Елена Молодцова - Тибет: сияние пустоты
Страшно прогневались высшие силы, почуяв опасность, и наслали на страну Уддияну штормовые ветры и град, и потекли по земле потоки человеческой крови. Словно рыбы, вытащенные из воды, были беспомощны перед всем этим люди, и только обладающий сверхчеловеческими силами махасиддхи Индрабодхи продолжал сражаться с богами и духами. Бой этот грозил затянуться до бесконечности, никто не щадил противника, нанося все новые ответные удары.
Чудесное рождение, детство и юность Падмасамбхавы
Сострадательное сердце милостивого бодхисаттвы Авалокитешвары, взиравшего на все это сверху, не выдержало столь ужасного зрелища. Он отправился в небесную сферу Сукхавати и предстал перед дхьяни-буддой Амитабхой, творцом и хозяином этого небесного рая. Если бодхисаттва – это тот, кто подошел к порогу нирваны, но добровольно отказался от последнего шага, то дхьяни-будда – тот, кто достиг нирваны и в известной мере отрешился от людских забот, а его общение с земным миром обычно опосредуют бодхисаттвы. Авалокита попросил Амитабху вмешаться и остановить безжалостную бесконечную бойню, защитить живых существ от выпавших на их долю страданий. Его просьба имела несомненный успех, и не только потому, что будды тоже отнюдь не лишены сострадания, но и потому, что будда Амитабха был духовным отцом бодхисаттвы Авалокитешвары.
Амитабха подумал и решил самолично родиться в забытой богами стране Уддияне. Происходило это так: Амитабха, обладающий телом красного цвета, испустил из своего языка красный световой луч, который, словно метеор, вошел прямо в середину озера Дханакоша, лежащего в Уддияне. В этом месте на озере образовался небольшой остров, покрытый золотистой травой, из нее выросли три побега цвета бирюзы, и в центре острова расцвел цветок лотоса. Будда Амитабха испустил из своего сердца пятиконечную ваджру, которая попала точно в центр цветка лотоса. Впечатленные всем этим боги и духи-хранители немедленно перестали вредить людям.
Слепой же Индрабодхи получил множество пророчеств о рождении у него сына и о его местонахождении и послал своего министра к озеру Дханакоша. Тот взглянул и застыл, пораженный. В цветке лотоса восседал маленький годовалый мальчик, окруженный прекрасной чистой аурой.
Все это было столь необычно, что слепой царь, выслушав доклад своего министра, отправился в подводное царство нагов за чудесной жемчужиной, исполняющей все желания, и принцесса нагов вручила ее царю. Индрабодхи сразу пожелал прозреть на один глаз, и глаз тут же стал видеть.
И первым, что предстало взгляду прозревшего царя, было видение чудесной пятицветной радуги над озером Дханакоша на фоне ярко сияющего солнца. А ночью Индрабодхи приснился сон, будто в ладонь ему упала пятиконечная ваджра, а из его собственного сердца родился у него сын. Царь и его министры отправились к озеру Дханакоша, переплыли на остров и восхитились, увидев саморожденного ребенка, причем Индрабодхи тут же прозрел и на второй глаз. Прослезившись от счастья, царь взял ребенка и принес его в свой изумрудный дворец.
С тех пор мир установился на земле Уддияны, люди вновь стали приносить жертвы богам и духам-хранителям, а те, в свою очередь, вновь стали покровителями людей. Казна Индрабодхи наполнилась, спокойствие и благоденствие снизошли на его государство.
Прекрасный юноша, которого звали Падмасамбхава, что значит Самовозникший Из Лотоса или Лотосорожденный, быстро рос, хорошо учился и достиг больших успехов в музыке, в поэзии и в философии. Он плавал как рыба, ему не было равных в борьбе и в других видах спорта. Стрелой он попадал в игольное ушко. Он мог выпустить одну за другой тринадцать стрел столь быстро, что вторая стрела догоняла первую и подталкивала ее, и так все последующие стрелы усиливали полет предыдущих. Когда же он выпускал стрелу вверх, уже никто не мог проследить, на какую высоту она улетела. Словом, он сумел стать великим атлетом и был весьма образован.
Когда же юный принц достиг возраста зрелости мужчины, который наступает в 13 лет, он был коронован на царство. На церемонию восшествия Падмасамбхавы на трон, сделанный из чистого золота и лучшей бирюзы, прибыли будда Амитабха, бодхисаттва Авалокитешвара и десять богов-хранителей десяти направлений. Все они окропили юношу водой, заряженной божественной энергией, а присутствовавшие жрецы совершили все положенные ритуалы, обеспечивающие благополучие врученного ему государства.
Но очень скоро новоиспеченный правитель обнаружил несомненную склонность к медитативной жизни, чем сильно озадачил ушедшего от дел Индрабодхи, который подумал и решил, что пора Падму женить. Была найдена прекрасная принцесса Бхасадхара, и хотя она уже была просватана за другого, ее все-таки выдали замуж за Падмасамбхаву. Но согласно обычаям страны Ургьян-Уддияны, царь должен был иметь пятьсот жен, и молодой правитель получил в жены еще 499 прекрасных юных дев. Лотосорожденный царь целых пять лет наслаждался с ними мирским счастьем.
Уход от мира и подвиги Падмасамбхавы
Собственно, Индрабодхи лишь для того и женил своего с таким трудом обретенного сына, чтобы привязать его к дому, и это ему удалось, но всего на пять лет. Потому что через пять лет перед Падмасамбхавой предстал сам дхьяни-будда Ваджрасаттва, и молодой царь Уддияны, достигший вершин мирской власти и чувственного наслаждения, мгновенно осознал иллюзорность и нестабильность мирских благ. Ни секунды не колеблясь, Падмасамбхава покинул дом, чтобы целиком посвятить себя буддистской вере. Ибо зачем же еще могли выпустить его в мир создавшие Падму будды и бодхисаттвы?
Илл. 14. Падмасамбхава
Для начала Падмасамбхава сорвал с себя царские одежды и украшения, нанес на свое нагое тело магический орнамент из человеческих костей – символ отречения от мира иллюзии – и, взяв в одну руку ваджру, а в другую трехгранный ритуальный кинжал пурбу, закружился в бешеном танце, словно обезумев. Танцуя, метнул он ваджру, пронзив ею сердце женщины, метнул трехгранный кинжал, разбив голову ее сына. Таким образом совершил он в своем великом сострадании ритуальное убийство людей, чья карма была нечиста, освободив их для лучших перерождений.
Дело в том, что Падмасамбхава принял ту разновидность буддизма, которая очень близка к учению бон и согласно которой убийство может являться актом сострадания, если жертву никак иначе нельзя отвратить от большого греха и спасти от грядущих страданий в цепи перерождений. Акт убийства такого существа является большой помощью ему и совершается лишь ради того, чтобы перенести его в блаженное состояние. Естественно, совершить такое убийство может лишь человек, достигший очень высоких духовных степеней. Ибо лишь из чувства высшего сострадания берет он на себя тяжкую карму убитого, зная, что способен тем самым очистить сознание жертвы, которую он таким образом насильственно водворяет в чистые и счастливые обители. Своей кармы, ни плохой, ни хорошей, у махасиддхи просто нет, он сумел полностью изжить ее, и то же самое он проделывает с принятой на себя кармой. Если же живое существо убивает обычный человек, неспособный оперировать с кармой и с переносом сознания, то он совершает самый тяжкий с точки зрения буддизма грех и непомерно загрязняет собственную карму. То, что для Падмасамбхавы, предвидящего будущее убиваемого, – благое деяние, то для мирянина – смертный грех. Ибо что позволено Юпитеру, то не позволено быку.[2]
Чтобы быть способным на столь экстравагантные поступки, человек проходит различные стадии подготовки (подчас столь же экстравагантной), ибо, как любят повторять тибетцы и монголы, «неспособность есть не добродетель, а бессилие». Одной из составляющих такой подготовки являются специфические медитации, в которых перед практикующим мир предстает вначале пустым, а затем наполненным лишь кровью, трупами и костями.[3] Такое видение мира, лишенного привычного нам многообразия чувственных форм, ужасающее неподготовленного человека, говорит об отрешенности медитирующего от мира иллюзий.
Есть индийская притча об отшельнике, которого спросили: кто только что прошел мимо него – мужчина или женщина? Отшельник ответил, что прошел человеческий скелет. Есть в Индии и притча о знатоке лошадей. Однажды раджа захотел получить для себя самую быструю в мире лошадь. К нему привели наилучшего знатока коней, и тот сказал, что есть у него на примете один вороной жеребец, которого раджа повелел тут же доставить. Знаток лошадей привел в поводу гнедую кобылу. Властитель широко раскрыл глаза и высказал знатоку все, что о нем подумал. Знаток же спокойно ответил, что он привел радже самую быструю в мире лошадь, а все прочие детали его не интересуют. И действительно, гнедая кобыла выиграла все мыслимые и немыслимые призы, так что раджа был безмерно счастлив. Умение отвлечься от деталей – вот сердцевина искусства проникновения в суть вещей.
