Вадим Долгов - Храбры Древней Руси. Русские дружины в бою
Ибн Мискавейх сообщает интересные подробности о боевых обычаях русов, во многом поясняющие, как сравнительно небольшой отряд смог захватить и держать в повиновении целый город:
«Слышал я от людей, которые были свидетелями этих русов, удивительные рассказы о храбрости их и о пренебрежительном их отношении к собранным против них мусульманам.
Один из этих рассказов был распространен в этой местности, я слышал от многих, что пять людей русов собрались в одном из садов Бердаа; среди них был безбородый юноша, чистый лицом, сын одного из их начальников, а с ними несколько женщин-пленниц. Узнав об их присутствии, мусульмане окружили сад. Собралось большое число дейлемитов и других, чтобы сразиться с этими пятью людьми. Они старались получить хотя бы одного пленного из них, но не было к нему подступа, ибо не сдавался ни один из них. И до тех Пор не могли они быть убиты, пока не убили в несколько раз большее число мусульман.
Безбородый юноша был последним, оставшимся в живых. Когда он заметил, что будет взят в плен, он влез на дерево, которое было близко от него, и наносил сам себе удары кинжалом своим в смертельные места до тех пор, пока не упал мертвым».
Способность биться против превосходящих сил противника и не сдаваться ни при каких обстоятельствах в плен отмечали у русских и византийские авторы. Свидетельство ибн Мискавейха ценно своей конкретностью и документальностью.
Нужно признать, что русы, несмотря на все свое мужество, выглядят в этом рассказе с позиции современного человека не очень хорошо. Что ни говори, а поход был грабительским. Но есть история, где русский отряд выступает в рассказе Дагестанской хроники практически в качестве странствующих рыцарей. «Тарих ал-абваб» («История Дербента»), составленная, как считают историки, около 1106 года, повествует о таком случае.
В 976 году в Дербенте произошел переворот. Землевладельцы, представители местной знати — раисы, воспользовавшись юностью нового эмира Маймуна ибн Ахмада, захватили в городе власть, а самого эмира заточили в одном из его собственных дворцов и держали там 10 лет. На беду раисов, в 987 году к городу подошли 18 судов. На судах были русы. Эмир из заточения смог послать гонца и попросить их о помощи. В бухту Дербента зашла одна лодья. Экипажу этой лодьи удалось освободить эмира. Освободить, как утверждает безвестный автор хроники, ценой своей жизни.
Эмир бежал и очень скоро смог вернуть себе власть. Телохранителями его стали русы, в мужестве и боевой выучке которых он убедился. Тут всполошились мусульманские соседи Дербента: как же, мусульманский эмир окружил себя воинами-язычниками! В город стали засылать проповедников, которые под видом проповеди ислама призывали горожан свергнуть эмира. Особенно убедителен оказался прибывший из Ирана проповедник Мусса ат-Туси. Он смог убедить горожан, что молодой эмир отступник, раз общается с русами. Эмир, понимая, что с проповедником лучше не спорить, пообещал, что станет вести более праведную жизнь. Но не исламская праведность нужна была Муссе, а повод придраться к эмиру. Проповедник потребовал, чтобы русов поголовно насильно обратили в ислам. В противном случае проповедник, фактически захвативший власть в городе, грозил им смертью. Жители Дербента, ставшие практически марионетками в руках иранца, начали осаду цитадели эмира.
У эмира был выбор: исполнить требование Муссы или принять бой. Благородный эмир не предал верных телохранителей и выбрал второе. Ему, как мы увидим, не пришлось впоследствии раскаиваться в содеянном.
Битва с горожанами, попавшими под влияние проповедника, сложилась так, что эмиру вместе с верным отрядом пришлось уйти из города. Этого и дожидались враги Дербента. В город вступил властитель соседнего государства Ширвана — Ширваншах.
Казалось, эмир Маймун может навсегда распроститься с отчим престолом. Но не зря телохранителями (или, как называли их в Дербенте, гулямами) эмира были русы. Один из них тайно пробрался в город, в одиночку явился к Ширваншаху и своими средствами вразумил его. После означенной «беседы» захватчик чужого престола оказался ранен. Но даже не это самое главное. Главное, что Ширваншах спешно покинул Дербент. Хотя, если бы дело было только в ранении, он мог вполне остаться в захваченном городе. Но, видимо, впечатление от встречи с одним-единственным русом было слишком сильным.
Эмир Маймун смог вернуться в город. История сохранила нам имя того удивительного руса, который в одиночку смог отправить «до дому, до хаты» зарвавшегося Ширваншаха. Или, точнее, почти сохранила. Арабская письменность такова, что фиксирует только согласные звуки. Гласные же приходится додумывать самому. В хронике сказано, что руса звали «Б-л-д» — скорее всего, таким образом было записано славянское имя «Влад», хотя это не единственный из возможных вариантов.
Борьба с Ширваншахом, правда, на этом не прекратилась. Враги еще несколько раз пытались изгнать эмира из Дербента. Но благородный эмир крепко держался своих русов, к ним постепенно привыкли и жители Дербента, поняв, то те никак не угрожают их вере и лишь верно служат их господину. Победа в конечном итоге осталась все-таки за эмиром Маймуном и его русскими гулямами.
Глава 2
«И РЕЧЕ СВЯТОСЛАВ К ВОЕМ СВОИМЪ: УЖЕ НАС СДЕСЬ ПАСТИ, ПОТЯГНЕМ ЖЕ МУЖСКИ, БРАТИЯ И ДРУЖИНО»
Князь и дружина: боевое братство
В изначальные времена в славянских языках слово «князь» обозначало старейшин родов. Такое значение сохранило это слово и в современном болгарском языке. О древнем употреблении этого термина напоминает и обычай, сохранявшийся в русских деревнях XIX века, именовать жениха — князем, а невесту — княгиней: они готовились стать основателями нового родового отростка — семьи. Как главный человек в роду князь брал на себя и функции жреца, священного защитника своих родичей. В чешском и словацком языках слово «князь» до сих пор означает «священник».
Однако со временем основное значение существенно изменилось — князем стали называть боевого вождя, главу дружины, вокруг которого была организована вся военная сфера славянского племени. Пока восточнославянские племена были разобщены, княжеских родов было очень много. А вот сведений о них почти не сохранилось, да и те, что сохранились, часто носят легендарный характер. Иногда известны только имена: Мезамир, Бравлин, Буривой, Гостомысл, Вадим Храбрый…
В IX веке монопольное право на княжеский титул утвердили за собой потомки варяжского князя Рюрика, севшего в Новогороде в 862 году. После этой даты на несколько столетий стать князем можно было только одним способом — нужно было родиться в роду Рюриковичей. Остальные княжеские роды постепенно были сведены на нет: наиболее сильные и крупные (древлянский князь Мал, полоцкий князь Рогволд) были уничтожены. Княжеские роды помельче отступились от своих прав и постепенно затерялись среди бояр, дружинников, а то и простых родовичей. Не исключено, что сейчас по улицам российских городов ходят сотни и тысячи людей, чьи корни восходят к тем племенным князьям, но родословные их давно забыты, следы утеряны. Так в истории случается, увы, нередко.
Генеалогии дорюриковых династий безвозвратно канули в Лету. Что, впрочем, справедливо: ведь князь должен был прежде всего быть воином. Лучшим стал тот, кто победил остальных. Среди наших современников принято считать, что успех приходит к человеку благодаря личным качествам: труду, смелости, упорству. Наши средневековые предки прибавили бы к этому списку еще один пункт — магическую силу удачи, которая дается судьбой не столько даже конкретному человеку, сколько целому роду. Если князь принадлежит к удачливому роду, то можно рассчитывать, что часть его магической силы перейдет и на идущих за ним людей.
Князь в Древней Руси должен был исполнять три главные функции.
Во-первых, князь — это военный вождь и защитник города от врагов. Если князь не справлялся с этой главной для него обязанностью, горожане могли собрать вече — собрание свободных мужей — и изгнать недостаточно смелого потомка Рюрика. Именно так произошло в 1068 году, когда Русь впервые подверглась массированному нашествию половцев. Русское войско потерпело поражение, кочевники принялись разорять земли, и тогда киевляне, растерявшие в первом сражении оружие и коней, обратились к своему князю Изяславу Ярославичу с предложением вооружить их из княжеских запасов и сразиться с врагом еще раз. Однако князь проявил малодушие и непонятную скупость — не дал. После чего едва не потерял все свое княжение — раздраженные поражением люди киевские пришли на княжеский двор, и пришлось Изяславу бежать под крылышко тестя, польского короля Болеслава II.
Во-вторых, обязанность князя — «наряд», или, если говорить суконным языком современных юридических документов, поддержание общественного порядка. За исполнением этой функции граждане (слово это, кстати, происходит от древнеславянского слова «горожане») следили также очень пристально. Ведь в изначальном «ряде», то есть договоре с Рюриком, заключенном в условиях социальной нестабильности, именно эта часть «княжеского ремесла» интересовала приглашавших.
