения необходимых усилий войну можно продолжать до бесконечности, если, конечно, не отступать перед грубой силой. Не следует думать, что будущие поколения исправят ошибку поражения: история знает немало примеров, когда стране требовались столетия, чтобы подняться с колен. «Он был убежден, может быть, сам того не сознавая, что, кроме него, нет на свете человека, способного справиться с проблемами подобного масштаба. Вот почему он жертвовал своим временем и отдыхом, чтобы еще при жизни успеть добиться нужного результата».
Именно в этот момент пришло сообщение о первой массированной бомбардировке Рима. Это не помешало фюреру продолжать восхвалять выдающиеся достоинства новых «пантер», защищать свою авиацию, упоминать уже принесенные жертвы и предлагать меры в случае высадки союзников. Стоять до последней капли крови – таков был его девиз. Примером ему служил эпизод в Дьеппе. Муссолини слушал его молча. На самом деле дуче находился между двух огней. Партийные главари потребовали от него созыва 24 июля фашистского съезда, который не собирался с декабря 1939 года. К тому же новый начальник Генштаба Амбросио и военные советники настаивали, чтобы он убедил Гитлера в том, что Италия более не имеет возможности продолжать войну. Своим молчанием диктатор ускорил двойной удар, который ему уже готовились нанести экстремисты из числа членов партии и консерваторы.
Провал по всем фронтам
С лета 1942 года в Женеве заместитель консула Мариени, действовавший от имени герцога Аосте, кузена короля и бывшего вице-короля Эфиопии, и с согласия принца Пьемонтского, сына и наследника короля, пытался войти в контакт с британцами. К этим попыткам вскоре добавились новые, со стороны генерала Бадольо, который с января 1943 года планировал низвергнуть дуче. Виктор Эммануил, осторожно державшийся в стороне, решил воспользоваться собранием фашистской фронды, которое Муссолини вынужден был под давлением партийных активистов организовать.
Повестку дня готовил Дино Гранди – бывший министр иностранных дел, один из ветеранов фашистского движения. Ему помогали Чано и Боттаи. Еще две повестки дня, подготовленные Фариначчи и Скорца, были отвергнуты. Текст Гранди содержал призыв к королю «взять в свои руки с поддержкой командования действующими вооруженными силами инициативу принятия решений», чего требовали от него существующие институты и «славное наследие» Савойского дома. Заседание длилось больше 10 часов; текст Гранди был принят большинством голосов: 19 – «за», 7 – «против» при одном воздержавшемся. На следующий день, 25 июля, в 6 часов утра, он был передан Виктору Эммануилу, который тем же утром подписал указ о назначении Пьетро Бадольо (победителя при Аддис-Абебе, до декабря 1940 года занимавшего должность начальника Генерального штаба) главой правительства с военными полномочиями. Днем король вызвал к себе Муссолини, выразил ему свое сожаление и предложил оставить пост. Они обменялись сердечным рукопожатием, после чего дуче вышел и тут же был арестован карабинерами. Его отправили на остров Понца, затем перевели на остров Магдалены, близ Сардинии, наконец, увезли в особняк «Аппенины» на вершине Гран-Сассо. Отныне перед королем и Бодольо стояла задача вывести Италию из войны с наименьшими потерями и переметнуться, как выражался Гитлер, «на правильную сторону».
На утреннем военном совещании 25 июля Гитлер обсуждал со своими советниками меры, которые надлежало принять в случае второй высадки союзников; присутствовал Геринг, собиравшийся в Италию на празднование 60-летия дуче. Никто еще не знал, чем завершится фашистский съезд, однако Гевель поинтересовался, нужно ли Герингу ехать в Италию. Гитлер рассыпался в восхвалениях своему старому соратнику: «Рейхсмаршал пережил вместе со мной немало тяжелых моментов. Он умеет хранить хладнокровие посреди самых острых кризисов. Лучшего советника, чем рейхсмаршал, в кризисных ситуациях у нас нет». И он напомнил о способности «рейхсмаршала действовать с холодной жестокостью».
К вечеру пришло известие о падении Муссолини. О его местонахождении ничего не было известно. Поначалу Гитлер подумывал захватить Рим силами 3-й пехотной дивизии, немедленно арестовать правительство и особенно принца-наследника и переправить Муссолини в Германию; войска покинули Сицилию, и проход через Альпы был свободен. Он вызвал к себе Роммеля, но тот уже отбыл в Салоники, чтобы возглавить балканский театр военных действий. Теперь фюрер хотел поручить операции в Италии ему, а не Кессельрингу. Позже он разделил эту ответственность между ними обоими.
Учитывая важность событий, следующий военный совет состоялся ранним утром 26 июля. Обсуждался план захвата Рима и даже Ватикана, но под давлением Геббельса и Риббентропа Гитлер отказался от этой идеи. В течение дня прибыли Гиммлер, Дёниц, Роммель и Геринг. Гитлер опасался, как бы теперь уже венгры не подстроили ему подобную «пакость». Лихорадочно предлагались все новые планы – образовать временное фашистское правительство, бросить организованную Гиммлером «фашистскую освободительную армию» и так далее. Вскоре к собравшимся присоединился Фариначчи – «сломленный человек», которого поручили заботам Гиммлера.
Изначально Бадольо намеревался выступить с заявлением, что Италия выполнит все взятые на себя обязательства, но 29 июля он решил вступить в контакт с англичанами. Пребывая во власти иллюзий, он верил, что Германия добровольно уберется с полуострова, что позволит Италии переметнуться в другой лагерь, не превращая свою территорию в поле битвы. Заблуждался он и относительно намерений союзников; если поначалу они планировали вторжение на полуостров (операция «Лавина»), то теперь в качестве предварительного условия требовали полной и безоговорочной капитуляции.
Немцы, вместо того чтобы вывести войска с Сицилии, принялись с удвоенной энергией готовить операцию «Аларих», переименованную в «Ось». 2 сентября в «Волчье логово» явился маршал Антонеску, и Гитлер заявил ему, что, даже если Италия предаст их, бояться нечего; главная опасность на востоке, где он занят сооружением «Восточной запруды» (позиция «Пантера»), протянувшейся от Бердянска до Запорожья, следующей вдоль течения Днепра до Десны, затем идущей по Десне на востоке, мимо Великих Лук, затем по прямой линии до острова Пейпус и вдоль Нарвы до Балтийского моря. Было бы жаль покидать бассейн Донца, но перед отступлением немецкие войска разрушают все, так что русские не смогут использовать эти районы раньше чем через два года. Гитлер поинтересовался у Антонеску, следовало ли удерживать плацдарм у моста через Кубань или стоило его оставить. Антонеску предложил выбрать второй вариант. На следующий день фюрер позволил 18-й армии уйти с этой позиции. Рано утром он прибыл в Запорожье, так как началась новая советская атака на Киев и Днепр. Она продолжалась до 6 ноября, охватив Новороссийск, Брянск, Полтаву, Смоленск и Днепропетровск, и завершилась взятием Киева.
3 сентября Гитлер провел несколько часов у фон Манштейна, после чего вернулся в свою ставку в Восточной Пруссии. Это был последний раз, когда его нога ступала по русской земле. В «Волчьем логове», не успев отдохнуть, он получил сообщение об итальянском «предательстве». В тот же день генерал Кастельяно подписал короткий протокол о перемирии, после чего ему вручили второй, «длинный» протокол на 44 страницы с более жесткими условиями мира. 9-го генерал Эйзенхауэр публично сообщил о безоговорочной капитуляции и выходе Италии из войны. В первые же часы этого дня англо-американские войска высадились в заливе Салерно, встретив немецкое сопротивление. Несколькими часами раньше немецкие войска атаковали итальянские части, стоявшие вокруг столицы. Король, правительство и военные советники на борту корвета «Байонетта» бежали в Бриндизи, где часть королевского правительства «нашла новую столицу по своему образу и своей мерке».
