Виталий Доренко - Морские битвы России. XVIII-XX вв.
Гребные суда прижались к Очаковской крепости. Через четыре дня турки все же попытались их высвободить, но были отбиты береговыми батареями. 1 июля Нассау-Зиген в восьмичасовом сражении уничтожил два фрегата, четыре галеры и три мелких судна. В плен были взяты галера «Макроплея» и три мелких судна.
В реляции о последнем сражении в Очаковских водах принц Нассау-Зиген записал:
«30-го июня фельдмаршал князь Потемкин отдал мне приказание уничтожить остатки эскадры, приведенной капуданом-пашой в Лиман… В 3 1/4 часа турки нас увидели, фрегат более, выступавший вперед и в 50 таузах от батареи капитан-лейтенанта Ахматова, возле которой я стоял, пустил в нас картечью; на это отвечали с такою живостью и верностью, что 10 минут спустя фрегат был объят пламенем, весь его экипаж сожжен или потоплен; сожгли две галеры и три мы взяли, на них нашли 96 невольников, которые не могли спастись с остальным экипажем. Маленький фрегат сгорел, одна шнява и одна бомбарда и маленькое судно взорваны, большая часть города сожжена; заявивши доброкачественность и меткость нашей артиллерии, я удалился. Турки во время сражения оставили батарею Гассана-паши. С нашей стороны было 22 убитых и 57 раненых, в том числе один офицер.
Сражение продолжалось 8 часов с одинаковою горячностью с той и другой стороны; две галеры были сильно повреждены, и я велел их сжечь, осталась только бастарда; суда моей эскадры мало потерпели и вскоре будут в состоянии снова начать сражение.
Не могу нахвалиться личностями, составляющими мою эскадру в этом последнем и самом кровопролитном бое, так долго продолжавшемся, они выказали столько же совокупной исправности, как и храбрости; ночной поход был сделан с такою точностью, что мы были в самом лучшем порядке в ту минуту, когда нас заметил неприятель. Господа Скоробогатов, барон Бюлер и Лительпаж были в сражении; эти господа не имели счастия быть в других сражениях и старались отличиться, но при всем их усилии они не могли сделать больше, чем другие командиры; поручаю их и всю мою эскадру милостям господина фельдмаршала. Господа Россет, граф де Пальма, Ковалевский и Горохов были назначены идти за мною в лодке, которую пробило книпелем, и она пошла ко дну, но они счастливо спаслись, так же как экипаж. Бомба, задевшая галеру, которой командовал подполковник Феншау, зажгла шесть бомб и три картечи, 1 человек был убит, 23 были ранены, передняя часть галеры загорелась, но этот храбрый офицер, отдавши необходимый приказания, чтоб ее затушить, велел посадить в свою шлюпку своего сына и, спокойный на счет участи своего ребенка, который будучи 9 лет имел счастие быть при четырех победах, в одной из коих он был легко ранен, господин Феншау потушил пожар, который принимал уже большие размеры».
Одну из взятых турецких галер, как это было заведено в Петровские времена, князь Потемкин приказал отремонтировать и оставить «для монумента», то есть для памяти о сражениях под Очаковом. И действительно, в 1790 году галеру переделали в 36-пушечный гребной фрегат «Святой Марк».
29 июля турецкий флот в составе пятнадцати кораблей, десяти фрегатов и 45 гребных судов снова появился в Днепровском лимане. К этому времени из-за постоянно возникавших разногласий Потемкин был вынужден отправить Нассау-Зигена и Поль Джонса на Балтику. В командование Лиманской флотилией вновь вступил Мордвинов. 20 октября 1788 года он доложил Потемкину: «Имею честь донести В.Св. эскадры парусную и гребную принял в команду мою».
Потемкин потребовал от командующего Севастопольской эскадрой М.И. Войновича немедленно выйти в море для отвлечения неприятеля от Очакова. Но последний медлил, ссылаясь то на неготовность кораблей, то на плохую погоду.
Только после повторного приказа Войнович попытался выйти в море, но уже через два дня по причине противных ветров вернулся в базу. Теперь он жаловался Потемкину на ветхость судов и плохое снабжение, на что Потемкин ответил нерешительному флагману: «В деле с неприятелем, особливо с турками, много помогает искусство; не всегда сражениями побеждают неприятеля, и часто благоразумныя расположения сделают ему больше вреда, нежели храброе нападение. Наблюдайте движения его, изыскивайте благоприятное время к поражению и пользуйтесь оным к нанесению чувствительнаго ему удара. Сие можете вы сделать без риску. Что же кажется до представления вашего о трудности атаковать неприятеля соединеннаго, то мудрено ожидать, чтоб оный стал делиться, не быв к тому принужден. Движение флота, вам ввереннаго, может повести его к сему разделению».
Потемкина раздражала бездеятельность Войновича. В конце концов Севастопольская эскадра двинулась к Очакову, но Гассан-паша оставил позицию, потеряв надежду на спасение блокированной с суши крепости. 6 декабря 1788 года русские взяли штурмом Очаков, в чем немалая заслуга была и Нассау-Зигена, одержавшего победы в четырех сражениях.
Адмирал, не знавший поражений
торая Турецкая война 1787–1791 годов стала триумфом Федора Федоровича Ушакова, который, так же как Александр Васильевич Суворов на суше, не проиграл ни одного сражения на море. В 1788 году Ушаков был главным «виновником» победы над турецким флотом у острова Фидониси, в 1790 году выиграл сражения в Керченском проливе и у Тендровской косы, а в 1791 году одержал убедительную победу у мыса Калиакрия.
В самом начале войны Потемкин приказал графу Войновичу: «Подтверждаю вам собрать все корабли и фрегаты и стараться произвести дело, ожидаемое от храбрости и мужества вашего и подчиненных ваших. Хотяб всем погибнуть, но должно показать свою неустрашимость к нападению и истреблению неприятеля. Сие объявите всем офицерам вашим. Где завидете флот Турецкий, атакуйте его, во что бы ни стало, хотяб всем пропасть». Но в 1787 году никаких серьезных столкновений противоборствующих сторон так и не произошло.
После многократных напоминаний, а затем и требований Потемкина нерешительный Войнович наконец 18 июня вывел Севастопольскую эскадру в море. В составе эскадры были линейные корабли «Преображение Господне» и «Святой Павел», фрегаты «Андрей Первозванный», «Георгий Победоносец», «Берислав», «Стрела», «Кинбурн», «Легкий», «Таганрог», «Перун», «Победа» и «Скорый», а также 24 мелких судна. «Правой рукой» Войновича был бригадир Федор Федорович Ушаков, командовавший авангардом.
В это время на флотах всех стран господствовала линейная тактика. Труд Джона Клерка «Движение флотов» в России еще никто не читал. Суть морского сражения заключалась в борьбе за ветер, то есть в стремлении занять более выгодное наветренное положение по отношению к противнику. Это давало неоспоримые преимущества, так как наветренный флот мог диктовать дистанцию боя и даже выйти из него в случае неблагоприятного развития событий. Корабли картинно выстраивались друг против друга и в артиллерийской дуэли решали исход всего сражения. Выиграть и тем более наголову разбить противника при такой тактике было крайне трудно.
Артиллерия у всех была примерно одинаковой. Все зависело от выучки комендоров. В этих условиях нужны были новые, нетрадиционные способы ведения сражения. В Российском флоте таким новатором стал Федор Федорович Ушаков, одним из первых отказавшийся от шаблонов линейной тактики, отдавший предпочтение маневру, прорезанию строя неприятельской эскадры, сосредоточению сил против главных сил противника и, что особенно важно, стремившийся в первую очередь уничтожить флагманский корабль неприятельского флота.
Одновременно в море вышел и Гассан-паша, имея под командованием семнадцать линейных кораблей, восемь фрегатов и 24 мелких судна. Он решил найти Севастопольскую эскадру и уничтожить ее в генеральном сражении. Волею судеб обе эскадры (и русская, и турецкая) следовали в одном направлении — в район острова Фидониси. На рассвете 3 июля противники обнаружили друг друга.
Турецкая эскадра более чем в два раза превосходила Севастопольскую, поэтому граф Войнович не имел особого желания вступать в сражение. Находившийся же на ветре Гассан-паша был уверен, что разгром русской эскадры — дело времени. Придерживаясь классической схемы линейной тактики, он стал сближаться на дистанцию артиллерийского залпа. Но шедший впереди эскадры Ушаков сорвал замысел турецкого флагмана. Он приказал концевым фрегатам авангарда прибавить парусов, чтобы взять противника в два огня. Этим маневром он поставил Гассан-пашу в исключительно трудное положение. Тот не знал, как ответить на неожиданный маневр Ушакова. Таким образом, несмотря на подветренное, казалось бы, невыгодное положение, инициативу сразу захватил Ушаков. Гассан-паша тоже приказал прибавить парусов, но этот маневр явился помехой: его эскадра вытянулась так, что корабли не могли оказать при необходимости поддержку друг другу. Русский же авангард шел компактным строем, быстро сближаясь с противником.
