Ирина Карацуба - Выбирая свою историю. «Развилки» на пути России: от рюриковичей до олигархов
Работник аппарата ЦК КПСС Федор Бурлацкий позже вспоминал: «В аппарате пересказывали слова Брежнева по поводу доклада Косыгина на сентябрьском пленуме 1965 года: „Ну что это он придумал? Реформа, реформа… Кому это надо, да и кто это поймет? Работать нужно лучше, вот и вся проблема“».
Победа его линии на свертывание реформы стала очевидной после поражения «пражской весны» 1968 года, когда попытки придать «второе дыхание» социализму в Чехословакии с использованием рыночных механизмов вылились в массовое движение за общественное обновление и вызвали испуг не только у консерваторов в Коммунистической партии Чехословакии, но и у советского руководства.
Экономическое реформирование в СССР после этого пошло на убыль, а вслед за этим поползли вниз и экономические показатели: среднегодовые темпы прироста национального дохода с 7,7 % в годы восьмой пятилетки упали до 3,5 % в 1981–1985 гг.
Руководство пыталось объяснить такое положение исключительно объективными факторами. Например, неблагоприятной демографической ситуацией и снижением удельного веса трудоспособного населения (что делало невозможным в условиях продолжения экстенсивного развития экономики обеспечивать ее потребности в рабочей силе). Или истощением традиционной сырьевой базы (прежде всего топливно-энергетической), резким удорожанием добычи и перевозки сырья, физическим износом и моральным старением оборудования (сохранившегося еще с 20–30-х гг.), значительным увеличением военных расходов и т. д. Все эти обстоятельства действительно негативно сказывались на развитии экономики СССР.
Но не менее важной причиной ее плачевного состояния был кризис самой «социалистической организации труда». Академик Татьяна Заславская в начале 80-х годов прямо заявила о том, что главная причина экономических неудач коренится в неспособности существующей системы обеспечить эффективное использование человеческих ресурсов и интеллектуального потенциала человека общества.
В то время как лидерам страны пути выхода из предкризисного состояния виделись в расширении числа отраслевых министерств и ведомств (к началу 80-х годов их было уже более 100 союзных и 800 республиканских), для многих стало очевидным, что без смены самой экономической системы, без создания экономических стимулов к труду добиться перелома в экономике невозможно. При этом «материальные стимулы», которые вводились реформой 1965 года и, вероятно, считались достаточными с точки зрения руководства, на самом деле не могли стимулировать рабочих, так как составляли лишь 3 % от их заработной платы.
Существовавшая система не стимулировала и развития научно-технического прогресса, без которого было невозможно перейти от индустриального к постиндустриальному обществу. Несмотря на широковещательные заявления о «соединении достижений научно-технического прогресса с преимуществами социализма», к концу 70-х годов, когда США и лидирующие страны Западной Европы начали путь к постиндустриальному обществу, в СССР его примитивными формами было охвачено менее 10–15 % рабочих промышленности. В то же время работали вручную 40 % рабочих промышленности, 55–60 % строителей, до 75 % работников сельского хозяйства. К 1985 году, когда в США работало 1,5 млн ЭВМ и 17 млн персональных компьютеров и ЭВМ, в СССР насчитывалось не более нескольких десятков тысяч аналогичных машин преимущественно устаревших моделей. В результате к середине 80-х годов СССР вновь (как и в 20-е) оказался перед угрозой нового стадиального отставания от стран Запада. Избежать этого при сохранении существующей системы было уже невозможно.
«Бровеносец в потемках»После октября 1964 года к власти пришло новое (в сравнении со сталинским окружением) поколение руководителей, средний возраст которых составлял 55–57 лет. Лидером партии стал Леонид Брежнев. По мнению участников событий тех лет, реальной альтернативой ему был Алексей Косыгин, назначенный главой правительства. Этим во многом объясняется натянутость их взаимоотношений. В Политбюро ЦК КПСС у Брежнева не было стабильного большинства. Одним из ближайших сподвижников Брежнева стал Подгорный, а наибольший вес в новом руководстве первоначально имели секретари ЦК Михаил Суслов, Александр Шелепин, Юрий Андропов.
Главный идеолог партии Суслов бдительно следил не только за «чистотой марксизма-ленинизма», но и за равновесием сил в Политбюро: когда преимущество склонялось к Брежневу, переходил на сторону Косыгина, когда верх брал Косыгин, перемещался в прежний стан. По мере укрепления власти Брежнева происходили и кадровые перемещения. Все большие позиции во властных структурах занимали родственники, давние соратники нового вождя или лица, выражавшие ему свою безграничную поддержку. Так, заведующим общим отделом ЦК стал давний брежневский приятель еще по Молдавии Константин Черненко, а с поста директора кишиневской партийной школы на должность заведующего отделом науки и учебных заведений ЦК был определен Сергей Трапезников. Последний буквально потряс академическое начальство, произнеся на совещании в ЦК, что партия поставила его, «чтоб руководить всей наукой». «Под родственников» Брежнева создавались даже новые министерства.
С самых первых месяцев после прихода к власти Брежнева под лозунгом борьбы с «субъективизмом и волюнтаризмом» Хрущева началась борьба против ряда принципиальных направлений его курса. В экономике произошел не просто возврат к прежней централизованной системе управления, но и началось ее разрастание. Только за 1976–1983 годы численность управленческого аппарата выросла на 3 млн и достигла 18 млн человек, на содержание которых ежегодно затрачивались десятки миллиардов рублей. К этому времени на каждые 6–7 человек в стране приходилось по одному «управляющему».. Свертывание экономических методов управления и рост государственного аппарата превращали партию в неэффективный, забюрократизированный механизм.
В эти годы усилился партийный контроль над всеми сторонами жизни общества. Уже на XXШ съезде КПСС (1966) были отменены все новации в партийной жизни, принятые при Хрущеве, в том числе и положение о ротации партийной номенклатуры. В уставе КПСС, принятом на XXIV съезде в 1971 году, вводилось право партийного контроля за деятельностью администрации не только на производстве (как и ранее), но и в научно-исследовательских институтах, учебных заведениях, учреждениях культуры и здравоохранения. «Брежневская» конституция СССР 1977 года впервые в истории страны закрепила руководящую и направляющую роль КПСС в обществе, определив ее в качестве «ядра политической системы» (знаменитая 6-я статья).
Брежнев в большей степени, чем Хрущев, использовал чисто аппаратные приемы в своей деятельности: как и его предшественники, он опирался на Секретариат ЦК, проводил предварительные обсуждения готовящихся вопросов (предвосхищая сами решения). Важнейшие для страны решения, как и при Сталине, принимались узким кругом лиц. Под лозунгом «борьбы за единство партии» глушилась любая точка зрения, не совпадающая с «генеральной линией». При Брежневе были негласно запрещены несогласованные выступления членов Политбюро и секретарей ЦК на пленумах и съездах партии, введена практика специальных разрешений Секретариата на поездки членов выборных партийных органов по стране, согласование текстов официальных выступлений лидеров партии перед общественностью и т. д. Регламентация достигла абсурдных размеров, когда по личной просьбе Брежнева во время его речей перед большими аудиториями в нужных местах Подгорный должен был вставать и аплодировать, показывая пример залу. Позже, при проведении съездов партии и комсомола в Кремлевском дворце съездов, рассаживали специальные группы скандирующих, обеспечивавших «бурные, продолжительные аплодисменты».
С конца 60-х годов начинается и с годами все более усиливается кампания по возвеличиванию самого Брежнева. Принимается специальное решение о показе по телевидению Брежнева и остальных членов руководства в соотношении 3:1. Вновь вводится в оборот дискредитированное Сталиным обращение «вождь» (впервые его произнес член Политбюро ЦК КПСС Андрей Кириленко при вручении ему Брежневым Звезды Героя Социалистического Труда). В 1973 году принимается постановление о мерах по «повышению авторитета вождя». Вслед за этим ему присваивается звание генерала армии, а затем и маршала Советского Союза. Он награждается несколькими звездами Героя Советского Союза и Героя Социалистического Труда, орденом «Победа», двумя орденами Октябрьской Революции, двумя международными ленинскими премиями, многочисленными наградами зарубежных стран. Шутили, что художникам нередко приходилось подрисовывать на парадных портретах «вождю» левое плечо пошире, чтобы туда поместились все его многочисленные регалии. Одновременно до невероятных размеров раздувается военная биография полковника Брежнева. Даже в вышедших в свет в 1969 г. воспоминаниях Г. К. Жукова появляется мифическая сцена поисков маршалом во время визита в 18-ю армию начальника ее политотдела Л. И. Брежнева, который — вот незадача — «как раз находился на Малой земле, где шли тяжелые бои».
