Луис Ламур - Калифорнийцы
- Разбуди меня в полночь, - попросил его Шон, а затем, выбрав себе место недалеко от спящих женщин, он завернулся в одеяло, не забыв положить рядом с собой оружие, и устало растянулся на земле.
Он пытался заснуть, но сон почему-то не приходил. Казалось, что глубокое ночное небо с мерцающими на нем яркими звездами, нависло совсем низко над землей. Ночь была тиха и нежна, как прикосновение юной девы, и на холмы то и дело налетал еле уловимый ветерок.
Он услышал, как камешек шелестит по склону и падает вниз, со стуком ударяясь о валуны, как где-то совсем рядом закопошился какой-то маленький зверек, и когда в следующий момент он проснулся, то увидел рядом с собой Монтеро.
Шон тут же сел на земле.
- Что случилось?
- Очень хочется спать, амиго. Теперь твоя очередь караулить.
Прежде чем обуться, Шон старательно потряс оба свои башмака. Не хватало еще сунуть ногу в ботинок, в который за время, пока он спал, мог запросто заползти тарантул или скорпион. Затем он встал, собрал и отряхнул от земли свои одеяла, которые были тут же сложены, скатаны и приторочены позади седла, и только после этого он взял в руки винтовку и приготовился выслушать все, что скажет ему Монтеро.
- Все тихо. Не думаю, что они могут быть где-то поблизости, но на всякий случай будь все же поосторожнее.
- А что индейцы?
Хесус пожал плечами.
- Ни один из калифорнийских индейцев не посмеет даже приблизиться к нам, пока с нами Старец... а они знают, что он здесь. Но вот за чужаков с той стороны Колорадо, мохавов или пайуте с севера, я ручаться не могу.
Прошел час, затем другой. Шон несколько раз обхошел вокруг лагеря, сходил к лошадям, после чего он снова возвратился в лагерь. Он сел на камне, когда к нему подошла мать.
- Я проснулась Шон, так что если хочешь, можешь лечь спать.
- Да нет, все в порядке. Я уже выспался.
- Мы не можем лишиться ранчо. Не знаю как, но его нужно во чтобы то ни стало сохранить.
- Оно будет нашим.
- Я знаю. - Она опустилась на валун рядом с ним. - Мариана очень милая девушка.
- Да.
- Ты в нее влюблен?
Шон усмехнулся.
- Для ухаживаний нет времени. Слишком много забот. Она хорошая, милая, и если бы только за нашим ранчо не было долгов...
- Время еще есть. Знаешь, Шон, я думаю, что она пробудет с нами еще довольно-таки долго.
Он не ответил, продолжая напряженно прислушиваться к тишине ночи. Ему показалось, что вокруг все вдруг разом стихло, и над холмами воцарилась гробовое безмолвие. Он ждал, сам не зная, чего.
Шон взглянул на мать. Она тоже подняла голову, глядя вглубь долины, в ту сторону, где находился источник.
- Сюда кто-то идет, - наконец сказала она.
ГЛАВА 7
Внезапно рядом с ними появился Хуан.
- Поторопитесь. Мы уезжаем прямо сейчас.
Монтеро привел лошадей, и как только все уже были в седлах, Хуан решительно пришпорил своего коня, резко сворачивая с дороги, по которой они приехали сюда, увлекая остальных за собой, туда, где чернела стена с виду казавшихся непроходимыми зарослей.
Но на деле оказалось, что тропа проложена и здесь. С обеих сторон высокие колючие кусты подступали вплотную к тропе, жесткие листья то и дело цеплялись за стремена, хлестали о колени и плечи. Хуан не терял время попусту. Старец уверенно прокладывал путь вперед, словно молодой пастух, отправившийся на поиски отбившегося от стада старого быка.
Путники ехали по проложенному сквозь заросли извилистому коридору, в темноте которого было невозможно разглядеть что-либо дальше ушей собственной лошади, и где царило молчание, нарушаемое лишь приглушенным стуком копыт, шелестом и треском веток.
На маленькой лужайке посреди зарослей Старец остановился и подождал, пока Монтеро займет своего место замыкающего в самом конце их колонны, после чего они снова двинулись в путь. Шону вдруг показалось, что темнота как будто начинает постепенно рассеиваться... в небе всходила луна.
Наконец они выехали из зарослей и тут же углубились в уединенный каньон. Хуан продолжал ехать довольно быстро. Теперь над ними возвышались темные склоны гор, теперь казавшиеся загадочными и неприступными как никогда, а впереди чернел каньон.
Примерно через час езды, стены каньона расступились, и путники оказались на просторах залитой лунным светом долины, но старик не стал терять времени понапрасну и тут же увлек всех за собой на противоположную ее сторону.
Пожухлая трава, пробивающяся из-под камней была выжжена палящим солнцем и долгой засухой. Было очень тихо, в воздухе пахло пылью.
Они проехали еще пару миль или около того по долине, держа путь к темневшей впереди скале, за которой открывался вход в узкое ущелье.
Путники медленно, но верно продолжали продвигаться вперед, когда стены ущелья внезапно расступились, и они снова оказались на равнине, где росли тополя и стояла старая, полуразрушенная глинобитная хижина, рядом с которой когда-то находился загон для скота, огороженный забором из покосившихся жердей.
- Остановимся здесь на час, - сказал Хуан. - Нужно отдохнуть.
- Я проеду немного назад, и послежу за долиной, - сказал Монтеро и тут же скрылся в темноте.
Шон помог матери слезть с лошади, хотя в этом она смогла бы прекрасно обойтись и без его помощи.
- Ты лучше позаботься о себе, - запротестовала она. - Мне доводилось заезжать и подальше, чем сейчас.
- Нам еще очень долго ехать, - тихо сказал он.
- Откуда тебе знать? Об этом может судить только Хуан.
- Еще очень далеко? - спросила Мариана.
В ответ старик улыбнулся.
- Если нам ничего не помешает, то три дня. Может быть четыре. Вы едете?
- Ну конечно же, - воскликнула Эйлин Малкерин. - А ты думал, что мы останемся?
- Старец, а что если нам сейчас выпить кофе? Или лучше не рисковать и не разжигать костра?
- Я бы не отказался. - Он сел на землю, привалившись спиной к большому камню. - До того как рассветет, наших следов им все равно не найти. Мне так кажется. Тропу сквозь заросли заметить нелегко.
- Может быть ты не знаешь этого, - осторожно сказал Шон, - но один из людей Томаса раньше работал на Васкеса, этого вора и грабителя. Он знает тропы.
Старик поднял на него глаза.
- В здешних местах есть такие тропы, по которым далеко не каждому суждено проехать. Пусть только сунутся туда.
Шон развел небольшой костер и достал вьюка кофейник. Всего через несколько минут вода уже кипела. Эйлин сама взялась за приготовление кофе, и тогда Шон отошел от собравшихся вокруг костра, и остановившись чуть поодаль, прислушался.
Было очень тихо.
Старик определенно знал, что делает, но только Шону это было не по душе. В салуне у Томаса Александра частенько останавливались проезжавшие мимо всадники, среди которых были и отъявленные негодяи из банд Васкеса или одного из Хоакинов. К тому же Томас и сам хорошо знал многие тайные тропы, и у него были люди, которые не хуже него знали здешние места.
К тому же, если преследователям удастся настигнуть их именно здесь, среди безлюдных холмов, то уже не приходится сомневаться, что они не остановятся ни перед чем. Хуан был невооружен, у Монтеро с собой лишь старое ружье, а у матери была винтовка, точно такая же, как и у него. У Марианы никакого оружия не было.
Значит, в случае чего, отстреливаться смогут лишь Монтеро, мать и он сам.
Мачадо наверняка приведет с собой Рассела, Томаса и еще кого-нибудь из их компании.
Логичнее всего было бы постараться сделать так, чтобы до стрельбы дело не дошло, и, похоже, именно к этому и стремился теперь Хуан.
Эйлин Малкерин стояла и костра, разглядывая сына. Было как-то странно думать о нем так, но очень во многом этот широкоплечий юноша, ее сын, был бесконечно далек от нее.
Майкл, несмотря на присущую ему юношескую всыпльчивость, был всегда ближе к дому, в то время как Шон, всегда спокойный и рассудительный, уходил на шхуне в море вместе с Хайме и его командой, ненадолго возвращаясь к ней заметно повзрослевшим и возмужавшим, чтобы вскоре снова отправиться в плавание.
Однако было в нем еще нечто необъяснимое. Некоторые, возможно, постарались бы все объяснить тягой к морю. Это было бы вполне разумно, если только не принимать во внимание, что тот же феномен некоего мистического свойства способствовал тому, что Майкл обратился к религии.
Примерно то же самое относилось и к Хайме, и к ней самой. Все они были потомками кельтов, но все же больше и заметнее, чем в любом из них это проявлялось у Шона. Монтеро как-то раз упомянул об этом, когда разговор зашел о том, каким Шон был в детстве. Старый Хуан тоже сумел разглядеть это в нем.
Так какие же качества отличают настоящего мужчину? Только ли крепкие кулаки и вульгарная напористость? Или доброта, любовь и преданность своей стране? Или же нечто большее?
Ночь была наисходе, близился рассвет, и она снова посмотрела на небо, заметно просветлевшее над горными вершинами восточного хребта. Высоко над головой, на ночном небосклоне, все еще мерцали одинокие звезды, похожие на огоньки далекой гавани, а в глубине каньона по-прежнему царила непроглядная тьма.
