Вадим Муханов - По следам Азербайджанской Демократической Республики
СИТУАЦИЯ НА ФРОНТЕ. В начале декабря 1917 года турецкое командование ввиду проходивших в то время переговоров между Советской Россией и странами Австро-Германского блока предложило Закавказскому правительству заключить перемирие. Договор был подписан 5 декабря в Эрзинджане. Затишье на фронте длилось до середины января, когда турецкий командующий от имени Энвера-паши предложил Закавказскому комиссариату начать переговоры о заключении мира. Турки рассчитывали, заключив выгодный сепаратный мирный договор, поставить Брестскую конференцию перед свершившимся фактом.
Разложение Кавказской армии заставило комиссариат согласиться на это предложение. Одновременно турецкие войска, нарушив условия перемирия под предлогом защиты мирного мусульманского населения, перешли 12 февраля в наступление. К этому времени русские войска в большинстве своем были уже эвакуированы и их место заняли малочисленные и плохо подготовленные армянские части. Фронт был прорван, и турецкие войска стали продвигаться в Закавказье. В этой ситуации комиссариат поспешил 19 февраля еще раз подтвердить согласие на переговоры, предложив в качестве места их проведения Трапезунд.
Делегация на конференцию во главе с Чхенкели была сформирована Закавказским сеймом из представителей парламентских фракций трех закавказских национальностей. Мусульманскую фракцию на переговорах представляли М. Гаджинский и Х. Хасмамедов, И. Гейдаров, М. Мехтиев, А. Шейхульисламов. Переговоры предполагалось вести на условиях восстановления границ 1914 года и права Турецкой Армении на автономию.
3 марта 1918 года большевики подписали Брест-Литовский мирный договор, по которому Ардаган, Карс и Батум отходили к Турции. Закавказское правительство, ранее отклонившее приглашение турок участвовать в Брестской конференции, естественно, отказалось признать условия этого «позорного» мира. Но, получив от турецкого командующего Вехиб-паши радиограмму с требованием эвакуации означенных областей, сейм, отославший свою представительную делегацию в Трапезунд, оказался в глупом положении. При обсуждении этого ультиматума меньшевики и дашнаки заявили, что надо силой оружия сохранить свои границы и отозвать делегацию. Хойский назвал такое запоздалое обсуждение проявлением «международной нетактичности» [15] . Мусульманская фракция была сильно заинтересована в скорейшем заключении мира с Турцией.
Начавшиеся 14 марта 1918 года в Трапезунде мирные переговоры затягивались. Через неделю после открытия конференции глава турецкой делегации Рауф-бей в жесткой форме потребовал признать условия Брестского мира, заявив при этом, что сама закавказская делегация не может быть тем юридическим лицом, с которым надо вести переговоры, так как Закавказье не объявило о своей независимости. Тем временем турки значительно продвинулись вперед, отбросив армянские части к Карсу и выйдя к Батуму, что позволило им повторить в ультимативной форме свое требование о признании Брестского мира.
Мусульманская часть делегации приложила все усилия к тому, чтобы убедить грузин пойти на уступки. На заседании 7 апреля 1918 года член закавказской делегации Мехтиев потребовал принять турецкое предложение, угрожая, что в противном случае мусульмане откажутся от дальнейшего участия в переговорах. Хасмамедов же предложил сделать одно исключение из перечня территорий, уступаемых Турции. Он считал с экономической точки зрения жизненно необходимым сохранить Батум. Однако давление турок не ослабевало, что заставило закавказскую делегацию заявить о признании Брест-Литовского договора как основы для дальнейших переговоров.
По свидетельству современников, мусульманская партия явно готовилась объявить о присоединении Азербайджана к Турции. По словам Хейфеца, «агитация за присоединение к Турции шла широкая. Мусульманское духовенство работало во всю. Во главе движения стояли те же мусаватисты, которые состояли членами Закавказского Сейма. Член Сейма доктор Султанов в турецкой офицерской форме открыто разъезжал и вел агитацию в пользу присоединения Азербайджана. Представители мусават в Тифлисе в самом дворце в двух шагах от залы заседания Сейма в своей фракционной комнате принимали переодетых турецких эмиссаров» [16] .
Однако мусаватистов ждало разочарование. На Трапезундской конференции предложение представителя мусаватской партии о полном присоединении мусульманской части Южного Кавказа к Турции было отвергнуто. Глава турецкой делегации Рауф-бей и командующий Кавказским фронтом Вахиб-паша ответили, что большая политика Турции требует, чтобы Азербайджан не отделялся от остальных народностей Южного Кавказа, а сохранил общую с ними государственную форму в виде конфедерации, оставляя за собой известную самостоятельность.
Между тем Закавказский сейм, обсудив 13 апреля ультиматум турок, решил отозвать делегацию с переговоров и объявить Закавказье на военном положении. От мусульманской фракции выступил Рустамбеков, заявивший, что «не беря на себя ответственность за продолжение войны с Турцией и считая ее чреватой тяжкими последствиями для всей Закавказской демократии при создавшихся условиях внутренней жизни края фракция партии „Мусават“, группа беспартийных и партия „Мусульманство в России“ – „Иттихад“, имея в виду, что вопрос о продолжении войны руководящими партиями разрешен в положительном смысле, заявляют что со своей стороны всеми доступными средствами окажут возможное содействие другим народам Закавказья в этой ответственной задаче и примут все меры к благоприятной ликвидации войны» [17] .
Фракция мусульман большие надежды возлагала на оставшихся в Трапезунде после закрытия конференции своих представителей, которые, воспользовавшись приездом Энвер-паши, начали вести самостоятельные переговоры с турецким правительством.
Обстановка на фронте далеко не соответствовала воинственному настроению сейма, так как уже в апреле был потерян Батум, а турки успешно продвигались в направлении Карса. Закавказское правительство вынуждено было 22 апреля возобновить переговоры с Турцией.
В этот же день сейм объявил о своей независимости, выполнив, тем самым, основное требование турецкой стороны. Общую позицию депутатов сейма выразил в своем выступлении перед этим судьбоносным голосованием меньшевик Д. Ониашвили: «Перед народами Закавказья создалось такое трагическое положение: или объявить Закавказье в настоящее время нераздельной частью России и, таким образом, повторить все ужасы гражданской войны России и здесь и затем сделаться ареной иноземного нашествия, в данном случае нашествия турецкого, или же провозгласить свою независимость и собственными силами защитить физическое существование целого края. Единственным исходом является немедленное провозглашение политической самостоятельности.» [18] .
ПАРТИЯ «МУСАВАТ». Главной угрозой для власти большевиков в Баку к концу марта 1918 года стала значительно усилившаяся партия «Мусават». Мусаватисты на фоне стремительного наступления турецких войск в Закавказье в глазах большевиков превращались в пятую колонну, что требовало направить все силы на ее ликвидацию. Обе стороны в первые месяцы 1918 года прикладывали большие усилия для создания собственных вооруженных сил. Третьей значительной политической силой в Баку был Армянский национальный совет, располагавший значительными силами. По свидетельству члена кадетской партии Б.Л. Байкова, «в Баку скопилось около 8000 армян-солдат, вернувшихся с европейских фронтов войны с оружием в руках» [19] .
Небольшое столкновение между матросами-большевиками и группой офицеров Татарского конного полка, собиравшейся отплыть в Ленкорань на пароходе «Эвелина», стало поводом для давно назревавшего вооруженного столкновения. Большевики задержали отправку судна и разоружили весь уплывавший отряд. Это вызвало бурю негодования среди мусульманского населения города. Локализовать конфликт не удалось, так как последовавшие 30 марта переговоры между представителями мусульманского национального совета и только что созданным большевиками Революционным комитетом оказались проваленными. И к вечеру того же дня на улицах Баку завязались ожесточенные бои, продолжавшиеся в течение трех суток. «Поначалу татары имели успех, – писал в своих воспоминаниях Байков, – но уже на второй день стало ясно, что татарам не устоять в неравной борьбе. Армянский национальный комитет со своей стороны принимал меры к тому, чтобы сдержать армянские массы от участия в столкновении. Но комитет партии „Дашнакцутюн“ решил принять активное участие в борьбе и „дашнакцакане“ повели наступление на татарские позиции, к ним примкнули и армяне-солдаты. Озлобление с обеих сторон все усиливалось; большевистско-татарское столкновение начинало приобретать характер национального столкновения» [20] .
